Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 3

В этот период было завершено сооружение ансамбля Московского Кремля, сложился архитектурный ансамбль Соборной площади, что явилось важной вехой, как в истории русской архитектуры, так и в истории Русского государства. Московский Кремль стал символом величия и могущества столицы централизованного Русского государства. В создании ансамбля Московского Кремля приняли участие не только лучшие отечественные, но и итальянские мастера: Пьетро Антонио Солари, Аристотель Фиораванти, Марк Фрязин (Руффо), Алевиз Новый. В Московском Кремле возводились также и светские здания. В их числе Княжеский дворец, состоявший из нескольких связанных между собой строений. От этого дворца сохранилась Грановитая палата (1487–1491), построенная Пьетро Антонио Солари и Марком Фрязиным.

Классическим образцом монументального храмового зодчества XVI века явился Успенский собор в Московском Кремле, который был перестроен в 1475–1478 годы. Приглашенный из Италии зодчий Аристотель Фиорованти должен был взять за образец Успенский собор во Владимире, значительно больший по размеру. Но он подошел к заданию творчески – Московский кафедральный собор лишь внешне повторяет образец: пятиглавие, колончатый пояс, позакомарное покрытие. В целом его формы строго геометричны, поэтому внутреннее пространство шире и светлее. Исчезли хоры, на которых раньше стояла великокняжеская семья, своды стали выше и тоньше. Современники отмечали, что Успенский собор больше похож на светские палаты, чем на храм. Им нравилось его величественность, светлость и звонкость.

В 1505–1509 годы архитектором Алевизом Новым был построен Архангельский собор, до начала XVIII века являвшийся усыпальницей московских князей и царей. Собор соединил традиционную крестово-купольную конструкцию пятиглавого шестистолпного храма с богатым архитектурным декором итальянского Ренессанса. В архитектуру храма были внесены новые светские элементы. Внешне он был украшен наподобие двухэтажного «палаццо» в духе Ренессанса. Закомары заполнены пышным орнаментом с раковинами, пилястры расчленены на два яруса, нижний этаж оформлен аркадами, резьбой, расписан красками с позолотой. Столь радостное и светлое сооружение не совсем соответствовало своему назначению быть усыпальницей великих князей.

Характерным явлением в русском зодчестве XVI века стало развитие «вертикализма», начало которому положила колокольня Ивана Великого в Кремле. Архитектурным центром кремлевского ансамбля стал храм-колокольня, более известный как столп Ивана Великого, воздвигнутый в 1505–1508 годы Боном Фрязином между Успенским и Архангельским соборами. Два его верхних яруса были надстроены уже в годуновское время, в 1600 году. Колокольня Ивана Великого давно знакомый на Руси тип колокольни из поставленных один на другой восьмериков с арками-проемами для колоколов, с объемами, как бы естественно вырастающими один из другого. Именно в таком «столпообразном», или «шатровом» стиле в 1520–1540-х годах было построено несколько десятков замечательных культовых зданий. В частности храм Святого Георгия в Хутынском монастыре под Новгородом, церковь-колокольня Болдина монастыря под Дорогобужем, Георгиевская церковь в селе Коломенском под Москвой, церковь Иоанна Предтечи в селе Дьяково под Москвой, кафедральные храмы Покровского и Спасо-Евфимьего монастырей в Суздале и знаменитая церковь Преображения Господня в селе Острове под Москвой.

По образцу московского Успенского собора в XVI веке были построены пятиглавые крестово-купольные храмы практически во всех русских монастырях, и главные соборы ряда крупных русских городов. Наиболее известны Успенский собор в Троице-Сергиевом монастыре, Смоленский собор Новодевичьего монастыря, Софийский собор в Вологде, соборы в Туле, Суздале, Дмитрове и других городах. Псковские мастера построили девятиглавый Благовещенский собор (1484–1489) – домовый храм русских великих князей и царей; и церковь Ризоположения (1484–1486) – домовый храм русских митрополитов.

