Вельзевул за кулисами

Вельзевул за кулисами
Александр Сергеевич Нейман

Почти без денег, почти без удачи, почти без признания кучка молодых людей пробивается в высшую лигу юмористического шоу, испытывая все невзгоды выбранного пути.Не каждый выдержит. Не каждый доберется. Не каждый сохранит рассудок…

Вельзевул за кулисами

Александр Сергеевич Нейман

© Александр Сергеевич Нейман, 2022

ISBN 978-5-0056-6999-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вельзевул за кулисами

КВН (Клуб Весёлых и Находчивых) – популярные телевизионные юмористические игры, в которых команды различных коллективов (учебных заведений, вузов, предприятий и т. д.) соревнуются в юмористических ответах на заданные вопросы, импровизациях на заданные темы, разыгрывании заранее заготовленных сцен и т. д.

Википедия

глава 1

Мне нравятся мои сны. Они настолько реалистичны, что порой, проснувшись, я думаю, что на самом деле я заснул и попал не в реальный мир, а в сон. Все переворачивается – земля становиться небом, а небо землей. Затем кровать начинает давить снизу вверх, стены опять становятся твердыми, потолок низким, а во рту появляется мерзкий вкус недотлевшего тела. Сон впитывается в подсознание, как вода в сухую землю, почти ничего не оставляя на поверхности кроме некоторого сожаления, которое окончательно убеждает меня в реальности происходящего.

Иногда случается так, что я встречаю во снах каких-то людей, которых никогда не видел, но, каким-то образом с ними знаком. Я чувствую себя беззаботным, но несколько опечаленным, мои попытки отыскать среди всех этих людей кого-то для меня дорогого, как правило, тщетны. Иногда мне кажется, что я только что видел лицо близкого человека, я пробираюсь сквозь толпу, но подойдя ближе разочаровываюсь, потому что никогда не нахожу того, кого искал. По правде говоря, кого ищу в этих снах я тоже не знаю. А место начинает незаметно меняться и становится совершенно другим, здесь, во сне это никого не удивляет, да и сами люди меняются, на смену одних приходят другие. И все продолжается: я делаю вид, что меня ничего не беспокоит, но продолжаю поиски. И вот, внезапно появляется чувство, что он где-то рядом, тот, кого я так жду, тот ради которого я еще здесь. Я не знаю и даже не догадываюсь, кто он, как выглядит, какого возраста и пола, но это определенно человеческое существо. Подобно тому, как мы, падая во сне, никогда не долетаем до дна пропасти, я никогда не встречаю в своих снах этого человека. Я просыпаюсь…. В квартире никого нет. Полная тишина. Я уже, почти забыл, что со мной происходило во сне, и кто мне снился, но где-то внутри, в том месте, которое на этой стороне жизни называют душой, остаются теплые и немного грустные чувства….

Это было вяло ползущее к обеду июньское утро. В моей квартире меняли окна, поэтому я спал с открытыми, точнее с отсутствующими окнами. Обычно новые окна ставят в тот же день, когда снимают старые, но незавидное финансовое положение не допускало таких капризов. Тополиный пух густыми клубами, словно перья из растерзанной подушки, вваливался в оконный проем, вовремя душных ночных сквозняков. Он облепил мое потное спящее тело из-за чего я всю ночь чесался, а утром мой нос зудел изнутри.

Пытаясь вырваться из той самой поэтической утренней солнечной неги, я, зевая и почесываясь, прошлепал на кухню, чтобы выпить кофе. Дом по-прежнему пустовал, и это вызвало во мне чувство дозволительной безответственности. Я широко заулыбался и подошел к оконному проему. Возле подъезда стояла пара машин, на лужайке выгуливала черепаху соседская девочка, по всему двору летали клубы пуха и рои наглой мошкары, ярко светило солнце и я стремительно ковырялся в своих мыслях, выискивая стоящий повод для ликования.

И вот наконец-таки раздался звонок мобильника. Как я и предположил – это был Егор.

Егор – это удивительный человек, который был способен приводить людей в бешенство и при этом становиться их другом. В число этих людей попал и я. Делал он все это специально, но мне абсолютно не было понятно, как, а главное зачем. Возможно, он считал это какой-то проверкой, своего рода тестом. Дружили мы не с самого детства, а примерно с подросткового возраста.

