Адмиралы и корсары Екатерины Великой

Адмиралы и корсары Екатерины Великой
Александр Борисович Широкорад

От Руси к империи
Царствование Екатерины Великой справедливо считается звездным часом флота российского. Дерзновенный план императрицы «запалить османов с четырех концов» был реализован графом Орловым. Турецкий флот взлетел на воздух в Чесменском сражении. Но выигранное сражение – лишь предпосылка к успеху. Установить же контроль над Восточным Средиземноморьем Орлову помогли десятки греческих пиратских судов, поднявших Андреевский флаг. Почти пять лет в Эгейском море существовало пиратское государство, или русская губерния – называйте как хотите. Жители десятков греческих островов присягнули Екатерине II. В островной губернии была своя столица, армия, флот, Адмиралтейство и даже русско-греческие гимназии.

Русским адмиралам и матросам, греческим корсарам и казакам-запорожцам, вернувшим империи Русское море, посвящена эта книга.

Александр Широкорад

Адмиралы и корсары Екатерины Великой

© Широкорад А.Б., 2013

© ООО «Издательство «Вече», 2013

Раздел I. Русско-турецкая война 1768–1774 гг.

Глава 1. Начало…

6 июля 1762 г., полдень. К Зимнему дворцу прискакал гонец на взмыленной лошади. Нарушая все правила этикета, во внутренние покои императрицы ворвался рослый красавец вахмистр конной гвардии Григорий Потемкин. Тяжело дыша и запинаясь, он произнес: «Из Ропши от Орлова, Вашему Величеству…» Екатерина молча разорвала пакет и прочла: «Матушка, милосердная государыня! Как мне изъяснить, описать, что случилось: не поверишь верному своему рабу, но как перед Богом скажу истину. Матушка! Готов идти на смерть, но сам не знаю, как эта беда случилась. Погибли мы, когда ты не помилуешь. Матушка, его нет на свете. Но никто сего не думал, и как нам задумать поднять руки на государя! Но, государыня, свершилась беда. Он заспорил за столом с князь Федором [Барятинским]. Не успели мы разнять, а его уже и не стало. Сами не помним, что делали, но все до единого виноваты, достойны казни. Помилуй меня хоть для брата. Повинную тебе принес и разыскивать нечего. Прости или прикажи скорее окончить. Свет не мил. Прогревали тебя и погубили души навек».

Наконец-то Екатерина избавилась от ненавистного мужа, который и в заточении был самым опасным ее конкурентом.

На следующий день, 7 июля, был опубликован манифест. В нем сообщалось, что «бывший император Петр III обыкновенным, прежде часто случавшимся ему припадком геморроидическим впал в прежестокую колику». Далее в манифесте говорилось, что больному было отправлено все необходимое для лечения и выздоровления, «но, к крайнему нашему прискорбию и смущению сердца, вчерашнего вечера получили мы другое, что он волею Всевышнего Бога скончался».

Теперь дело оставалось за русской «Железной маской» – безымянным узником Шлиссельбургской крепости. И вот 5 июля 1764 г. подпоручик Смоленского пехотного полка Василий Мирович поднимает по тревоге 45 солдат своего полка и ведет их на штурм равелина, где томился Иван Антонович (1740–1764, годы правления 1740–1741). Тюремщики «Железной маски» капитаны Власьев и Чекин закололи шпагами арестанта. Мирович, увидев труп бывшего императора, добровольно сложил оружие.

Такова официальная версия «шлиссельбургской нелепы», как называла этот инцидент Екатерина. Подпоручик, причем не гвардеец, в одиночку попытался устроить государственный переворот. Правда, Мирович на допросе назвал еще одного соучастника – поручика Великолуцкого пехотного полка Аполлона Ушакова. Но сей Аполлон, как назло, утонул 25 мая 1764 г. при переправе через реку. И бравый подпоручик решил свергнуть Екатерину один.

Следствие по делу Мировича вел чрезвычайный суд, составленный из членов Сената и Синода, к которым были присоединены ряд высших сановников империи. Некоторые члены суда требовали пытать Мировича, особенно на этом настаивало духовенство. Но доверенное лицо императрицы генерал-прокурор князь А. А. Вяземский категорически запретил это делать.