Происходило усиление символической стороны русского зодчества. XVI век приносит с собой новый стиль – шатровую архитектуру, наиболее ярко выражавшую религиозное содержание храмового строительства. Шатровое строительство основано на национальных традициях деревянного зодчества, резьбы, вышивки, росписи. В отличие от крестово-купольных шатровые храмы не имеют внутри столбов, и вся масса здания держится только на фундаменте. Шатровые храмы были возведены в Москве, Суздале, Загорске и других городах. Новый период в развитии русского зодчества связан со строительством изумительного по своей органике и красоте храма Вознесения в селе Коломенском под Москвой. Храм был возведен при Василии III в 1532 году в честь рождения наследника Ивана, будущего царя Ивана Грозного. Этот величественный храм, устремленный своим «шпилем» в небо, всеми своими элементами подчеркивает идею вознесения, неудержимого роста храма из недр земли. Это сооружение имеет удивительную форму: верхний восьмигранный шатер покоился и органически сливался с четырехугольным зданием самого храма («восьмерик на четверике»). Современники считали эту постройку «вельми чудным высотою, красотою и светлостью».

Но самым известным памятником русского шатрового зодчества XVI века стал девятикупольный собор Покрова на Рву. Более известный как храм Василия Блаженного, названный по имени московского юродивого, погребенного под одним из его приделов. Этот величественный храм был воздвигнут на «лбу» Красной площади в честь взятия русскими войсками Казани. Покровский собор был сооружен в 1555–1561 годы русскими зодчими Бармой и Постником Яковлевым. Современники называли храм Покрова на рву Новым Иерусалимом, чем сравнивали его с образом идеальной, божественной красоты.

Во второй половине XVI века большое распространение получили так называемые «комбинированные» храмы, в которых органично были соединены элементы крестово-купольной и шатровой архитектур. Таковыми храмами стали Богоявленский собор Авраамиева монастыря в Ростове, построенный Андреем Малым в 1550-х годах, Троицкая (Преображенская) церковь в селе Вязёмы, сооруженная в 1570-х годах, и Рождественский собор Пафнутьево-Боровского монастыря, воздвигнутый в 1570–1580-х годах.

116.3. Изобразительное искусство

Изобразительное искусство развивалось в русле общего культурного процесса и характеризуется двумя основными тенденциями: стиранием границ местных школ и заметным усилением светских элементов. С конца XV и в XVI веке изобразительное искусство характеризовалось возрастающим интересом к реальным историческим лицам и событиям, расширением круга тем живописи.

Крупнейшим представителем московской школы живописи конца XV века был Дионисий (1440–1502). Он не был монахом и работал на заказ вместе с сыновьями Владимиром и Феодосием. Далеко не все его работы дошли до нас. Судить о его мастерстве можно по фрескам в церкви Рождества Богородицы в Ферапонтовом монастыре. Изображенные на них фигуры святых поражают хрупкостью, утонченностью, возвышенной одухотворенностью. Особую красоту придает им декоративность и богатый орнамент. В Третьяковской галерее и Успенском соборе Кремля хранятся несколько икон письма Дионисия.

Самыми ранними росписями XVI века в Москве являются фрески Благовещенского собора, выполненные в 1508 году артелью живописцев во главе с сыном Дионисия Феодосием. В целом они посвящены Богородице, но есть в них и сюжеты, связанные с Апокалипсисом и с преданием происхождения великих князей от римских императоров.

К 1515 году относятся фрески Успенского собора в Кремле. Они выполнены в духе школы Дионисия, но система росписи уже более сложная и совершенная. Особый интерес представляют фрески Успенского собора в Свияжском монастыре (1561). В куполе изображено Отечество – вариант Троицы, в верхней части – сюжеты из ветхозаветной истории, в алтаре – портреты Ивана Грозного, митрополита Макария и настоятеля монастыря Германа.