Прогуливаясь по городу я не раз был свидетелем того как он заводил беседу с какой-нибудь бабкой, торгующей вареной кукурузой или семечками, а мне оставалось ждать его переминаясь с ноги на ногу, глупо улыбаться и слегка краснеть, когда Егор начинал доставать бедную старушку интимными расспросами об ее бурной молодости. В такие моменты я просто хватал его за локоть и уволакивал дальше по улице. Частенько он разговаривал с какой-либо девушкой о том как она провела выходные или что с ее настроением на настоящий момент, показывал ей фотографии в своем мобильнике и тому подобное, а потом оказывалось, что он вообще ее не знает и завел беседу просто так, а вдруг повезет. Естественно он обладал врожденным обаянием, но его прямолинейность порой обезоруживала, ошарашивала, а иногда даже портила о нем мнение, не у меня, конечно, я то знал его достаточно хорошо, что бы вовремя парировать очередную выходку. Хотя и я, порой, подвергался кратковременному шоку. Кроме всего вышеперечисленного Егор воспринимал мир через некую призму сексуальности, и на этот счет у него даже имелась теория, в которой утверждалось, что секс вездесущ. Ничего нового в науку Егор не внес, но с учениями Фрейда он знаком не был, поэтому не стеснялся озвучивать свою туповатую теорию в компаниях недавно «осовершеннолетившихся» дамочек. Диссонанс, вносимый его косноязычием в итак уже бестолковый рассказ, предавал даже какой-то шарм и ему и всей ситуации. К тому же он был достаточно привлекателен, в меру широкоплеч, не сказать, что хорошо сложен, но имея красивые глаза, светлые волосы и рост метр девяносто восемь можно «покрывать самочек», как он часто говорил, в радиусе нашей солнечной системы.

И вот он стоит возле парочки малолетних девиц, преданно и почти искренне смотрит на них своими большими светло-голубыми глазами, убирает русые волосы со лба и заявляет о том, что его пенис длиннее эры водолея. Или читает короткую лекцию о том, что секс есть во всем, что бы мы в жизни не делали. В общем, его рассказы звучали каждый раз несколько по-разному, но формула оставалась неизменной: сначала какое-то действие, вследствие, которого результат – это и есть секс. Примеры из жизни были бесконечными, начиная от пресловутой починки автомобиля и заканчивая нашими попытками пробиться в «большой» КВН.

В это утро его голос звучал как никогда весело, а потому я подумал, что он достиг того, чего добивался. Дело в том, что мы решили попробовать найти деньги для очередной поездки на сочинский фестиваль команд КВН. Фестиваль должен был состояться только в январе, но учитывая, какая сумма нужна была для поездки и, тщательно взвесив ситуацию, было принято решение заняться поисками денег незамедлительно. Егор, как человек, считавший себя победителем во всем и везде, принялся разыскивать заинтересованных состоятельных людей и видно что-то нащупал.

– Привет, урод! – воскликнул он в трубку.

– Привет. Ну? Что ты приготовил?

– С чего ты взял, что я что-то приготовил? – слышно было улыбку в его голосе.

– Потому что ты обзываешь меня в первом предложении, только когда у тебя есть аргумент, доказывающий твое превосходство надо мной. Либо когда ты пьян. Но так как сейчас еще утро….. Я надеюсь, ты же не пьян!?

– Ты прав, у меня есть и аргументы, и факты и пьяненький я и вообще все прекрасно!

Только после такого длинного предложения я понял, что он действительно не трезв.

– Я встретился сегодня утром с господином директором рынка, – проговорил Егор, стараясь внятно произносить слова. Он вообще не любил, когда кто-то уличал его в нетрезвости и поэтому, а может и еще по каким-нибудь своим причинам, редко пил, – он… – тут он сделал длительную паузу – сказал… – он снова выдержал паузу, то ли подбирая слова, то ли нагнетая интригу, – что даст нам денег! Сколько, правда, не сказал, но это уже кое-что, времени у нас полно, если он даст хотя бы двадцатку, то будет отлично! Хороший он вообще мужик, спортсменам помогает…. Ну, в общем, посидели, поговорили, выпили коньячку бутылочку и дело сделано. Мне пора! – резко бросил Егор. – Увидимся на репетиции и порадуем ребят.

В конце последнего предложения Егор заплямкал, так словно был не прочь еще выпить, что совсем было на него не похоже, и положил трубку. В трубке запищало и треснуло. Передо мной повис образ Егора держащего телефонную трубку возле уха, блаженно улыбающегося и глядящего в будущее.