С точки зрения здравого смысла могло быть два варианта: или Мирович страдал психическим заболеванием, или он лишь исполнитель воли влиятельных заговорщиков. Но Екатерина поспешила спрятать концы в воду. Столь важный суд не стал допытываться о сообщниках, а самому подпоручику 15 сентября 1764 г. отрубили голову на Обжорном рынке в Петербурге. Обратим внимание: на следствие и суд ушло всего 7 недель, что весьма странно для тогдашнего отечественного суда, да еще при столь важном государственном преступлении. Власьев и Чекин, получившие по 7 тысяч рублей вознаграждения, были отставлены от службы с сохранением жалованья и дали подписку под страхом смерти молчать «об известном событии» и не показываться в столицах.

Теперь остался один конкурент – сын. Но ему было всего 10 лет, то есть 6 лет оставалось в запасе.

Сразу же после переворота императрица начала награждать своих сторонников. Так, Григорий Орлов был произведен в камергеры, его брат Алексей стал генерал-майором, а младший брат Федор – капитаном Семеновского полка. Каждый из братьев получил по 800 душ крепостных. Лакей Теплов получил 20 тыс. рублей; князь Федор Барятинский – 24 тыс. рублей и чин камер-юнкера; гетман Кирилл Разумовский, Никита Иванович Панин и князь Михаил Никитич Волконский получили пожизненные пенсии по 5 тыс. рублей в год. Среди награжденных были еще десятки офицеров, чиновников и даже купцов.

Екатерина поспешила возвратить двоих опальных прежнего царствования – бывшего канцлера Алексея Петровича Бестужева-Рюмина и бывшего генерал-прокурора князя Якова Петровича Шаховского.

Награждение участников переворота и возвращение прежних опальных сановников – дело житейское для русского двора: так, к примеру, поступила в 1741 г. и Елизавета Петровна. Но в отличие от нее при Екатерине за переворотом не последовало репрессий. Не только на эшафот, даже в Сибирь никто не отправился.

После смерти Петра III были немедленно освобождены из-под ареста несколько близких ему людей: граф Гудович, Мельгунов и др. Мало того, любимец Петра III Михаил Илларионович Воронцов был оставлен Екатериной в должности канцлера.

Фельдмаршал Миних, давший несколько дельных советов Петру III, как бороться с деятельностью Екатерины, был назначен ею генерал-директором над портами Балтийский и Нарва, над Ладожским каналом и над Волховскими порогами. Миних был не только опытным полководцем, но и талантливейшим инженером и организатором, и с честью выполнил все возложенные на него функции.

Награждая друзей и милуя врагов, Екатерина первой из русских властителей устроила хитрую и сложную систему управления, которую в самом конце ХХ века назовут системой сдержек и противовесов.

Но все это были меры временные, а чтобы обосноваться на престоле всерьез и надолго, Екатерине нужна была национальная идея.

Глава 2. Корона для Стася

Екатерина прекрасно осознавала шаткость своего положения на троне. Фраза «к власти можно прийти на штыках, но сидеть на штыках нельзя» будет произнесена Первым консулом лишь спустя 37 лет, но Екатерина думала именно так. Не будучи легитимным монархом, на престоле можно удержаться, лишь захватив страну какой-либо идеей, ведя войны и внутренние реформы. Спору нет, Екатерина провела реформ в России больше, чем любой из царей, за исключением Петра Великого. Но реформы – дело длительное, а в России они часто буксуют или вообще дают эффект, противоположный задуманному. Так что Екатерине срочно была нужна «победоносная война», но, увы, страна к войне готова не была.

Однако Екатерине не пришлось долго ломать голову над этой проблемой. События в Речи Посполитой бросили вызов ей и всей Российской империи. Был бы на ее месте даже Петр III, и ему все равно пришлось бы воевать, поскольку затрагивались жизненные интересы страны.

К великому сожалению, среди нашей интеллигенции, увы, плохо разбирающейся в отечественной истории, бытует мнение, что де Екатерина вела агрессивную политику по отношению к Польше, что привело к трем ее разделам и окончательной гибели Речи Посполитой.

Польские и западноевропейские историки уже два с половиной века с удовольствием ищут виноватых в разделе Речи Посполитой. В числе «злодеев» оказались Богдан Хмельницкий, монархи Пруссии, Австрии, России и другие, вплоть до… Молотова и Риббентропа. Когда так много виноватых, поневоле задумаешься и о жертве.

