Русская апатия. Имеет ли Россия будущее

мил.) относилось к числу великороссов (почти 4 мил.) как 5:1. Нужно полагать, что за последние 15 лет, при громадной малорусской эмиграции в Азию рядом с торгово-промышленным тяготением Великороссии к Черному морю, указанное выше отношение осталось, по меньшей мере, неизменным. Неизбежное взаимное перебалтывание „кацапов“ с „хохлами“ и многочисленные смешанные браки с „общерусским“ потомством в результате и с гибридными формами речи в домашнем обиходе известны каждому жителю Юга».

«Из кадетов вспомнил об „украинцах“ (в Холмщине) лишь один оратор г. Лучицкий; его речь „была настолько неясна («невиразна»), что производила впечатление произнесенной ради приличия“ („для годиться“). Трудовики Булат (литовец) и Петров (великоросс) „дали в своих речах образец симпатий к украинскому народу“ (то есть к украинству). Социал-демократ Покровский (великоросс) также ораторствовал за претензии укр. партии; его товарищ Чхеидзе восклицал о трагической судьбе украинцев в России; вся социал-демократическая фракция объявила, что украинская национальность, как и польская, являются в России нациями „порабощенными“. Медвежью услугу оказал украинской партии одессит Никольский (кадет), огласивший в Думе претенциозное письмо проф. М. Грушевского, отрицающее пользу русской культуры для населения Холмщины: письмо это отчасти раскрыло перед Думой чудовищность претензий партии».

«Украинская партия, в оправдание своего существования, своей работы и своих надежд, выдвигает стихийность стремления малороссов к обособленности. Тот же г. Грушевский находит у этого „огромного тридцатимиллионного населения естественные стремления к своему самоопределению“; он констатирует „у украинского населения стихийную привязанность к своему языку“ и, таким образом, провозглашает „органичность, стихийную силу и значение украинских национальных запросов“ и даже отождествляет „нужды и задачи украинства“ (подразумевая укр. движение) с „нуждами и задачами украинского крестьянства“. В том же роде высказывается и „Рада“, уверяющая, напр., будто „воля украинского народа к самостоятельной культурной жизни всегда (?) проявлялась, проявляется и теперь“. „Рада“ твердит, что в настоящее время „национальное возрождение охватило широкие массы украинского народа“. Газета ставит „сознание своего украинского я“ рядом с „сознанием интересов своего края“. Но особенно ценна и показательна для нас угроза опять-таки г. Грушевского, будто „украинство развивается, благодаря стихийной силе народной жизни независимо от того, существуют ли «Просвиты» или иные товарищества, существует ли украинская пресса или нет“».

«Украинские земли, хотя бы только по Днепру, это один из самых богатых, пахотных в мире, с большими задатками на промышленно-торговое развитие. Великая сплавная река, выгодные пристани на берегу моря облегчают сообщение. А Черное море? Оно соединяет три части мира с собою и в недалеком будущем будет тем, чем было в древние века, то есть одним из самых оживленных центров торговой и культурной жизни на Востоке. С падением Турции и сооружением багдадской железной дороги, через Черное море будет идти одна из главных артерий мирового движения; туда пойдут европейский вывоз, колонизация вглубь Азии и на Индийский океан в восточную Африку. Одним словом, такая Одесса, Николаев, Херсон и устье Дуная без сравнения более ценны для Австрии, чем Солунь».

«Щирый украинец В. Жаботинский, кладущий в свой портфель претензий и защиту европейского национализма, заявляет не без апломба, что „национальная проблема должна занять отныне свое место во главе, в центре, на первом плане российской политической жизни“. Для южнорусского населения восточная фантазия этого публициста рисует целую демократическую идиллию. Мужик, по убеждению г. Жаботинского, все перенесет, все переживет, всех перепрет (переспорит) и постепенно, шаг за шагом, но неудержимо и непобедимо пролезет в города, и то, что теперь считается мужичьим языком, будет в городах через два поколения языком газет, театров, вывесок – и еще больше».

«Оставляя в стороне вопрос о 98 языках, попытаемся взвесить шансы южнорусского сепаратизма (украинского движения).

Движение это за последние 20–25 лет росло в России по мере снятия ограничений с малорусского печатного слова; в последние 6–7 лет, благодаря малой осведомленности правительства и широких кругов русского общества с сущностью этого движения, с его тактикой и (выражаясь термином проф. Грушевского) „дипломатикой“, оно успело принять довольно значительные размеры и вьет свои гнезда в некоторых сельских школах и кооперативах, в земствах и муниципалитетах, под сенью храмов веры и храмов науки».

«По словам польского историка А. Яблоновского, „после татарского разгрома (1482 год) элемент кривичский и родств. племен, по нынешнему белорусский, начал сильно напирать, наплывать на Юг, где он растворялся в малорусском элементе“. Наплыв этот с течением времени рос, переваривание пришельцев южанами становилось более медленным, и тот же историк констатирует, что „в половине XVI века области нижнего Днепра (dolongo Dniepru), даже за Черкассами, преобладал элемент белорусский“».

