Чёртова дюжина. Рассказы и притчи от Коты и Сени Скорпиона – 13

– Теперь ты давай, – шепнул своему приятелю, а сам думаю: «Экий хитрец, публику-то я ему уже собрал, будет перед кем блеснуть».

Вот Бурый артистическую паузу выдержал и рванул с места в карьер, реально очень выразительно.

Только слушатель, видать, как-то неправильно понял, попятился, а потом и вовсе разбегаться начал. «Караул» при этом кричат, ну типа того, что не нужно им такое пение, лучше дома посидим, орешки погрызём, телевизор посмотрим.

Медведик с тех пор не слишком уговаривается что-нибудь исполнить, разве что после не хилой рома. Мол, не слишком у меня складно выходит, я себе, говорит, на ухо наступил.

ТАЛЛИН

Это было чудесное время. Конец августа, ясный и светлый, прозрачный и чуть-чуть задумчивый. Создавалось впечатление, что окружающие пейзажи существовали абсолютно вне времени, будто уже нанесённые на живописные полотна или запечатлённые на фотографии. Таллин. Один из драгоценных камней Балтики, по-своему самобытный и неповторимый. Не просто точка на карте, место с которого у многих начиналась Большая Дорога, а у других заканчивалась. Но не совсем, конечно. Просто приходила пора вернуться в свои города, временно распрощаться с разноплемёнными обитателями дорог и центральных площадей.

На горке возле Оливеста всегда присутствовал кто-то из знакомых. На этот раз встретилась небольшая компания из Москвы, специально приехавшая сюда попить вина, пройтись по старым улицам, просто пообщаться с достойными людьми. Бутылочка была уже при них, приглашение не заставило себя ждать. Было весело, но не из-за выпитого вина, а от ощущения свободы, столь редкой для обитателей земли.

Вдоволь насмеявшись, ребята пошли бродить по городу. Я нагулялся уже с утра, посему не составил им компании, тем более, что на горке замелькали другие знакомые персонажи, с которыми тоже хотелось перекинуться парой слов. Беседовали в основном о том, что было летом, кто где побывал, и какие приключения случались на дороге. Больше всего позабавил рассказ литовцев, которых задержали на окраине Донецка. Ещё бы! Явно не местные, говорят на иностранном языке, ну точно – шпионы. Местная публика проявила бдительность, и милицейский наряд прибыл весьма оперативно. Инцидент закончился мирно, хотя во всех цивилизованных странах принято, что если ты попадаешь в полицию, неприятности у тебя только начинаются.

Почему-то я решил выпить ещё полстаканчика вина, только вот денег в кармане явно не наблюдалось. Может, угостит кто? Игорь Еропкин указал на одну из девиц:

– Посмотри, она не сводит с тебя взгляда.

Добро, пойдём поболтаем.

Новую знакомую звали Ира. Беседовала она свободно, за словом в карман не лезла. Через некоторое время Игорь предложил пойти на смотровую площадку. «Только вот, – добавил он, – наверное, надо с собой немного винца прихватить».

Мы полезли в карманы, вынув какую-то мелочь. Ирина тут же без лишних обсуждений добавила нам недостающую сумму.

Искомая площадка была излюбленным туристическим местом. Действительно, город красных крыш и островерхих церковных зданий просматривался до самого горизонта, поражая взгляд причудливой мозаикой старинных улиц. Посетителей почти не было, лишь иногда забегали небольшие группы, тут же переходившие на общение вполголоса при виде столь чудной панорамы. Здесь обитала тишина.

В моей сумке обнаружилась книга антологии русской поэзии начала двадцатого века. Не торопясь, по очереди мы выбирали оттуда любимые произведения, читали их вслух.

Потом наступил хрустальный вечер. Мы спустились вниз, Игорь убежал по своим делам, оставив нам недопитую бутылку вина. Собственно, пить не хотелось. Не стоило портить столь изумительных моментов, что навсегда остаются в памяти, не дают снивелироваться до безмозглого уровня.