Поиски денег. Это утомительный и трудоемкий процесс, включающий в себя не только постоянную беготню из одной части города в другую. Не стоит забывать о долгих часах ожидания в приемных и коридорах. А так же о неприятном чувстве, какого-то нетипичного стыда, похожего на то состояние, когда совершив пакость, ты, еще надеясь на помилование, ждешь вознаграждения от своего родителя, но в глубине души понимаешь, что надежда на хорошее – это единственное хорошее, что с тобой может произойти. Ко всему прочему это еще и, просто-напросто, пустое занятие, отнимающее много времени и сил. А силы и время нужны, особенно тем людям, которые работают с утра до вечера, ходят на занятия, а оставшееся время тратят на творчество. Когда все сопоставляешь, то становится видно, что времени на творчество не так уж много. Именно поэтому большая часть наших идей рождалась в транспорте, на работе, все в тех же приемных и коридорах, в ванных и туалетах и, конечно в кроватях, в конце беспокойного суетливого дня, когда от обилия информации, мыслей, мечтаний, предвкушений и возбуждения не можешь заснуть.

Репетицию назначили на шесть вечера. Ну а пока был еще весь выходной впереди Егор и Булка отправились на поиски новых финансистов, а я и Ден собирались заняться записью отбивок к нашему выступлению.

Все называли его Булкой. Я иногда, в шутку, называл его Николаем Сергеевичем, но прозвище Булка прицепилось к нему еще со школы, а может и раньше. В небольших городах, даже если захочешь избавиться от своего, пусть маленького и безобидного прошлого, не так-то легко это сделать. Все вещи тут меняются, но, в то же время, остаются там же, где ты их оставил. Такое происходит не только с глупыми детскими прозвищами, но и с людьми, которые их носят или даже раздают. Кажется, что их давно уже нет в этих краях, что они сменили этот серый и безнадежный городской пейзаж на более кипучую, яркую и претенциозную местность. А потом случайно натыкаешься на какой-нибудь призрак из прошлого и, даже не сразу можешь вспомнить его имя, а про фамилию и говорить нечего.

Вот он является такой серый и обшарпанный, похожий на этот город, с уставшими глазами, мутными как окна в общежитии. Стою, жму ему руку и пытаюсь улыбаться. (Неужели и я так же выгляжу?) Он напоминает шахтера, который отработал смену под землей и выбрался из шахты на свет. Смотрит на меня как на солнце и искренне радуется, но тут же вспоминает, что завтра ему опять спускаться в душные недра и его улыбка слегка тускнеет. Мы стоим в магазине, я покупаю сигареты, а он ждет жену. Рыжая, с короткой стрижкой, она появляется в поле моего зрения, я замечаю, что она беременна, когда она медленно идет в нашу сторону. Это их семья: он в старом растянутом свитере, худой, с тонкой шеей, куртка из потрескавшегося кожзаменителя, черные грубые ботинки с тупыми носами и стесанным каблуком, но начищенные до блеска и темно-зеленые брюки с пузырями на коленях. Его жена похожа на небольшой холодильник «Славутич», и так же стоит поодаль в ожидании, когда кто-то (в данном случае муж) проголодается. А что это на ней надето? Я затрудняюсь…. Это абстракция. Днем он работает…. я прослушал где, кажется, что-то строит, а по вечерам таксует. Она сидит дома носит ребенка и ждет его окруженная слабоосвещенной кухней. Он возвращается к полуночи и ест свой ужин в компании двух холодильников и эмбриона. И такие видения возникают довольно часто. Ты их никогда не предскажешь, они всегда неожиданны, появляются из неоткуда и уходят, соответственно туда же. В нашем небольшом городе постоянно натыкаешься на старых знакомых, настолько старых, что не всегда можешь вспомнить откуда ты их знаешь.

Булка – это тень из моего прошлого, которая всегда рядом, но такая цветная, шумная тень, это тот призрак, которого всегда радостно видеть. Булка имел набор странностей, например: в бумажнике он носил портрет Америго Веспуччи и выдавал его за какого-то своего знаменитого предка. Ну, разумеется, не самого Америго, а его изображение. Для чего он это делал – оставалось тайной. Он был совершенно всеяден, то, что мы не доедали во времена наших студенческих пьянок или в поездках по всевозможным фестивалям КВН доедал Булка. Дело доходило до совершенно абсурдных вещей: кости от копченой рыбы и их же внутренности или вообще черт знает что. Я видел, многие люди съедают яблоко вместе с огрызком, но для меня непостижимо, макать арбузные корочки в сахар и хрустеть ими сидя похмельным утром на маленькой кухоньке в съемной квартире в каком-нибудь Саранске. Пожалуй, были в нем и положительные странности: распевание совершенно дурацких, но очень смешных песен на вымышленных языках, сопровожденных «псевдоэротичными» танцами. Это было забавно.