«Украинская партия следит ревнивым оком за судьбой малороссов-переселенцев (эмигрантов). Издания львовской „просвиты“ пророчествуют даже о появлении „новых Украин“ в Сибири.

Наша азиатская колонизация увлекает за Урал действительно много малороссов, образующих иногда на новых местах целые малорусские села. Малороссы оселились преимущественно в Томской губ. и областях: Акмолинской, Тургайской, Приморской и Амурской. В Приморской обл. они составляют 54 % населения, в Амурской даже 80 %. Украинская пресса призывает своих адептов вести в Сибири пропаганду украинства и отмечает проявления этой пропаганды во Владивостоке, Никольске Уссурийском и Хабаровске, где в „Хохлацкой слободке“ роль „сознательных украинцев“ ведется ссыльными. В порыве ажитации или агитации „Вiстник“ предсказывает образование „Дальневосточной Украины у Великого Океана“, а „Рада“ зовет Владивосток „столицей“ этой Украины».

Книга II

Постсоветский реванш губит душу русского человека

И снова жажда лжи

Страстью советской интеллигенции была жажда правды. На самом деле за горбачевской перестройкой ничего не стояло, кроме усталости от советской пропаганды, от примитива марксистско-ленинской государственной идеологии, усталости от этой бесконечной тягомотины рассуждений о «загнивании капитализма» и «преимуществах развитого социализма». И поэтому призыв Солженицына «жить не по лжи» многие из нас воспринимали как освобождение от догм государственной идеологии, как доступ к правде о советской истории, которая на протяжении многих десятилетий находилась под запретом. Но ни мы, жаждущая правды-истины советская интеллигенция, ни наш духовный лидер Александр Солженицын не понимали, что основной источник нашей советской тотальной лжи все же не власть, которая, как нам казалось, не дает нам свободно дышать, а наши собственные русские души. Мы не понимали, что советская система с ее государственным насилием над правдой не просуществовала бы семьдесят лет, если бы не наш глубинный русский страх перед правдой, если бы не наша привычка жить во лжи, радоваться лжи, создавать различного рода красивые мифы. Мы не понимали, не знали в силу нашей советской образованщины, что на самом деле русскому человеку легче умереть с красивой ложью в душе, чем найти в себе мужество и впустить в нее правду о себе и своей стране. Обратите внимание. Никогда не была так крепка всенародная любовь к Сталину, как в наши дни, когда правда о его преступлениях доступна каждому, когда сакрализация вождя и его дел идет снизу, от души, по велению сердца прежде всего новой, молодой России.

Так вот, особенность нашей новой русской эпохи, которая началась уже несколько лет назад и которая заявила о себе в полный голос именно во время зарождения новой, «майдановской» Украины, состоит в том, что жажда красивой лжи снова, полностью и окончательно вытеснила перестроечную, интеллигентскую жажду правды. И совсем не случайно мы, остатки перестроечной интеллигенции, чувствуем себя очень неуютно в новой России. Сегодня страх перед правдой у многих идет прежде всего от нежелания, неспособности увидеть все неизбежные негативные последствия присоединения Крыма к России. Мы никак не можем увидеть то, чему нас учили бабушки в детстве, увидеть то, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И именно по этой причине наш новый русский обыватель готов согласиться с любой «клиникой», которую ему внушают осатаневшие от проснувшегося наконец патриотизма обозреватели ТВ. Он, новый русский человек, просто жаждет этой мобилизационной лжи, которая спасает его от неприятной для него правды – и о подлинных причинах Майдана, и о негативных, ставших уже сейчас ощутимыми для нас последствиях нынешнего кризиса на Украине. Мало кто сегодня в России хочет слышать о том, что на самом деле консолидация новой украинской нации происходит в основном на антирусской основе, на чувстве национальной обиды, вызванной утратой Крыма. Даже противники Майдана в Одессе говорили мне: «У нас забрали наш украинский Крым». По этой причине из-за страха перед правдой о том, что происходит на самом деле в современной Украине, наш российский зритель готов согласиться с тем, что целых 30 миллионов граждан Украины, мечтающих о сохранении унитарной независимой Украины и признавшие, в конце концов, легитимность новой украинской власти, сплошь и рядом «бандеровцы». В нашем сознании восставшему Славянску, где живет всего лишь несколько десятков тысяч человек, противостоит огромная, многомиллионная, сплошь бандеровская Украина.

Еще один характерный пример нашей нынешней жажды лжи обо всем, что происходит на Украине. Подавляющая часть зрительской аудитории нашего ТВ знает, что, действительно, восставшие против новой украинской власти Донбасс и Луганск – это не только не весь юго-восток Украины, а всего лишь часть востока Украины. Как известно, и подавляющая часть населения Харьковской, Запорожской, Днепропетровской, Херсонской, Николаевской и даже Одесской областей поддерживают власть, поддерживают идею сохранения унитарной Украины. Многие на юго-востоке хотят только особого статуса для русского языка и экономической и политической децентрализации. Но ложный, расширенный образ восставшей Украины нам нужен, ибо нам очень хочется, чтобы она окончательно распалась. Поражает, что не только аудитория нашего государственного телевидения, но даже разработчики российской политики в отношении Украины не знают, что Новороссия создавалась благодаря переселению, прежде всего этнических украинцев, на новые, отвоеванные у Турции территории. Не знают, что, к примеру, в той же Одесской области этнические украинцы составляют большинство. К слову, разработчики идеи федерализации Украины не учли и тот факт, что подавляющая часть современной украинской интеллигенции не хочет распада страны, не хочет воссоединения с Россией, ибо боится снова оказаться в роли провинциальной, второсортной российской элиты.

