Оценить:
 Рейтинг: 2.67

Delirium?

Год написания книги
2013
<< 1 ... 5 6 7 8 9 10 >>
На страницу:
9 из 10
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

И она действительно раскрылась точно посередине всей своей доселе невидимой длины, поднялась на огромных истекающих ручьями мазута поршнях, так что стали видны по пояс окаймлявшие борта наставники, на Клоаку пал водопад света, так, что я почти ослеп.

Лучи еще более яркого сияния принялись вытягивать ввысь из трясины юношей, пока жалкие ее обитатели, скуля, жались по углам и норам. Глядя на то, как величественно плывут фигурки сверстников, я испытывал радость, облегчение и гордость, предвкушая, как спасительный свет вот-вот вознесет и меня, подымет над мразью и вонью прошлого.

Вместо этого из моей руки ввысь уплыл лишь один кинжал.

– Испытание выдержали все, оставшиеся в живых, – торжественно провозглашено было сверху, – но выбранные наугад, по пять учеников с группы должны остаться, чтобы пополнить поредевшее население болота! – продолжал трубный голос, а потом…

Потом крыша над Клоакой стала так же медленно опускаться, породив такой коллективный мучительный стон, что мои расслабленные мышцы свело жуткой судорогой безысходности. Безысходности и в какой-то мере ощущением свершившегося предательства, хотя разумом я понимал, что это не так, и глас пусть жесток, но, безусловно, прав.

Вода начала с урчанием прибывать, твари заметались, но пока оставался просвет, я успел увидать, как над поверхностью разверзшейся гробницы в сердце пучины сточных вод взмыла роскошная полногрудая женщина в черной стекающей струями хламиде, с головой коровы и длинными прямыми рогами. Тогда я не понял, свидетелем чего стал, но явственно ощутил токи напряжения, засочившиеся между ней и теми, наверху (я уже мысленно не считал их своими наставниками, стремительно дистанцируясь отчего-то), а потом в кровавом хлопке тело священной Коровы разлетелось в клочья, крышка захлопнулась и наступила кромешная тьма…

Я не утонул. Не знаю, сколько прошло времени, но когда зрение стало возвращаться, я разглядел ближайшую ко мне тварь, и с удивлением понял, что это такой же человек, как и я сам, только с более белой, дряблой и одутловатой от постоянного пребывания в воде кожей. Глаза его были немного увеличены и потусторонне зелены, а когда я заметил стайку пузырьков, поднимавшихся из его жабр на шее, то с еще большим изумлением осознал, что так же могу дышать!

И еще. Источник освещения. Почти под самым потолком, вдоль одной из стен располагался ряд прямоугольных отверстий, забранных редкой решеткой, и многие новоприбывший, в том числе и я, устремились туда вплавь. Жалобно скуля от страха и отчаянья, начали они, плывшие во главе, с трудом, но протискиваться меж поросших бурым мхом прутьев. Но лучики надежды, шедшие снаружи, обернулись звенящими лучами смерти, и вокруг меня запрыгали ошметки горячего мяса. Это был конец. Я больше не принадлежал тому миру.

Вопреки опасениям, коренные обитатели Клоаки не испытывали к немногочисленным (лично из моей пятерки в живых остался я один) пришельцам враждебных чувств, напротив, оказалось, что большая часть их родилась не здесь, а так же в свое злополучное время пришла из внешнего мира. Дремлющие же в толще ила почтенные старцы, фактически неотличимые от вросших в дно пней, просто игнорировали все попытки установить контакт.

Мы быстро обживались. Вот я уже слышал, как кто-то из новоприбывших, должно быть самый практичный, ратовал за то, чтобы срочно изобрести способ, как избавиться от накопившихся трупов, но его успокоили, сказав, что водоросли обо всем позаботятся. И вскоре я и сам увидел, как мимо проплыл искаженный предсмертной агонией лик, увлекаемый цепкими зелеными прядями к основанию росшего из кочки куста.

То была совсем другая жизнь, непохожая ни на что прежде. Лениво плавая в мутных водах, в полумраке вздымая облака взвеси с покрытого тиной и мусором дна, глядишь, вот промелькнул выбеленный череп или кость, раздутые, словно недельные покойники, засыпая в булькающих глубинах или взбираясь к самой поверхности, чтобы с опаской, придерживаясь за решетку, дабы не сносило течение, понаблюдать за розовым заходом солнца. Временами сквозь сонную мглу доносилось эхо любовных утех или нечестивых пиршеств. Откуда-то брались девушки, и шло групповое насилие, а после и размножение, кого-то просто съедали или затаскивали в омут неведомые щупальца. Внутри меня булькали воды, а потом случилось нечто.