Очень интересны росписи светских помещений. Так в Большой Золотой палате царского дворца на стенах и потолке были фрески, иллюстрирующие «Сказание о князьях Владимирских» и военные подвиги Ивана Грозного. До нас они, правда, не дошли, и известны лишь по описаниям Симона Ушакова. Малая Золотая палата, построенная для Ирины Годуновой, была расписана сценами из жизни знаменитых женщин: византийской императрицы Елены, легендарной царицы Динары, княгини Ольги.

После грандиозного пожара в Москву в 1547 году были приглашены псковские мастера. Они должны были восстановить фрески кремлевских соборов. После выполнения заказа они создали серию икон на библейские сюжеты, которые поразили современников своей необычностью, поскольку были выполнены в виде аллегорий. Например, Бог Саваоф был изображен лежащим внутри небесной сферы, Иисус Христос – в доспехах воина. Против новых изображений выступил посольский дьяк Иван Висковатый, считавший себя большим знатоком иконографии. По его настоянию был собран церковный собор в 1553–1554 году. Однако духовенство приняло сторону живописцев и осудило дьяка за вмешательство в чужие дела. Иконописцам же были позволены некоторые вольности при изображении библейских и исторических сюжетов. Строго регламентированными остались только евангельские сюжеты.

XVI век можно считать временем расцвета книжной миниатюры. Если раньше иллюстрированные рукописи были редки, то во 2-й половине века создаются сразу несколько многотомных иллюстрированных книг. Самым грандиозным трудом является «Лицевой летописный свод» (1560–70-е гг.). В нем помещено около 16000 рисунков-миниатюр. Изысканной красотой и изяществом отличались вышедшие из книгописной мастерской Годуновых богослужебные книги, в основном «Псалтыри». Они использовались для подарков в монастыри. В с развитием книгопечатания возник новый художественный жанр – гравюра. Образцом его являются иллюстрации Апостола, изданного Иваном Фёдоровым в 1564 году.

116.4. Иконопись

Развитие иконописи в XVI веке характеризуется следующими процессами. Обогащается иконография. Чаще, чем прежде, икона иллюстрирует тексты молитв, служб, песнопений, стремится доступно изобразить сложные богословские понятия. Вводится строгая регламентация иконописной деятельности.

В XVI веке возник вопрос о писании икон, потому что через Новгород и Псков в иконопись стало проникать западное влияние, появились иконы, писанные с латинских образцов и отличавшиеся множеством символических изображений. Согласно постановлениям Стоглавого собора от 1551 года, иконописцы обязаны были следовать иконописным подлинникам и древним образцам. Собор 1553–1554 года подчеркнул необходимость следовать «древним образцам», но, одновременно, разрешил изображать на иконах лица царей, князей, в том числе живых. Было разрешено и «бытийное письмо», т.е. исторические сюжеты.

Стоглав определил, чтобы иконописцы непременно держались древних образцов, чтобы архиереи по епархиям установили за иконописью строгий надзор и запрещали писать иконы от самоизмышления, не по старым образцам, и людям неискусным и худой нравственности. В образец для мастеров он рекомендовал известного инока, иконописца Андрея Рублева († 1430). Вскоре после Стоглава началось волнение из-за икон, поднятое дьяком Иваном Висковатым.

В своей работе мастера обращаются к давно известным иконографическим схемам, которые особо почитались благодаря их древности, и обогащают их новыми подробностями. Вместе с тем, во многих случаях иконография и композиция икон делаются настолько усложненными, что утрачивается цельность образа. Лики в иконах становятся строгими, хмурыми и непроницаемыми, – это изображения непреклонных наставников. С точки зрения догматики, русская икона XVI века сохраняет свое значение как отражение небесного первообраза, как средство общения молящегося с высшим миром. Однако художественные перемены настолько велики, что они во многих случаях снижают эту первейшую, важнейшую функцию православной иконы. Она часто становится лишь иллюстрацией догмы, лишь напоминанием о высшем мире, но не посредником в общении с ним.