Но есть еще и внутренние причины, возрождающие у нас желание снова жить во лжи. Запад, на что рассчитывал наш народ в начале девяностых, нам не помог, и мы, в отличие от бывших социалистических Польши и Чехословакии, так и не сумели решить задачи посткоммунистической модернизации. Отставание от Запада в области высоких технологий не уменьшается, а увеличивается, надежд на дальнейшее увеличение благосостояния людей уже нет, и потому, чтобы успокоить свою душу, мы снова настаиваем на своей цивилизационной исключительности, на том, что западные представления о прогрессе, о благосостоянии для нас не указ. Русская душа просто устала от правды о реальной русской жизни и о наших перспективах, и потому снова укутывает себя в мягкое и пушистое одеяло мифа об особой, великой русской цивилизации. Всенародный патриотический подъем от новой русской победы позволил русскому человеку, правда, на время, забыть о таких неприятных вещах, как наша высокая по европейским меркам преступность, как убивающие русский народ алкоголизм и наркомания, как продолжающаяся уже два десятилетия война на Северном Кавказе, как наше удручающее социальное неравенство.

Все с нами просто. На место немцев-«фашистов» в современное русское сознание вошли украинцы-«бандеровцы», противники нашего русского мифа о федеративной Украине, и теперь нам уже не только не жалко украинской крови, а, напротив, во имя сохранения нынешних российских представлений об украинской власти как преступной хунте, многим у нас очень хочется, чтобы они убили как можно больше людей. Дай бог, чтобы я ошибался.

И это еще один пример, подтверждающий, что за страхом перед неприятной для многих из нас правдой о подлинных причинах Майдана стоит еще и моральная неразвитость. Многие из современных русских, при всех разговорах о братстве русских и украинцев, не воспринимают украинцев как равных себе в политическом отношении, не способны хотя бы на секунду поставить себя на их место, признать за ними право самим решать свою судьбу. Мне вообще в последнее время кажется, что нам, остаткам хрущевской «шестидесятнической» молодежи, с нашим, неизвестно откуда появившимся гуманизмом, вообще не место в новой России. Правда, наверное, состоит в том, что Майдан 2013 года сформировал не только новую украинскую нацию, но и новую русскую нацию, где появившийся наконец патриотизм сочетается с непомерным, кстати, нехарактерным для русских национальным эгоизмом. Раньше советский человек был убежден, что позволено все, что служит победе коммунизма. А теперь многие, и прежде всего молодые, считают, что позволено все, что служит интересам российской государственности. Я обратил внимание, что почти все те, кто говорил мне о необходимости вводить русские войска в Донецк и Луганск, являются неосталинистами. И это говорит о многом.

Этот новый национальный эгоизм как бы ослепляет людей. Они не могут увидеть очевидного, не могут увидеть, что после того, как Россия присоединила к себе Крым, украинцы чувствуют себя обиженными. Многие из нас не могут увидеть, что для Запада, который пережил две мировые войны, произошедшее – пересмотр границ, присоединение Россией территории другого государства – воспринимается как откровенный вызов. Честно говоря, только идиот мог ожидать восторга Запада по поводу присоединения Россией к себе де-юре уже шестьдесят лет украинского Крыма. То, что для нас объективно является восстановлением исторической справедливости, для Запада является отказом от закона, от принятых когда-то Россией договоренностей. И слава богу, что эта западная реакция на произошедшее носит для нас все-таки щадящий характер, что у нас существует геополитическая альтернатива. Хотя есть что-то наивное и столь же детское в наших надеждах, что на этот раз нам Китай поможет. И это еще один пример того, что мы живем не столько разумом, сколько мифами и иллюзиями. Меня, честно говоря, пугает, что люди, отдающие себе отчет в несопоставимости нашего довольно слабого научно-технического потенциала с потенциалом объединенного Запада, все-таки советуют Путину идти до конца «крымским» путем и «подтверждать величие и державность новой России» путем постоянной территориальной и политической экспансии.