Должно быть, кому-то все же удалось потайными проходами, да сточными трубами пробраться в град верхний, то ли случилось что-то еще, из ряда вон выходящее, только однажды на плававших у самых решеток обрушились гарпуны и цепные петли. Тех, кому не посчастливилось вырваться, бритоголовые жрецы в белоснежных юбках выволокли наружу, и в назидание подвесили в сетях к столбам.

Затаившись, из глубин смрадной Клоаки мы с горечью наблюдали, как день за днем жара и жажда медленно и неуклонно корежили, сгибали, высушивали и убивали их.

Сам не помню, когда я начал искать пути общения с остальными. Более активные, как правило, собирались где-нибудь в углу, всегда на поверхности, где отмелями громоздился нанесенный битый щебень, ржавые балки, сломанные канализационные решетки и люки, да прочий, обросший мхом и тиной мусор. Вновь учась думать, разговаривать, осматривал гулкие своды, замечая вырезанные ниши, древние, раскрошившиеся до неузнаваемости барельефы, огрызки колонн. А еще они действительно нашли проход, наш выход.

В один прекрасный миг в центре круга заговорщиков из мутных глубин вынырнула прелестная девушка в серой хламиде. Совсем молоденькая и худенькая, в сущности, еще дитя, с бесцветными волосами и глазами-бельмами статуи. Голову ее украшала пара совершенных тоненьких, но безупречно прямых и длинных рожков.

– Молодая Священная Корова пришла! – обнадеживающе разнеслось под проклятыми сводами.

Обратив свой взор, да, именно так, ибо я знал, что видит она не глазами, в пространство, Священная Корова вся как бы внутренне напряглась. С ее островерхих рогов сорвалась молния, и внезапно развалины явили величие прошлого. Купол с идущим по окружности нефом, на котором разместились на золотых тронах мумии Подземных Богов. Окаменевшие от старости, многие без верхних конечностей, а то и вовсе – остатки торсов, поруганные и забытые, они всегда находились в этом невообразимо древнем храме, ставшем канализацией Города Наверху.

Молния сбила голову одной из них, и она, гигантская, вся в бахроме шевелящихся червей, скривившая в иронической ухмылке впалые желтые щеки, грохнулась неподалеку, взметая фонтаны брызг и поднимая донную тину и дохлых угрей.

Сие было как помутнение разума, или как прозрение, решать вам, когда, вновь не первый, но следом за лидерами, я бесстрашно и безрассудно устремился через открывшийся проход.

Переплетения коридоров, выстроенных из прочных прозрачных щитов, передние беглецы уже бились о них, как рыба об лед, силясь проникнуть за кажущуюся доступной прозрачность, а задние напирали, плюща и давя в кровавую кашу отважнейших. Сверху испугано закричали, а потом глумливо захихикали жрецы.

– На помощь! Бейтесь, братья! – раздавалось со всех сторон.

Голоса, словно обращенные исключительно ко мне, ибо волей судеб оказался прямо в эпицентре событий. Но я уразумел, что просто кидаться – глупо и бесполезно, я заметил, а может, скорее, ощутил (ведь недаром когда-то жил на поверхности), что где-то должен быть, а уж после узнал цилиндрический механизм.

Некогда разбираться в хитросплетениях табло и щелкающих цифр, я с силой дернул на себя весь разноцветный пучок проводов, и затененная панель справа от меня внезапно разошлась, так что я оказался нос к носу со жреческим охранником. Я узнал его по кирасе, надетой поверх туники и шлему с глухим забралом. Все это промелькнуло по краю моего сознания, не затронув бушевавших в нем первобытных инстинктов, ибо я уже ударил его, ни мало опешившего, в челюсть и подхватил тяжелый прямоугольный ящик, из которого выходила пара коротких крутящихся дул. Я просто крепко сжал ручку, и жрецы пали, сраженные в спины.

В это мгновение я почувствовал, как и в мое влажное, дряблое тело вонзаются первые пули, выбивая черные сгустки крови. Развернувшись, я скосил всех до одного яро спешивших по спускающемуся пандусу стражей, падая, заваливаясь на бок, но, не отпуская ручку устройства.