На самом деле деградация Польского государства началась еще в XV веке, а в XVII веке Речь Посполитую можно считать государством с очень большой натяжкой. Сильный пан мог отнять у более слабого соседа землю, хлопов, любимую женщину и при этом он плевать хотел на королевскую власть. Говоря современным языком, паны жили не по законам, а «по понятиям».

Крупные магнаты прекрасно знали французский язык и литературу, их жены и дочери одевались по последней парижской моде, но это не мешало «его светлости» по своей прихоти устроить виновному или невинному человеку квалифицированную казнь, от которой содрогнулись бы и отцы-инквизиторы, и Малюта Скуратов. Замечу, что в России в царствование Елизаветы Петровны не было приведено в исполнение ни одного смертного приговора.

В Речи Посполитой королевская власть была выборной, а не передавалась по наследству, как в других монархиях. Формально короля выбирал польский сейм, но постепенно на выбор его все больше и больше стали влиять соседние державы. Вот, к примеру, в 1696 г. умер польский король Ян III Собеский, и в следующем 1697 г. польский сейм избрал королем 27-летнего саксонского курфюрста Фридриха Августа I (Альбертинская линия династии Веттинов). Его соперниками были французский принц Людовик Конти (двоюродный брат французского короля Людовика XIV) и Яков Собеский (сын умершего короля Яна Собеского). Однако поддержка России, Австрии и папы римского помогла Фридриху Августу I стать польским королем Августом II. При этом новый король остался и саксонским курфюрстом.

В начале Северной войны шведский король Карл XII овладел всей Курляндией и северной Польшей. 14 мая 1702 г. Карл XII вошел в Варшаву, а король Август II бежал в Краков. Вскоре Карл посадил на польский престол познаньского воеводу Станислава Лещинского. Шведы заставили Августа II в 1706 г. отречься от польского престола. За это Карл XII позволил ему остаться саксонским курфюрстом, что для Августа было куда важнее.

Полтавское сражение резко изменило ситуацию, и Август вновь объявил себя королем Польши. Два года в Польше опять было два короля, но в 1711 г. Станислав Лещинский отказался от короны и бежал во Францию, где в 1725 г. стал зятем Людовика XV.

В январе 1733 г. король Август II приехал на сейм в Варшаву, где и скончался 1 (11) февраля. С помощью Франции Станислав Лещинский вновь попытался овладеть польской короной, но в Польшу были введены русские войска, и 25 декабря 1734 г. в Кракове состоялась коронация Августа III, сына Августа II. Станислав Лещинский уехал из Кенигсберга во Францию и больше не возвращался в Польшу.

Значение королевской власти при Августе II и Августе III еще больше упало. И отцу, и сыну куда милей была тихая Саксония, чем буйные паны. Оттуда и «правили» Речью Посполитой оба короля.

Роль сеймов в управлении страной тоже была невелика. Во-первых, не было сильной исполнительной власти, способной реализовывать решения сеймов. Во-вторых, принцип единогласия при принятии решений – liberum veto – приводил к блокированию большинства предложений и прекращению деятельности сеймов. Так, с 1652 по 1764 г. из 55 сеймов было сорвано 48, причем одна треть из них – голосом всего одного депутата. Финансовое положение королевства хорошо характеризует факт прекращения в 1688 г. чеканки польской монеты.

Единство страны сильно подрывало фанатичное католическое духовенство, требовавшее все новых ограничений в правах православных и протестантов.

Панский гнет и религиозные преследования приводили к восстаниям на Украине.

В начале XVII века резко ослабла военная мощь Польши по сравнению с Россией и германскими государствами. Существенно возросла эффективность ружейного и артиллерийского огня, коренным образом изменив тактику боя. Решающую роль в сражении стала играть пехота, оснащенная ружьями со штыками, и полевая артиллерия. Польская конница, несмотря на отличную индивидуальную подготовку каждого кавалериста, его храбрость и лихость, оказалась не способной противодействовать регулярным войскам Пруссии и России.