Трагедия, на мой взгляд, состоит в том, что этот рожденный всплеском нового ура-патриотизма абсурд – всерьез и надолго. Русская душа, как выясняется, устала просто так жить, работать, строить, воспитывать детей, совершенствовать себя морально и духовно. Прошло всего двадцать с небольшим лет после распада СССР и революции 1991 года, и русской душе снова стало скучно, она снова жаждет бури и рвется в последний решающий бой с «американским гегемонизмом». Но на самом деле это бой с самим собой, с надеждами сохранить Россию в современном мире. К сожалению, сегодня это мало кто видит, мало кто понимает. Обратите внимание. На наших глазах всего за несколько месяцев визгливый и агрессивный либерализм, жаждущий нового русского бунта, сменился столь же визгливым и агрессивным патриотизмом, который жаждет войны, конфликтов. И, честно говоря, я уже не знаю, что опасней для современной России: или либеральная жажда новой русской революции, или патриотическая жажда геополитических потрясений.

На мой взгляд, для будущего России представляет угрозу и тот факт, что даже у той части интеллигенции, которая питала и питает отвращение к «навальщине», новая идеологическая ситуация с ее откровенным примитивизмом мышления вызывает уныние. Опасно потому, что эта часть интеллигенции снова уходит в себя и не готова к активному сотрудничеству с властью во имя России. Вообще стабильность, которая поддерживается многочисленными запретами на правду, держится благодаря игнорированию позиций тех, кто мыслит иначе, чем нынешнее взвинченное и озлобленное патриотическое большинство, является очень хрупкой. Пугает, что в последние месяцы инициатива законотворческой деятельности оказалась в руках не очень мудрых, не очень образованных, не очень погруженных умом и душой в русскую историю политиков. Неужели непонятно, что попытки на законодательном уровне определить, какой русский патриотизм является подлинным, а какой неподлинным, отдают «клиникой». Говорю об этом как человек, отдавший много лет своей жизни изучению русского патриотизма. Не меньшим идиотизмом являются попытки превратить государственную идеологию в какой-то вариант славянофильского антизападничества. Николай Бердяев якобы стал популярным в России, но на самом деле его никто не знает и не читает. Он, Николай Бердяев, не только одним из первых обнаружил то, о чем я говорил выше, что запрос на ложь в России идет прежде всего снизу, но и то, что самым унизительным и опасным для России является ложь о нашем якобы исходном моральном превосходстве над Западом. Да, именно Бердяев еще в 1918 году, наблюдая за энтузиазмом, рожденным нашей большевистской революцией, сказал, что все наши беды от тех, кто «утверждал, что русский народ выше европейской цивилизации, что закон цивилизации для нас не указ, что европейская цивилизация слишком „буржуазна“ для русских, что русские призваны осуществить Царство Божие на Земле, царство высшей правды и справедливости». Все эти опасные патриотические мифы порождены, как настаивал Бердяев, нашим русским страхом перед правдой о себе, порождены «малодушием и бессилием русских мыслящих людей, боязнью возложить на себя ответственность и самим решить, где истина и правда». И теперь, спустя сто лет, мы опять возвращаемся к идеологии и мифам, которые, как считал Бердяев, всегда препятствовали нашему цивилизационному, моральному и духовному развитию. Правда, сегодня у нас наши «мыслящие» политики уже не могут придумать новых мифов, а потому просто находят способы поставить всяческие препятствия на пути поиска истины и правды.

Я, честно говоря, поражаюсь мужеству Путина, который, в конце концов, поддержал инициативу бывшего прокурора Ирины Яровой и подписал так называемый закон об уголовной ответственности за реабилитацию нацизма. Ведь, не дай бог, власть в стране окажется в руках Ирины Яровой, и она его, Путина, засудит за то, что он, согласно ее святому и патриотическому мнению, «распространяет заведомо ложные сведения о деятельности СССР в годы Второй мировой войны». Все зависит от того, как она, Яровая, будет трактовать заявления Путина о репрессиях НКВД против крымских татар именно во время войны, в мае 1944 года. Ведь Путин всего несколько дней назад на встрече с лидерами крымских татар сказал то же самое, что говорил о преступлениях против человечности, совершенных нашим НКВД в годы войны, Леонид Гозман, чем и вызвал гнев нашей новой патриотической общественности. Цитирую дословно Путина: «Войсками НКВД была проведена бесчеловечная акция – выселен целый народ из Крыма».

И я думаю, что если мы хоть немного заботимся о нашей главной безопасности, о нашей интеллектуальной безопасности, о сохранении нашей способности думать, то пора кончать с этим слепым ура-патриотизмом, который может довести нас до беды. Повторяю, что запрет на правду, идущий сегодня снизу, для духовного здоровья нации куда более опасен, чем ложь, навязываемая обществу властью, как в советское время. Раньше была надежда, что умрет система, посадившая правду в тюрьму, и русская мысль снова окажется на свободе. А что будет с нами, если нынешний запрос на ложь, идущий снизу, будет всерьез и надолго? Не следует забывать, что СССР со всеми своими танками, со всеми своими ракетами, со всем своим геополитическим могуществом погиб не только потому, что он никогда не умел прокормить свой народ, но и потому, что в критические минуты истории у него оказался серьезный дефицит на мозги. Вообще я бы советовал нынешним политикам, министрам перед тем, как они выступают перед народом, хоть немного подумать. Как-то не к лицу успешному и очень довольному жизнью Дмитрию Рогозину призывать наш измученный и советским дефицитом, и демократическим неравенством русский народ снова затянуть пояса во имя его бредовых в нынешней ситуации планов. Не зовите русских людей на Марс, дайте им в конце концов хоть раз в истории возможность нормально прожить на своей земле свою собственную жизнь. Я не знаю, честно говоря, с чего начинать оздоровление нашей нынешней интеллектуальной ситуации. Но убежден, что, если деградация нашей политической, общественной и, самое главное, народной мысли будет продолжаться и дальше, то мы долго не просуществуем. На этот раз долго жить во лжи нам не удастся.