При митрополичьем и царском дворах создаются живописные мастерские, куда собирают иконописцев со всей страны. Иконопись Москвы в XVI веке сохраняет и укрепляет свою ведущую роль в русском искусстве. Москва часто привлекает к выполнению заказов мастеров из других местных центров, в частности, из Новгорода и Пскова. В итоге именно столичное искусство становится образцовым и официальным. Особенности старых местных школ постепенно нивелируются, остаются лишь сравнительно небольшие стилистические различия. Правда, возникают и расцветают новые школы, в тех регионах, которые в XVI веке переживают хозяйственный и культурный расцвет, – в Поволжье и в нескольких областях Севера.

Выделяется несколько стилистических вариантов иконописи. На рубеже XVI–XVII веков в Москве сформировались два течения в живописи, условно называемые по фамилиям их ревностных сторонников «годуновским» и «строгановским». Первая из них годуновская школа, названа так потому, что большинство произведений было исполнено по заказу Бориса Годунова. Это художественное направление тяготело к строгому стилю икон и монументальной росписи XV–XVI веков, но обнаруживала так же типичную для мастеров XVI века любовь к царственной пышности. Художники этого направления стремились следовать монументальным образам Рублева и Дионисия. При иллюстрировании псалтырей эта школа возрождала старую традицию оформления рукописей рисунками на полях.

Строгановская школа иконописи, сложился в конце XVI века в среде иконописцев царского двора. Эта школа культивировала мелкое, щегольски-утонченное письмо, сочетая краски с золотом и серебром. Иконы писались для домашних молелен богатых прихожан, ценителей изощренного мастерства. Лучшие мастера были москвичами: Прокопий Чирин, Никита, Назарий, Фёдор и Истома семьи Савиных, Стефан Арефьев, Емельян Москвин и др. Работы данных мастеров отличались изощренностью и тонкостью письма, орнаментальностью и обилием золота. На иконах появляется много бытовых сценок и деталей, фоном служат красивые пейзажи. Все это свидетельствовало о проникновении светских мотивов в церковную живопись. Мастера выполняли преимущественно заказы богатых купцов и предпринимателей Строгановых, по фамилии которых этот стиль и получил свое название. Владения Строгановых были на северо-востоке, вблизи Урала, с центром в городе Сольвычегодске. Строгановы были меценатами и очень любили изысканное искусство царских иконописцев. Вместе с тем иконы, украшающие храмы в Сольвычегодске, исполнены в совсем ином, монументальном стиле, и лишь отдельные черты иконографии и композиций выдают желание местных провинциальных художников воспроизвести приемы столичного искусства.

Московские «строгановские» мастера отстаивали своим творчеством понимание иконы как изображения, которое должно настраивать верующего на молитвенный лад. Еще в конце XVI века они стали писать иконы-миниатюры, рассчитанные на любование представленным в них ирреальным и прекрасным миром. Это мир изящных бесплотных фигур, благоговейных поз, узорных одежд, фантастических пейзажей, чудесных событий. Для работ мастеров этой школы характерна несколько изнеженная красота и беззащитная слабость святых в расцвеченных одеждах, фон со сложным фантастическим пейзажем.

Но, в отличие от старых икон, например от произведений Андрея Рублева, «строгановские» произведения скорее лишь напоминают о небесном мире, чем его воспроизводят или отражают. Они побуждают не только к молению, но и к рассматриванию, восхищению своими золотыми контурами и мелкими искусными орнаментами. Их желтые и оливковые фоны словно закрывают от верующего небесный мир, сосредоточивают внимание на формальной красоте изображения. «Строгановские» иконы вызывают в памяти и памятники позднеготической европейской живописи, и восточную миниатюру, а отчасти и произведения итальянского треченто. Созданная скорее для коллекционеров, знатоков, любителей, икона «строгановской школы» осталась в русской иконописи как образец высокого профессионализма, артистичности, изощренности языка, но она свидетельствовала вместе с тем о постепенном умирании монументального моленного образа.