Ну как бы там ни было эти два совершенно разных человека – Егор и Булка – всегда вместе ездили попрошайничать к богатым дядям. Они довольно тяжело находили общий язык друг с другом и теряли его с молниеносной быстротой. И если уж общий язык вдруг потерялся, то лучше было не влезать, это двое умели ругаться, по-настоящему. Они и сами рекомендовали не влезать в их перепалки, порой даже настаивали. Я был совершенно спокоен и уверен в том, что скоро все встанет на свои места. Покоя они не давали Дену, ему вообще не было покоя, когда кто-то у нас в команде ругался. Сам он скандалить не любил и крайне редко это себе позволял. В такие моменты он укоризненно на меня смотрел и ждал, что я, как капитан команды предприму меры, но я сохранял нейтралитет, пока не возникала угроза смертоубийства.

Ден сидел за компьютером, когда я вошел. Он курил и что-то паял по схеме, висевшей на экране. К потолку поднимались два дымка, от горящей канифоли и сигареты, которую Ден зажимал зубами в уголке рта. Из колонок играла танцевальная музыка, которую Ден, скорее всего, «наваял» сам. Это был один из его повседневных образов: паяет что-то не очень нужное с сигаретой в зубах, под сопровождение заводной музыки лучше всего собственного сочинения, слегка прищурив один глаз от табачного дыма, в маленькой подсобке своего музыкального магазина. В этом же магазине работал и я.

– Привет, – сказал Ден, выпуская дым.

Молча улыбаясь, я прошел в полумрак подсобки. Я сотни раз заставал его вот за этим делом, с этим же сосредоточенным выражением лица и с сигаретой в зубах и, всякий раз мне хотелось широко улыбаться, глядя на него.

– Привет, – сказал я.

– Магазин бы открыть после обеда. Я договорился с Андрюхой, он тебя подменит.– Ден затянулся.

– Давай откроем завтра, – я встал возле столика, на котором лежал паяльник, и стояла баночка с канифолью.

– Сережа, у меня аренда до пятницы, и клиент должен придти за синтюком, – он указал на синтезатор Korg стоявший в торговом зале возле стены. Сам он его видеть не мог со своего стула, и, наугад, указал на его место расположения, сквозь стену.

– Ну ладно, тогда давай писать, – я посмотрел на часы в углу монитора, – уже двенадцать почти. Во сколько ты рассчитываешь открыться?

– После двух, в три может быть, – он задумчиво посмотрел на свою схему, затем потушил окурок в жестяной банке из под кофе, плюнул в нее и воскликнул, – Все! Давай делать!

Ден поспешно убрал недопаянную схему в ящик стола и стряхнул частички мусора и пепла в банку.

– Так, так…. Где у нас тут? – сказал он, близко наклонившись к монитору. – Вот послушай, какая тема, это я сам написал….

На некоторое время мы с головой окунулись в создание «саундтреков», так, с иронией, мы называли все звуки, для наших выступлений, которые создавались в этой коморке. Здесь писались не только шумовые эффекты, но и многие музыкальные фрагменты для отбивок после реприз и миниатюр. Благо Ден немного владел клавишами, недостаточно конечно для сольного концерта, но вполне сносно для пошагового написания фонограмм в несколько дублей и с небольшими репетициями. Я же играл на акустической гитаре, до фламенко мне было далеко, но как ритм гитарист, я был вполне пригоден. Дело оставалось только за качественным сведением фонограммы, но на помощь приходил наш старый знакомый звукооператор из городского клуба.