    НГ, 20.06.2014

О соблазнах постсоветского реванша

«Русская идея» с диагнозом «аутизм»

Летают души российских добровольцев, погибших в Донбассе, над растрескавшимися от жары полями и продолжают мучить себя вопросами, на которые они не нашли ответа еще при жизни, накануне своей гибели. Останки их тел в цинковых гробах под номером 200 уже давно отправили семьям домой, а их неприкаянные души никак не могут расстаться с землей, по которой они ходили в последние часы своей жизни. И действительно, зачем эти русские мужики, как правило, из российской провинции, оказались здесь, во имя чего отдали свои жизни? Ведь нет никаких гарантий, что Бог им простит добровольное участие в братоубийственной войне, охоту за неопытными «укропами», которые так и не научились держать автомат в руках. На различного рода встречах ветеранов, которые в последнее время проходили в воинских частях, вернувшиеся живыми и невредимыми с Донбасса ополченцы рассказывают, что так называемая «антитеррористическая операция» на Востоке Украины очень напоминает нашу первую антитеррористическую операцию в Чечне в конце 1994-го – начале 1995 годов. Разница состоит только в том, что наши добровольцы, прошедшие через войны на Северном Кавказе, а некоторые даже через Афганистан, теперь оказались в роли своих бывших врагов – боевиков-чеченцев, а армия независимой Украины – в роли необученных солдат Грачева, пошедших 31 декабря 1994 года брать Грозный.

Де-факто гражданская война на Украине, спровоцированная прежде всего вторым Майданом, а более точно – отказом Януковича под давлением Москвы подписать в Вильнюсе в ноябре 2013 года подготовленный прежде всего по его инициативе договор об экономической ассоциации Украины с ЕС, уже давно превратилась в русско-украинскую войну. О десятках русских добровольцев, гибнущих на Востоке Украины, пишет не только либеральная «Новая газета», но и орган патриотического «Изборского клуба» газета «Завтра». Правда о цинковых гробах, пересекающих границу Украины в сторону Ростова, кочует уже по всей России. Наши пограничники, как рассказывают их родственники, уже морально устали от созерцания человеческой цены наших новых русских побед. Не всех вывозят в цинковых гробах, не всех забирают родственники. А потому для остальных – простая яма, наскоро засыпанная землей.

Руководитель русской общины Украины К. В. Шуров, участвовавший в ситуационном анализе, посвященном кризису на Украине, который проводил наш Институт экономики РАН 10 сентября, как бы отвечая на вопросы, терзающие души ушедших в мир иной в Донбассе добровольцев, сказал, что те (по его словам, 5–6 тысяч добровольцев из России), которые пришли воевать и умирать за русский Донбасс, являются героями, ибо они пришли на «фашистскую Украину» спасать «русский мир», «русскую идею», пришли доказать, что идея «нэзалэжной Украины» была изначально ложным и вредным «проектом». И, несмотря на то, что руководитель русской общины Украины обвинял нынешнее украинское правительство в том же, в чем его обвиняют разработчики нынешней политики России в отношении Украины, к примеру, Сергей Глазьев, в том, что якобы «украинские националисты… уже трансформировали украинское государство в фашистское государство со всеми признаками фашизма, известными науке», он все-таки был против ввода российских войск на Украину, а настаивал на том, что украинский проект умрет только тогда, когда его задушит собственными руками население Украины. А гражданин России, сотрудник Института экономики РАН, генерал в отставке Владимиров, напротив, настаивал, что украинскую проблему можно решить только военным путем, путем похода на Киев, а дальше на запад, на Львов, чтобы окончательно «задавить фашистскую гадину в ее логове». Обращает на себя внимание убеждение генерала Владимирова, что кризисы, подобные нынешнему украинскому, решаются только военным путем и только через кровь. И так считают многие в нынешней России.

Когда я слышу подобные речи, у меня складывается впечатление, что мутность сознания многих наших нынешних «спасителей русского мира» достигла полной, пугающей черноты. Их глаза светятся безумием, когда они в истерике призывают «идти на Киев», а потом до конца наступать на горло «западной гадине». В современной России миллионы людей полностью утратили инстинкт самосохранения.

И, честно говоря, чем больше я слушал рассуждения о противостоянии «русского мира» с «фашистской» идеей «украинской нэзалэжности», тем больше у меня крепло убеждение, что наши добровольцы в Донбассе погибают не за правое дело, а за так и не преодоленные советские мифы, за так и не преодоленную советскую образованщину. Наша политика в отношении Украины, на мой взгляд, от начала до конца – продукт лености ума, русского «авось» и нашего неумения совладать со своими эмоциями и непомерными амбициями. И слава богу, что в последнюю неделю в результате перемирия не выросло количество русских душ, обреченных вечно страдать в аду от наших болезненных русских амбиций.