Мы не спеша двигались в сторону Ирининого дома. Она жила в Мустамяэ, по Таллинским меркам далеко, но торопиться было некуда. Я не собирался пользоваться не очень скрываемой симпатией к своей персоне и закручивать курортный роман. Ничто так не держит поведение в рамках, как хорошее воспитание. А потом – ну что мне можно было предоставить моей знакомой, кроме нескольких проведённых вместе вечеров?

И мы встречались каждый вечер. Ездили в Кадриорг, уходили далеко-далеко по Пярнусскому шоссе. Светло и романтично. И ещё приходили поболтать с нашими знакомыми, весёлыми и немного шумными. У Ирины был свой парень, но она тут же прекратила с ним относительно близкие встречи. Не скажу, чтобы мне это льстило. Но не моё дело диктовать, как кому надо поступать.

А вечерний город обнимал нас, принимая как частицу своей древней и непонятной души. И удивлял своими мелочами. Чугунными украшениями на зданиях, тихими кофейнями, золотыми и красными осенними цветами в парках и скверах. Звуками площадей и дремотных улиц, где каждый шаг порождал чуткое, чуть дрожащее эхо. По вечерам мы нежно пожимали друг другу руки, договариваясь о встрече на следующий день.

А потом наступило расставание. Ирина уезжала учиться в Калининград, да и мне было пора подумать о возвращении в Москву. Ждала работа. Нудная и бессмысленная, но обязательная по закону.

И вот автобусная остановка. Мы тихо стоим в стороне. Слов мало, да и о чём говорить? Что ещё встретимся? От этого в нашей широкой узкой компании не уйти. А вот когда? Об этом и Покровитель дорог, наверное, не знает. И вот объявление на эстонском и русском о том, что нужный автобус прибыл. Ирина берёт меня за руку и вдруг с громким, абсолютно несдерживаемым плачем утыкается в плечо, обливая меня водопадом слёз.

Я, конечно, понимал, что налетел на большую любовь, старался не ранить, ибо рана могла быть глубокой и незаживающей. Но нарвался на чувство просто всепоглощающее, требующее меня всего, без остатка, до последней капли. И это было страшно, как удар молнии.

А Ирина не могла успокоиться, лишь прижималась мокрым и покрасневшим лицом и бесконечно повторяла моё имя. Для неё мы расставались навсегда. Я только тихо произнёс, что буду помнить её всегда, до самой смерти, и это была правда.

Автобус уехал. Было больно, очень больно, и уже неизвестно, чьи слёзы были на моей щеке.

Она приезжала в Москву, но меня в тот момент в городе не оказалось. Поэтому мы встретились только через два года в Таллине, на той же самой горке у Оливеста. У неё был парень, которого она мгновенно бросила, уведя меня на длинную двухнедельную прогулку, по-своему красивую и наполненную. Только жгло впечатление, что мы упустили что-то очень важное, что могло изменить мир. Упустили по моей вине.

И всё-таки я не устану повторять. Не играйте с большими чувствами. Это может убить.

А Таллин моей мечты, полный голосов и знакомых лиц навсегда останется со мной. И никакие властители не в силах изменить этого.

КОНЕЦ СВЕТА

Серое предвосходное небо освещало мягким светом разрушенные здания, разломанные стены, разорванную и развороченную арматуру. Сквозь потрескавшийся асфальт мостовых прорастала трава, почти полностью закрывая серые камни. Между крупных обломков тихо качались от ветра цветущие маки.

По бетонным плитам, заросшим мхом, двигались две фигуры – мужская и женская. Держась за руки, они ловко перепрыгивали через различные препятствия из строительного мусора.

Мужчина был одет в брюки из прочного материала и в поношенную куртку. Обут он был в походные ботинки. Нижнюю часть лица закрывала мягкая недлинная борода. Светлые вьющиеся волосы спадали на плечи. Его подружка носила накидку из светлого меха.