Спустя какое-то время я осознал, что меня подхватили и возносят вверх многочисленные сильные руки. Почему-то уже свыше, все время набирая высоту, я видел, как провалилась крышка Клоаки, и оттуда поднимается не принесенная в жертву Священная Корова, поражая невидимыми разрядами всех столпившихся на парапетах наставников, учеников и горожан, от мала до велика, облаченных в светлые праздничные одежды и серебряные маски ибисов, кошек, львов и собак. Они ожидали лицезреть мутный поток тварей, черными квадратами ложащийся под свинцовыми пулями стражников, подстегиваемый с боков их коллективной светлой волей, и, в конечном итоге, загнанный обратно в отстойник мерзостей, нечестивых опытов и желаний, гробницу подсознания, грибницу выросшей цивилизации. Вместо ожидаемого, пораженному их взору предстал, одухотворенный единым порывом к свободе, вал, несущий своих раненых, не бросающий павших, подбирающий железные ящики, взбирающийся по сверкающим стеклянным анфиладам города-дворца, у ног которого и лежала мутная обитель. И тогда они дрогнули и обратились в бегство. И все погасло.

Я умер?

Нет, я проснулся.

Проснулся или уснул? Решайте сами.

Я сел писать эти строки на первых же попавшихся клочках бумаги, чувствуя, как уходит водой сквозь песок предродовая память. В них нет ни капли вымысла, наоборот, они реальнее многих вещей. Кое-что продолжает стремительно стираться из памяти. Должно быть, я поднимаюсь на поверхность.

Я встряхнулся и встал из-за стола. Задев головой лампочку, я оставил ее болтаться позади, пока шел вдоль стеллажей с оборудованием. Я прошел каньонами погасших мониторов, кладбищами сломанных клавиатур, барханами микросхем, где высились пирамиды отгудевших приводов, и, распахнув дверь, вышел к свету из тьмы мастерской.

Глобальная сеть поглотила весь мир.

И человек как-то незаметно для себя затерялся в ней.

Я видел застрявшие в тенетах фигурки людей, спеленатые коконы, выпотрошенные и почерневшие оболочки.

Нужна была команда.

И команда нашлась.

Обыкновенные авантюристы, с зудом в одном месте, неугомонные искатели приключений.

Первого звали Шай Тан. И был он – воплощенный арсенал.

По-моему, то была центральная аллея захудалого городишки, где прогуливались человекообразные, и те, с грубо выпирающими механическими частями, а неоновая реклама подсвечивала неприглядные нюансы этого странного общества.

Но взрывы и вой навсегда разорвали сонную атмосферу благоденствия, напалм и кровь опалили асфальт на той ставшей проклятой для многих центральной аллее.

Моргенштерны, эти «утренние звезды» новой эры, выросшие из его ногтей, снесли четверть лица ближайшего прохожего, но нас уже, оказывается, поджидали, затаившись, и продырявленный, словно кукла Вуду, пал Шай Тан. Впрочем, все это можно без труда считать с виртуальных извилин моего мозга, лежащего, раздробленным, в виртуальных же подземельях врага, где пытали опрометчиво сдавшихся в плен, ибо предполагается, что мы – всегда обречены проигрывать, являясь некой Темной Стороной чего-то.

Но законы этой реальности несколько отличны от предыдущей, я освоился, сделал выводы, и в скором будущем кое-кого ожидает неплохой сюрпризец.

* * *

– Но почему тогда я? – вскричал Синг. – С тобой все понятно, но за что заточили меня в эту, порожденную извращенными умами фанатиков, темницу? Я же простой гражданский, далекий от насилия, ландшафтный дизайнер, мирный труженик, наконец.

Верховный надзиратель лишь вновь невесело ухмыльнулся.

– Это то, кем ты всегда хотел быть, разрываясь меж двух огней, необходимости и желания, жертвенности и свободы выбора. И твой мозг смог полностью реализовал здесь все так долго копившееся в подсознании. Но царящие тут законы не позволил продолжаться сему бесконечно, ибо в своей жизни ты был членом подпольной террористической организации «Свободный Пенджаб», и однажды тебя догнала пущенная наугад пуля на залитом солнцем, знойном кукурузном поле.

* * *

Они спускались по винтовой лестнице, причем Наблюдатель, одетый более чем странно, изо всех сил поддерживал ослабевшего бронзовокожего великана в чалме, чьи раны, зашитые грубой нитью, тем не менее, все еще кровоточили.

– Как же я измаялся, но все равно рад видеть тебя, – приветствовал я его, как старого знакомого. – Кажется, я знаю, что нужно делать, хотя надежда на успех весьма мала.

Вместо него ответил верзила, вперив в меня прожигающий душу взор:

– Надежда всегда есть и непременно сбудется, пока еще дышишь.
<< 1 ... 5 6 7 8 9 10 >>
На страницу:
9 из 10