Идея «нэзалэжности» всегда была антирусской идеей

Нечего обвинять нынешнюю Украину в том, что она изменила русскому миру и решила уходить в объятия «загнивающего Запада». Нэзалэжность как идея, как мечта спустя века создать наконец свое собственное национальное государство, всегда предполагала независимость прежде всего от России, всегда предполагала сознание того, что основная опасность для независимой Украины будет исходить от России. Руководители нынешней Украины не говорят о целях укрепления своей государственности ничего такого, чего не говорили бы на эту тему руководители независимой Украины 1918–1920 годов, тот же академик Вернадский, говорили в то время, когда еще не было фашизма как идеологии. Ни в чем так не проявляется страх перед правдой разработчиков нынешней политики в отношении Украины, того же С. Глазьева (я цитировал его статью «Сохранить русский мир», опубликованную в газете «Завтра», № 36, сентябрь 2014 года), как в попытках связать (уже после присоединения Крыма к России) откровенно антироссийскую политику руководителей нынешней Украины с фашистской идеологией. За всеми нашими нынешними разговорами о фашизме стоит агрессия нашего советского невежества во всем, что касается истории ХХ века. Между исходным фашизмом, фашизмом Муссолини как радикальным национализмом, и национал-социализмом существует качественная разница. В фашизме Муссолини, который был прежде всего консервативным ответом на большевизацию Италии (и в этом смысле фашизм был порожден ленинским Октябрем) не было человеконенавистнического расизма, болезненного антисемитизма, определяющего сущность национал-социализма Гитлера. Многие на Украине, как и на других оккупированных немцами территориях, сотрудничали с немцами не в силу своих идеологических убеждений, а просто из-за обид, рожденных сталинскими репрессиями. А в сознании нынешних необразованных россиян все смешалось в кучу, и для них любой украинец прозападной ориентации уже фашист. Бред. Но послекрымская Россия все больше и больше погружается в море абсурда.

Наши русские разговоры о фашизме нынешних руководителей Украины – от желания скрыть неприятные для честолюбия наших политиков факты, и прежде всего тот факт, что наша ставка на федерализацию Украины была ошибкой, что своей политикой, вместо раскола Украины, мы получили консолидацию подавляющей части населения Украины вокруг власти, которая, кстати, по нашему примеру пытается военным способом восстановить территориальную целостность страны. Киев со своим АТО точь-в-точь повторяет то, что мы делали во время трех войн с Чечней.

От страха перед неприятной для нашего самолюбия правдой – обида, злоба, желание всяческих бед украинцам, которые напоминают нам, что российская политическая элита как жила мифами, так и продолжает ими жить. Все напоминает басню Крылова о волке и ягненке. Мы корим украинцев за то, что они сегодня слабые, что они не в состоянии постоять сами за себя, не в состоянии сохранить территориальную целостность своего государства. А представьте себе, что бы произошло, если бы в марте 2014 года на всю украинскую армию нашелся хотя бы один батальон, который начал бы сопротивляться нашему новому «покорению Крыма». Ведь все было на волоске, но, слава Богу, пронесло.

Академику Сергею Глазьеву надо знать, что фашизм как национал-социализм все же был левой, антибуржуазной, антилиберальной идеологией, проповедовал вражду к буржуазному праву, буржуазным свободам. А особенность идеологии нынешних руководителей Украины как раз и состоит в том, что они исповедуют ценности демократии, свободы личности, чем и вызывают симпатии у лидеров современного Запада. Если уж говорить всерьез о природе нынешнего конфликта на Украине, который, несомненно, приобрел черты гражданской войны, то он носит на самом деле не этнический характер, не является тем более расовым конфликтом, а, напротив, сугубо мировоззренческим конфликтом. Наше телевидение, за исключением канала «Мир», не говорит правду, не говорит о том, что на якобы русском Донбассе почти две трети населения, то есть абсолютное большинство, составляют русскоговорящие этнические украинцы и что их отталкивает нынешний Киев прежде всего своим откровенным антисоветизмом, своими откровенно прозападными настроениями. Основу ополчения на Донбассе составляют не просто прорусские, а прежде всего просоветские люди, которым дороги памятники Ленину, – мужчины в возрасте от 30 аж до 70 лет. А добровольцами, пришедшими воевать за территориальную целостность Украины, являются прежде всего молодые люди от 20 до 30 лет, сформировавшиеся уже в условиях «нэзалэжной Украины» и аплодирующие тем, кто сносит памятники Ленину. На самом деле нынешняя Украина не столько этническое государство, сколько второе, последовательное антисоветское русское государство. Украинизация на самом деле дальше и больше невозможна. И командиры проукраинских батальонов, которые формировались на Востоке Украины, и их бойцы, как и ополченцы ДНР, говорят прежде всего на русском языке. Телевидение современной Украины на телеканале «1 + 1» рассказывает о военных преступлениях советской армии на территории современной Украины в годы Великой Отечественной войны. Для старшего поколения Донбасса, как и для старшего поколения современной России, для всех тех, кто пострадал от реформ девяностых, напротив, свято все то, что связано с СССР и советским строем.