Вообще, возвращаясь к теме маленьких городов, одним из плюсов в них были обширные знакомства. В нашем случае было просто жизненно необходимо иметь много полезных знакомых. Так как денег катастрофически не хватало, тратить их приходилось с особой осторожностью, поэтому доставать, тот или иной необходимый реквизит по знакомству, за услугу или взаймы было для нас обычным делом. Ден был тут на своем месте. Если нужно было что-то где-то достать, то у него всегда имелся блокнот, в котором было около полутысячи имен и номеров телефонов. Время шло, имен и номеров становилось все больше и, чтобы не забывать, кто есть кто, он под каждым именем с номером писал краткую историю их владельца. Кто, где познакомились, где работает и тому подобное. Со временем часть номеров он перенес в мобильный телефон, но блокнот всегда был при нем. Такая скрупулезность являлась яркой чертой его характера, подчас сложного и необъяснимого, именно по этой причине с ним никто не брался спорить. Он никогда не кричал и редко повышал голос. Спокойный, чуть вальяжный, он всегда приводил веские аргументы по поводу того как нам следует поступать в той или иной сложившейся ситуации.

Во многом своим существованием наша команда была обязана Денису. Именно он в самый отчаянный момент, когда, казалось бы, уже все кончено для нашей команды, мог внезапно внести такое решение, которое являлось дождем в пустыне. Неоднократно, когда все мы держались за головы и нервно курили, решив, что не видать нам никакой четвертьфинальной игры, молча, вставал, доставал из сейфа пачку денег, отложенных им на аренду магазина, и клал на стол. Если же ребята считали, что он не прав, то чаще обращались с претензиями ко мне, чем к нему.

Я познакомился с Денисом на выпускном вечере, в лицее номер восемь. Он вел дискотеку после всех этих торжественных церемоний, а я закончил только что одиннадцатый класс и шатался меж танцующих сверстников по залу. Вообще-то в лицее было строго с дисциплиной, но в этот день взрослые смотрели на все сквозь пальцы и следили только за тем, чтобы выпускники не затевали драки. Благодаря этой праздничной халатности я прилично напился. У меня в желудке были смешаны все виды спиртного, о которых я когда-либо слышал, но львиную дозу занимала самопальная водка по пятнадцать рублей за бутылку. Я помнил, как начал пить, но как закончил, у меня совершенно вылетело из черепной коробки. Пришел в себя я, стоя на улице возле стены, и опираясь на нее рукой. Передо мной лежала кучка рвоты, а голова гудела и это гудение удобряла музыка, которая доносилась из окон над моей головой и вибрация, сотрясающая толстую полуметровую стену лицея. Я стоял в раздумьях: зайти мне внутрь или попробовать оставить на улице все, что еще находилось у меня в утробе. Свежий воздух немного привел меня в чувство, и я решил не пропускать веселья, к тому же мне хотелось найти своих одноклассников и выяснить какого черта они бросили меня одного на улице. Войдя внутрь, я почувствовал себя значительно хуже, я подошел к рукомойникам возле столовой и, совершенно не стесняясь стоявших там завучей, начал жадно пить воду. Должно быть, по моему внешнему виду они сразу поняли, что к чему, но мне было плевать. Я даже не посмотрел ни разу в их сторону. Я был пьян, самоуверен и у меня был праздник, черт возьми. Тогда мне все это казалось невероятно важным. После воды стало лучше, и я решил, что мне стоит покурить. Пошарив в пиджаке, я нашел сигарету в боковом кармане и, конечно же, сломанную.

В самом дальнем крыле здания, которое являлось младшей школой, под лестницей, возле двери, ведущей в подвал, была знаменитая «детская курилка». Младшая школа находилась в удаленной от старших классов части здания, по понятным причинам. Само здание лицея было спроектировано более чем современно. Множество коридоров, которые могли становиться выше или ниже на одну или несколько ступеней и, поворачивая в любую сторону, пересекались с главными учебными корпусами. Такая архитектура могла запутать самого матерого следопыта. Мы шутили, что новичок здесь мог заблудиться и умереть от голода. В общем, внутри наш лицей был похож на огромный космический корабль, а с высоты птичьего полета на геометрически выполненного спрута. Я, было, направился в сторону младшей школы, как откуда-то выскочила высокая светловолосая женщина, в которой я узнал завуча по воспитательной работе. Она, оказалась ко мне спиной, танцуя с учителем черчения. Даже со спины было видно, что делала она это самозабвенно, и при этом никого не стесняясь. По ее откровенным движениям я понял, что она была уже достаточно навеселе. Она извивалась и колыхала своим большим задом. За фигуру ученики прозвали ее грушей. Про нее мой отец однажды сказал: «На такую задницу можно ламповый телевизор поставить». Я, не сводя с них взгляда, медленно, прячась за ее спиной, чтобы не попасть в поле зрения учителя по черчению, прокрался к коридору, ведущему в младшую школу.