ГЛАВА 117. Общественно-политическая мысль. Формирование концептуальных основ государственной идеологии в XVI столетии

117.1. Общественно-политическая мысль XVI столетия

XVI век был временем встречи и столкновения многих религиозных, культурных и идеологических традиций. Этот век явился началом переходного периода и борьбы консервативных воззрений и новых идей, ориентированных на реформы. В политической и духовной жизни Московской Руси возникли новые явления: евразийское геополитическое мышление, пришедший с Афона исихазм, проимперская доктрина «Москва – Третий Рим», книгопечатание, как начало нового цивилизационного этапа. С Балкан приходят переводы творений Дионисия Ареопагита, «Диоптры» Филиппа Монотропа. Складываются глоссарии энциклопедического типа, вроде Азбуковников. Полностью переводится в Новгороде и печатно издается Иваном Федоровым в Остроге на Украине Библия. Достигают наивысшего расцвета иконопись, летописание, агиография.

В публицистических произведениях этого периода с невиданным до того широтой и размахом обсуждались многие важные вопросы. Среди них: основы государственного устройства, характер и пределы царской власти, ее место во взаимоотношениях с духовными властями, положение в стране служилых людей и крестьянства. В некоторых произведениях открыто выражался протест против рабской и крепостной зависимости крестьян и холопов, унижения человеческого достоинства «меньшой братии» «сильными мира сего».

Складывание национальной идентичности Руси-России в XVI веке происходило по трем основным направлениям: Русь как носительница теократического идеала, унаследованного от Римско-Византийской империи, Русь как европейское национальное государство и Русь как преемница монгольских ханов. Постепенно возникает конфликт между возраставшей имперской мощью и идеалом Святой Руси, который в Новое время трансформируется в коллизию власти и мыслящей, отстаивающей нравственные идеалы частью общества. Максимализм власти породит максимализм способов противостояния ей, что активизирует разрушительные тенденции, которые взорвут впоследствии Российскую империю.

Обширный круг идей содержится в сочинениях таких мыслителей, как Епифаний Премудрый, Иосиф Волоцкий, Нил Сорский, Григорий Сковорода, Артемий Троицкий, Иван Пересветов, Симеон Полоцкий, Феофан Прокопович, Александр Потебня, Зиновий Отенский, Вассиан Патрикеев и других мыслителей XV–XVI веков.

В самом начале XVI века возникли два произведения русской публицистики – «Послание о Мономаховом венце», автором которого был Спиридон Савва, и анонимное «Сказание о князьях владимирских», которое в своей фактической основе базировалось на «Послании». Именно эти сочинения стали основой официальной идеологии великокняжеской власти, поскольку основная их идея заключалась в том, чтобы собрать воедино ряд исторических преданий и легенд, и виртуозно объединив их в единую «логическую цепь», убедительно доказать знатность происхождения русского правящего дома, который вел свою родословную от знаменитого римского императора Августа.

«Послание о Мономаховом венце» имело своей целью подчеркнуть исконность самодержавного правления в России и право великих московских князей на верховную власть, а также обладание всеми исконно русскими землями, прежде всего теми, которые входили в состав Польско-Литовского государства. Кроме того, по мнению ряда авторов (Р. Дмитриева, А. Кузьмин, А. Сахаров), обращение к Древнему Риму как исходному пункту всей династии Рюриковичей, явилось своеобразным откликом русских публицистов на европейское Возрождение, в основе которого лежал повышенный интерес к античному миру. Основные идеи «Послания» Спиридона Саввы послужили фактической основой для создания нового трактата «Сказания о князьях владимирских», которое было подвергнуто совсем незначительной редакторской обработке, чтобы придать легендарному материалу еще «большую документальность и историчность».