Злоба, откровенная ненависть нашей политической элиты к современной, уже окончательно прозападной и проамериканской Украине идет во многом еще от того, что второй Майдан полностью и окончательно разрушил советский миф о русских и украинцах как о братских народах. Выяснилось, что братских народов быть не может, что если русские и украинцы не слились в одну нацию за триста с лишним лет, то они все же по психологии, ценностям разные народы.

Вся наша украинская политика на протяжении более двадцати лет, даже после первого Майдана, после прихода к власти Ющенко, кстати, впервые канонизировавшего Бандеру как национального героя (тогда в России никто не говорил, что к власти в Киеве пришли фашисты), строилась на мифе, на убеждении, что антирусской, стремящейся дистанцироваться от России, является лишь западная, униатская Украина, а вся остальная Украина, не только бывшая Новороссия, но и левобережная, центральная и даже правобережная Украина тяготеют к России, являются по природе прорусскими.

А тут выяснилось, что наше «принуждение» Януковича не подписывать договор об ассоциации с Евросоюзом, принуждение, подкрепленное угрозами Проханова на «России-24» вернуть себе в крайнем случае Крым, вызвало широкий протест прежде всего у киевской интеллигенции и украинской студенческой молодежи, выяснилось, что многие в Украине не хотят в объятия Таможенного союза, не хотят какой-либо интеграции с Россией, и прежде всего подавляющая часть уже новой украинской элиты. Благодаря второму Майдану выяснилось, что прозападный, а тем самым антирусский вектор развития Украины приобретает силу, что при подобных настроениях Украина рано или поздно придет в НАТО. И, самое главное, стало до боли зримо, благодаря репортажам «Дождя» с Майдана, что украинцы и русские – не «разделенные» случайно народы, о чем любил говорить Путин, а народы, стремящиеся после веков совместной жизни сами определять свою судьбу и, наконец, разойтись. И чем больше становилась очевидной глубинная, национальная, историческая природа антирусских настроений, тем больше наши СМИ стали нажимать на «фашистскую» природу идеи «нэзалэжности». Отсюда и стремление наших руководителей наказать Украину за измену «русскому миру», наказать за собственные русские, прежде всего советские иллюзии, русские просчеты. Украинцы оказались виновными в советском невежестве и советской образованщине российских политиков, в том, что новая Россия никогда не принимала во внимание глубинные истоки так называемой «мазеповщины», которую славил даже Кучма в своей книге «Почему Украина не Россия», не принимала во внимание фундаментальные различия между великорусской и малороссийской идентичностью, объективную, историческую природу украинской прозападной ориентации. Все же они, украинцы, четыреста лет жили и развивались в литовско-польском мире. Мы не принимали во внимание первый «развод» между украинцами и русскими в годы гражданской войны. Украинцы оказались ответственными за то, что наше посольство и наша ФСБ не обратили внимание на то, что политическая инициатива на Украине переходит к детям новой, уже независимой от России Украины, что на самом деле (о чем начали говорить украинские политологи уже добрых десять лет назад) точка невозврата бывшей УССР в общую Россию уже пройдена.

Историческая драма состоит в том, что русские люди решили умирать за возрождение русского мира тогда, когда он на самом деле уже окончательно умер. «Народный губернатор» Донецка Павел Губарев посылает ополченцев и добровольцев умирать за «возрождение настоящего русского мира во всей полноте и красе», мечтая совершить то, что на самом деле можно было совершить еще в 1991 году, но уже невозможно совершить после присоединения Крыма к России и братоубийственной войны на Востоке Украины, после того, как украинская нация окончательно сформировалась как антирусская нация, как нация, навсегда обиженная Россией, как нация, дети которой умирали от пуль ветеранов спецназа РФ.

Трагедия состоит в том, что граждане РФ, пришедшие действительно в силу своих убеждений, по зову своего сердца умирать за русскую идею, каждой своей победой, гибелью каждого убитого ими «укропа» убивают остатки надежды на возрождение русского мира и даже на мирное сосуществование когда-то действительно близких друг другу народов. А где гарантии, что не повторится 1991 год, что РФ не начнет распадаться и украинцы не начнут восстанавливать «историческую справедливость»? Ведь Севастополь – город не только русской, но и украинской славы, славы матроса Кошки.