– Джейн, – окликнул её мужчина, – посмотри, что я нашёл.

В его руке блеснул на солнце небольшой металлический предмет. Джейн, забежавшая немного вперёд, подошла к нему. В руке мужчины лежала зажигалка.

– Зачем она тебе? – молодая женщина недоуменно пожала плечами. Чёрные прямые волосы, колеблемые ветром, мягко спадали на грудь. – Ричард, зачем она нужна?

Мужчина поднял голову:

– Здесь когда-то был большой город. Здесь было много, много людей. Они носили серые шляпы и жили в серых тёмных домах.

Глаза Джейн заволок туман:

– Они все были одинаковые. Все в серых плащах и серых шляпах. А ведь не бывает двух одинаковых деревьев, двух похожих скал… – она тихо коснулась его руки. – Посмотри, Ричард!

Ричард обернулся. К горизонту уходила зелёная равнина. В изумруде травы ярко горели красные пятна цветущих маков. А над землёй восходило солнце. Яркое солнце нового мира.

ПРО КОТОЕДА (Из рассказов Коты)

…Медведика дома не оказалось, наверное, на дальнюю пасеку пошёл. Я и подумал – день погожий, в самый раз по лесу прогуляться, ну и двинул, куда глаза глядят. Белки скачут, бабочки разноцветные мельтешатся, а уж от цветов дух такой, что мяукать хочется. Уж не знаю, долго ли шёл, только вдруг полянка передо мной маленькая, но очень уютная. Вокруг лес разномастный, ветра нет, букашки стрекочут, и то так тихо, лениво. Я на пеньке расположился, хороший такой пенёк, солнцем прогретый. Задремал, а потом и совсем заснул.

Проснулся благостный, уже смеркаться начинало. Ну, так ничего, в июне ночи короткие, да и мне ли темноты бояться. А тут смотрю – мышка шебуршится. Да смешная, глазки бусинки, на хвосте бантик розовый повязан. И начал я с ней играться. Она неожиданно такая шустрая оказалась – вроде совсем уж поймал, а она юрк в сторону и за дерево прячется. Подбегаю, а мышка уже за другим деревом. Нет, думаю, так сразу не поймать. Сделал я вид, что надоело мне гоняться. Сел, как будто в другую сторону гляжу, она рядом на грибке уселась и вроде язык мне показывает, дразниться. Ночь опустилась, тёплая, июньская. Повернул голову в сторону мышки, но так, будто она мне вовсе не интересна. Да только вижу, на хвосте у неё не совсем бантик, от него верёвочка тянется, тонкая, незаметная. Во, думаю, хорошо. Сейчас верёвочку лапкой прижму, ну а там – посмотрим.

Только всё по другому вышло. Не успел я до верёвочки допрыгнуть, как вдруг в какой-то сетке оказался. Пошевелиться могу, а вот освободиться – никак. И тащат меня неизвестно куда, да так, что только боками пеньки считаю. Подтащили к дереву огромному, в нём дупло… Подвесили мою ловушку и вроде затихли пока.

Оглядываюсь, и ужас меня одолевает. Вокруг темнота, и косточки кото?вые валяются. Дошло, что в этом дупле страшный котоед живёт, и похоже, я к нему на ужин угодил.

Эко, думаю, плохи мои дела. Но зря метаться и паниковать не стал. Силы поберечь надо, мало ли что.

Долго ли, коротко, затягивает он сетку в дупло, а там к потолку подвешивает, но не слишком высоко, так, что я у него где-то на уровне пояса болтаюсь. Грязновато, уже не знаю, когда в последний раз уборку делали. Зато ножи и вилки, котлы, сковородки в полном порядке. Котоед вслух рассуждает:

– Худоват малость, но ничего, сойдёт.

Ну я резко возмутился:

– Худоват?! На себя посмотри. Вон шерсть вылезает, видать, витаминов совсем не жрёшь.

Он на меня уставился, видать, замечание в точку попало.