В XVI веке продолжилась борьба двух основных течений в Русской Церкви – иосифлян и нестяжателей. Выдающимся памятником нестяжательской идеологии того времени стала «Беседа Валаамских чудотворцев Сергия и Германа», возникшая в 1551 году во время работы знаменитого Стоглавого собора в Москве. Вопрос о том, чьи социальные интересы отражала «Валаамская беседа», до сих пор не разрешен в исторической литературе. Профессор И.И. Смирнов заявлял, что в центре внимания этой «Беседы» был крестьянский вопрос. Его оппонент профессор Г.Н. Моисеева говорила, что, защищая сильную самодержавную власть, автор «Валаамской беседы» выступает последовательным защитником интересов дворянства. Профессор А.Г. Кузьмин резонно полагал, что идеи нестяжательства не укладываются в рамки какого-либо социального слоя вообще, однако некая симпатия к боярству, как высшему правящему сословию государства, в этом сочинении все же очевидна. Более того, по мнению А.Г. Кузьмина, «Валаамская беседа» – это памятник русской публицистики с резко выраженной светской направленностью, в котором чисто церковные споры отодвинуты на второй план, а на первое место поставлены проблемы государственного устройства. По сути, анонимный автор «Валаамской беседы» разрабатывает целую систему альтернативной самодержавию организации государственной власти в стране. Суть этой альтернативы заключается в том, что «власть» должна править вместе с «землей», в лице постоянного Земского совета, состоящего из представителей всех сословий, уездов и городов.

Выдающимся мыслителем первой половины XVI века был духовник царя, протопоп Благовещенского собора Московского Кремля Сильвестр. В 1550 году он написал «По-слание» Ивану Грозному, где активно отстаивал идею о высокой ответственности царя перед Богом и обществом, требующей устранения многих существующих бед и пороков, а именно: ненависти, гордыни, лихоимства, насилия и т.д. Конкретную программу реформ Сильвестр не предлагал. Однако в этом «Послании» достаточно четко прозвучала мысль о том, что царская власть должна находиться под опекой Церкви и руководствоваться в своей повседневной деятельности ее установлениями. В таком понимании задач царской власти Сильвестр, безусловно, смыкался со сторонниками иосифлянской доктрины. Наряду с этим ему не были чужды и основные элементы «нестяжательской» доктрины. Например, накануне знаменитого Стоглавого собора (1551) именно Сильвестр открыто заявил о необходимости ограничения монастырского землевладения, что вполне соотносилось с настроениями самого царя и многих членов Избранной рады, в первую очередь А.Ф. Адашева.

Одним из значительных явлений русской общественной мысли середины XVI века стали выступления И.С. Пересветова. Раньше считалось, что И.С. Пересветов – это некий собирательный образ, или даже псевдоним самого Ивана Грозного. Однако крупнейший знаток средневековой русской истории, профессор А.А. Зимин в своей работе «И.С. Пересветов и его современники» (1958) убедительно доказал, что он был реальной исторической личностью. И.С. Пересветов был выходцем из Литвы и долгое время в статусе ратного человека служил польскому, чешскому и венгерскому королям.

В период боярской «смуты», примерно в 1538–1539 годы, он прибыл в Россию и поступил на службу к великому московскому князю. За время своей службы, внимательно изучив внутреннее положение России, он разработал широкомасштабную программу реформ, и в сентябре 1549 года подал Ивану Грозному челобитную, в которой содержались несколько проектов государственных преобразований. Эта челобитная, а также ряд произведений И.С. Пересветова, в частности «Сказание о книгах», «Сказание о Магомет-Салтане» и «Сказание о царе Константине», дают представление о его политических и общественных взглядах. Свои идеи Иван Пересветов излагал в аллегорической форме. В «Сказании о Магмет-салтане» он рисует образ некой идеальной страны, якобы Турции, в которой правит царь, «философ-мудрый» Магмет-салтан. Мудрый царь строг к лживым вельможам. С продажных судей Магмет приказывает содрать кожу, набить ее бумагой и выставить получившиеся чучела в судах. «Без грозы нельзя правду в царство ввести. Как конь под царем без узды, так царство без грозы», – пишет Пересветов.