Но наши политики, формирующие сейчас политику России в отношении Украины, и лидеры самопровозглашенных республик Востока Украины не принимают во внимание, что понятие «Россия» и понятие «русский мир», о чем напоминал Николай Бердяев еще в 1918 году, когда и «малороссийский сепаратизм», и «великорусский сепаратизм» начали разрывать на куски когда-то могущественную, единую и неделимую Россию, имеют смысл только применительно к союзу русских племен, союзу великороссов, малороссов и белорусов. Великороссия сама по себе, настаивал Николай Бердяев, не является Россией, а лишь ее бывшим ядром. Но после того как РФ сама, по собственной воле спровоцировала в 1991 году распад русского мира, вытолкнула из него и УССР, и БССР, и тем более после того, как Украина, и снова не без нашей помощи, ушла, спустя три с половиной века, в западный мир, русский мир в точном смысле этого слова умер. Трогательное единение, начиная с первого Майдана, польской и украинской политической элиты – наглядное подтверждение тому, что Украина возвращается туда, где она веками жила после гибели Киевской Руси.

На самом деле нынешняя РФ не имеет никаких прав учить другие русские народы, то есть украинцев и белорусов, как жить и с кем дружить, ибо она является не только продуктом распада СССР, но и инициатором распада русского мира. Сейчас все в России забыли, что политическая элита УССР, в отличие от политической элиты РСФСР, дольше всех, до 24 августа 1991 года боялась объявить о независимости своей республики. И только тогда, когда Ельцин 23 августа 1991 года объявил о юрисдикции РСФСР над союзной собственностью, находящейся на ее территории, депутаты украинской Рады осмелились и, по инициативе Олеся Гончара, внесли жовто-блакитное знамя в зал заседаний Рады. Так это было. Русский мир погиб в августе 1991 года, и прикончили его прежде всего те, кто называет себя сегодня русскими.

Ожесточенная критика Украины, откровенная ненависть и злоба нынешней российской политической элиты и части населения к Украине, на мой взгляд, имеет иррациональное происхождение и связана, как я пытался показать, со стремлением заморозить, забыть тот стыдный факт, что именно нынешние русские (до 1917 года они назывались великороссами) сами, собственными руками убили в 1991 году русский мир. Нынешние критики «украинских фашистов», как правило, в 1991 году были сторонниками Ельцина, сторонниками суверенитета РСФСР. Тогда, в 1991 году, их не интересовала ни судьба Севастополя и Крыма, ни судьба русского мира, они это признают и помнят, но оправдывают себя тем, что они тогда действовали «по пьяни».

Истерика по поводу «украинского фашистского государства», взрыв ненависти к тем, кого еще год назад они называли своими «братьями», идет не только от нежелания осознать свою личную ответственность не просто за ошибки, совершенные, как сейчас любят говорить бывшие поклонники Ельцина, «по пьяни», но и за поступки и решения, напоминающие о том, что русские как внизу, так и наверху лишены инстинкта самосохранения. И не важно, чем продиктованы эти акты саморазрушения – или жаждой халявы, куска помещичьей земли, как в 1917 году, или жаждой и халявы, и власти, как в 1991 году, или просто оскорбленным самолюбием, желанием отомстить обидчику, как это было весной и летом 2014 года. На мой лично взгляд, наша традиционная русская неразвитость инстинкта самосохранения как раз и проявилась в нашей установке всеми силами и всеми способами поддерживать федерализацию Украины, а на самом деле – ее распад.

Своими нынешними модными разговорами о «великом Октябре», о нашей особой русской цивилизации мы уходим от той правды о том, как писал тот же Николай Бердяев, что именно великороссы, русские оказались народом, который не просто пошел прежде всего за большевиками, а сам, своими собственными руками разрушил русский мир, посягнул на русские святыни, на русскую веру. «Такого отречения от собственной истории, – писал Николай Бердяев, – такой измены великим историческим заветам не было никогда и нигде. Это – самоубийство народа, отказ его от великого прошлого и великого будущего во имя корысти данного мгновения».

А сегодня истерика по поводу «украинского фашизма» идет от нежелания признать, что русские второй раз в ХХ веке, а именно в 1991 году, во имя очередной «корысти данного мгновения» снова отказались от «дела всей русской истории», от дела «собирания России с Ивана Калиты», чтобы не «кормить больше украинцев и белорусов, чтобы самим пользоваться богатствами Сибири». Мы не хотим признать и осознать, что нынешний уход Украины в западный мир был спровоцирован русским желанием во что бы то ни стало создать суверенную РСФСР, выйти из состава СССР, что на самом деле мы пожинаем горькие сейчас для нас плоды нашей привычки жить радостью мгновения.

Всеразрушающая сила соблазнов русского реванша

И трагедия состоит в том, что нынешние попытки исправить и «ошибки Хрущева», и «ошибки Ельцина» работают уже не на укрепление остатков русского мира, укрепление уже московского мира, а на его окончательное разрушение. Ошибаются все те, кто сейчас говорит, что все же наши добровольцы погибают на Донбассе не напрасно, что, разрушая нынешнюю Украину, они тем самым жертвуют собой во имя безопасности своей страны, ибо чем более слабой и более раздрызганной уйдет Украина в НАТО, тем меньше угроз на наших границах. Но ведь на самом деле, если напрячь свои мозги и начать думать, то все происходит прямо противоположным образом. Чем будет слабее Украина, тем больше она будет зависеть от Запада, от США, и тем больше у НАТО оснований строить базы на слабой и «незащищенной от России Украине».