Политическая и военная слабость Речи Посполитой привела к тому, что ее территория в XVIII веке стала буквально «проходным двором» для армий соседних государств. Я уж не говорю, что в течение двадцати лет Северной войны на территории Польши действовали армии России и Швеции. В ходе Русско-турецкой вой ны 1735–1739 гг. русские, турецкие и татарские войска воевали в южных районах Речи Посполитой, а в ходе Семилетней войны с 1757 по 1761 г. русские и прусские войска действовали в северной Польше. В промежутках же между войнами крымские татары регулярно проходили по территории южной Польши и зачастую оттуда переходили на русскую территорию.

Надо ли говорить, что не только в XVIII веке, но и в XXI веке ни одно государство не захочет терпеть такого соседа и будет пытаться как-то изменить ситуацию.

Помимо вышесказанного у России накопилось и много мелких претензий к Речи Посполитой. Так, к примеру, в 1753 г. по результатам рекогносцировки местности, проведенной инженер-полковником де Боскетом, выяснилось, что вопреки Вечному миру 1686 г. 988 квадратных верст российских земель незаконно оставались в польском владении, в том числе территории, приписанные к Стародубскому, Черниговскому и Киевскому украинским полкам. Вследствие непрерывных междоусобных споров русско-польская граница была укреплена только от «Смоленской губернии до Киева», на всем же остальном протяжении она оставалась практически открытой. Пользуясь этим, поляки самовольно населили десять городов Правобережной Украины, признанных по договору 1686 г. спорными и поэтому не подлежащими заселению.

Кстати, польский сейм до 1764 г. отказывался ратифицировать Вечный мир 1686 г. Речь Посполитая была последней из европейских стран, не признававшей за Россией императорского титула.

Серьезной проблемой, омрачавшей отношения между обоими государствами, было бегство сотен тысяч русских людей из России в пределы Речи Посполитой. Так, только в районах западнее Смоленска находилось около 120 тысяч (считались только мужчины) беглых русских крестьян. В Польшу бежали и тысячи дезертиров из русской армии.

Некоторые читатели могут попытаться поймать автора на противоречии: только что он писал о панском гнете, а сейчас – о массовом бегстве крестьян в Речь Посполитую. На самом деле тут нет никакого противоречия. Во-первых, я никогда не говорил, что русские помещики – ангелы (вспомним ту же Салтычиху). А во-вторых, польские магнаты дифференцированно относились к своим старым хлопам и к беглым москалям. Был ли смысл богатому пану отправлять пахать беглых русских драгун? Куда выгоднее зачислить их в свою частную армию. Были и случаи, когда паны выдавали своих дочерей за беглых москалей и делали им «липовые» дворянские грамоты. В приграничных с Россией землях поселились тысячи разбойников, совершавшие рейды через кордон, а потом делившиеся награбленным с панами. «Из тех беглых людей воры, которым поляки у себя пристани дают, собираясь партиями, приходят из-за границы в Россию и делают разбои, грабительства и смертные убийства, а потом обратно за границу уходят и с разграбленными пожитками дорываются тамо»[1 - Выдержка из «Всеподданнейшего мнения Коллегии иностранных дел от 3 февраля 1762 г.».].

Оценивая в целом политику русских правителей на Западе, можно выделить две основные тенденции. Начиная с Ивана III, и до Бориса Годунова господствовала тенденция объединения под властью Москвы всех русских земель, входивших в состав Киевского государства. Смута 1603–1618 гг. прервала этот процесс. Царь Михаил решил вернуть лишь земли, отнятые поляками во время Смуты, и то потерпел позорное поражение под Смоленском. Царь Алексей Михайлович очень долго заставлял себя просить вмешаться в малороссийские дела.

А вот Петр I забыл о русских землях в Речи Посполитой. В ходе Северной войны Польша находилась в таком плачевном состоянии, что для возвращения Правобережной Украины не потребовалось бы ни одного русского солдата, дело бы за несколько недель сделали казаки Левобережной Украины.

Петра обуяла мечта «ногою твердой встать»… в Германии. Ради этого он покровительствовал немецким баронам в Эстляндии[2 - Подробнее см. Широкорад А. Б. Северные войны России. М.: АСТ; Минск: Харвест, 2001.]. Ради этого он организовал серию династических браков с правителями германских государств. Замечу, что все последующие цари, кроме Александра III, женились на немках.