Главным пороком государства, обличению которого он посвятил многие страницы своих произведений, являлось засилье аристократии, ее произвол, неправедный суд и равнодушие к решению общегосударственных задач. Надо подчеркнуть, что И.С. Пересветов никогда не выступал против самой аристократии, он лишь подчеркивал тот факт, что в настоящий момент положение человека во властных структурах определялось не его личными заслугами и способностью принести пользу интересам государства и общества, а его «породой» и службой его предков.

Иван Пересветов был сторонником сильной самодержавной власти. Он выступал решительным сторонником централизованной дворянской монархии, настаивая на том, что на смену всевластию родовой аристократии должна прийти сильная царская власть. По его мнению, царь должен искать опору в служилом дворянстве, «воинниках», составлявших костяк русской поместной конницы. Только служилые дворяне, чье благосостояние всецело зависит от царских пожалований, способны на нелицемерную преданность государю. Царь должен ценить это и награждать за самоотверженную службу. И. Пересветов стал, пожалуй, первым идеологом и выразителем коренных интересов нового служилого сословия – провинциального поместного дворянства. Для достижения указанной цели он считал необходимым провести военную, финансовую и судебную реформы. Центральное место в его программе преобразований отводилось именно военной реформе, которая должна была кардинальным образом перестроить всю структуру военной организации и стать главным инструментом утверждения самодержавной монархии в России.

Взгляды И. Пересветова шли вразрез с официальной церковной доктриной. Но той резкой критики официальной Церкви, которая содержалась в работах европейских реформаторов и «гуманистов», у него нет и в помине. Более того, как верно подметил профессор А.Г. Кузьмин, идеалом И.С. Пересветова являлась неограниченная монархия, т.е. «правда», соединенная не с «милостью», как у Ф.И. Карпова, а с «грозой». Именно этот идеал, по мнению профессора А.Г. Кузьмина, и нашел свое зримое воплощение в опричнине.

Одним из ярких публицистов середины XVI века был Ермолай Еразм (Ермолай Прегрешный), который был выходцем из среды придворного духовенства, а посему во многом был сторонником иосифлянских теократических взглядов. Перу Ермолая Еразма принадлежит много различных сочинений: «Моление к царю», «Книга о Святой Троице», «Зрячая Пасхалия», «Поучение к своей душе» и даже светские произведения «Повесть о Петре и Февронии» и «Повесть о Василии Рязанском». Но самым известным его сочинением стала «Благохотящим царем правительница и землемерие», в котором впервые была поднята проблема бедственного положения крестьян. Многие труды его были написаны по поручению митрополита Макария, который достаточно высоко ценил и ум, и литературный талант протопопа кремлевского собора Спаса на Бору. В его сочинениях совершенно четко проявился и резкий протест не только против стяжательства светских вельмож и феодалов, но и против стяжательства своих коллег по монашескому ремеслу. В связи с этим обстоятельством некоторые советские и современные историки причислили Ермолая Еразма к числу первых крестьянских идеологов. Однако внимательный анализ его сочинений убеждает в том, что проблема бедственного положения крестьян интересовала автора лишь в той мере, в какой она отвечала интересам самих помещиков и государственных служилых чинов. Иными словами, он проводил прямую связь между благосостоянием крестьян и их владельцев, которые, как известно, составляли костяк поместной (дворянской) конницы.

117.2. Идеологическая доктрина «Москва – Третий Рим»

В традициях Руси-России самодержавие не должно иметь своих «самостоятельных» нецерковных идеалов и целей. Оно призвано свидетельствовать о своем «подзаконном» отношении к заповедям Божиим самим фактом утверждения власти Царя в Таинстве Миропомазания. Вопреки расхожему взгляду, православная государственность России не претендовала на самоценность, в идеале смиренно довольствуясь ролью «ограды церковной». Целью такой власти является всемерное содействие попыткам приблизить жизнь народа во всем ее реальном многообразии к евангельскому идеалу. Иными словами, цель богоугодной власти – содействие спасению душ подданных, в соответствии со словами Божиими: «Не хощу смерти грешника, но еже обратитися нечестивому от пути своего, и живу быти ему» (Иез. 33:11).

Богу угодно вверять сохранение истин Откровения, необходимых для спасения людей, отдельным народам и царствам, избранным Им Самим, по неведомым человеческому разуму причинам. В ветхозаветные времена такое служение было вверено Израилю. В новозаветной истории оно последовательно вверялось трем царствам. Первоначально служение принял Рим – столица мира времен первохристианства. Отпав в ересь латинства, он был отстранен от служения, преемственно дарованного православному Константинополю – «второму Риму» средних веков. Покусившись из-за корыстных политических расчетов на чистоту хранимой веры, согласившись на унию с еретиками-католиками на Флорентийском соборе 1439 года, Византия утратила дар служения. Служение перешло к «третьему Риму» последних времен – Москве, столице Русского Православного царства. Русскому народу определено хранить истины православия «до скончания века» – второго и славного Пришествия Господа нашего Иисуса Христа. В этом смысл его существования, этому должны быть подчинены все его устремления и силы.

Принятое на себя русским народом служение требует соответствующей организации Церкви, общества и государства. Богоучрежденной формой существования православного народа является самодержавие. Царь – Помазанник Божий. Он не ограничен в своей самодержавной власти ничем, кроме выполнения обязанностей общего всем служения. Евангелие есть «конституция» самодержавия. Православный царь – олицетворение богоизбранности и богоносности всего народа, его молитвенный предстоятель и ангел-хранитель.

Вначале XVI века, в Новгороде была создана «Повесть о белом клобуке», которая впервые обозначила содержание новой идеологической доктрины «Москва – Третий Рим». Основная мысль этого трактата состояла в том, что после падения Рима и Константинополя именно Москва должна стать центром мирового христианства и оплотом вселенского православия, куда и должен быть перенесен патриарший престол. Светскую власть такая перспектива тогда вряд ли устраивала, особенно в условиях бесконечных и ожесточенных споров между иосифлянами и нестяжателями. Видимо, именно по этой причине патриаршество в России было учреждено только в 1589 году, то есть через полтора столетия после создания автокефальной Русской Православной Церкви и падения Константинополя.

Доктрина «Москва – Третий Рим», получила дальнейшее развитие в «Посланиях» старца псковского Елеазарова монастыря Филофея, адресованных великому князю Василию III, которому автор предлагал стать и главой Русской Церкви. Центральный момент в «Посланиях» монаха Филофея – особая ответственность русского царя как последнего православного монарха. Этот момент требует осмысления с учетом господствовавших в ту эпоху эсхатологических чаяний. Послания Филофея пронизаны мироощущением последних времен. Царь – защитник и хранитель истинной православной веры, и от того, как исполняет он свое служение, зависит продление или сокращение сроков миробытия. Поэтому слова «а четвертому Риму не быть» – не похвальба, а предостережение: Бог дал нам последнюю возможность; если мы не воспользуемся ею, земная история придет к концу.

Таким образом, концепция «Москва – Третий Рим» не должна рассматриваться ни как проявление мании величия, ни как обоснование «московского империализма». Куда вернее видеть в ней эсхатологически окрашенное убеждение, в основе которого лежали идеи, воспринятые из средневековой Византии. При таком подходе становится ясным, почему Филофей столь решительно настаивает на нравственном очищении Русского царства, с судьбой которого связаны судьбы вселенной, на избавлении его от всякого зла и неправды. Его послания, провозглашающие Москву Третьим Римом, полны наставлений великому князю о том, как подобает ему осуществлять свою власть.

И Филофей, и Иосиф Волоцкий видели в великом князе Московском правителя и главу царства, которого Бог поставил Своим наместником на Земле, чтобы вести вверенный ему народ к конечному предназначению – спасению во Христе. Но то же призвание и у Церкви, а поскольку Церковь и государство, царство и священство имеют общую цель, они нераздельны.