Папа подарил мне оленя

Папа подарил мне оленя
Александр Шкурманов

Лео – юный бунтовщик-романтик. Он мечтает о великом, однако тратит время впустую на бесконечные вечеринки с друзьями. Однажды он влюбляется в свою загадочную соседку Алису, мать-одиночку с пятилетним сыном. Ее внезапная болезнь ставит Лео перед дилеммой – сохранить привычный образ жизни или измениться, взяв ответственность за воспитание ребенка. Пытаясь разобраться в себе, сделать правильный выбор и разгадать тайну Алисы, Лео обращается к образу из детства.

Папа подарил мне оленя

Александр Шкурманов

Корректор Индира Салихова

© Александр Шкурманов, 2019

ISBN 978-5-0050-6926-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Жёлтый утренний свет сквозь приоткрытые шторы отделил день от ночи. Пора просыпаться, мои дорогие! Утро, утро, щебечут птицы за окном, и совершенно верно, осталось ровно пять минут до звонка будильника. Всё равно не уснёшь, хотя и подниматься ещё смысла нет, вот и лежи в своей кровати, натягивая одеяло на уши, будто это тебя спасёт. Утро наступает в богатых особняках на залитых зеленью холмах, утро наступает в бедных лачугах в долине африканских рек. Утро наступает и на улице, где живёт наш герой. На этой улице пятнадцать домов, восемь с одной стороны и семь с другой. Все дома почти одинаковые – пяти- или четырёхэтажки постройки начала двадцатого века с лёгкой лепниной, бежево-грязным окрасом, входной дверью, залепленной стикерами, булочной на углу и кебабом напротив. Таких улиц полно в мире, и попробуй отличить их в Варшаве, Гамбурге, Мадриде, Лилле… Да и люди в них живут одинаковые – студенты, молодые фрилансеры, парочки на заре своих отношений, такие улицы привлекают всех, у кого мало денег, но много амбиций, планов, идей и вдохновения. Именно в таких домах, на таких улицах рождаются гении, которые впоследствии, когда их головы покроют седины, непременно создадут какой-нибудь шедевр. Впрочем, признаем истину, далеко не обязательно все обитатели таких улиц становятся гениями, многие разочаровываются в своей молодости, и, не найдя себя или испугавшись своих собственных идей, превращаются в тех, кого принято называть «средний человек». Но пока ты студент и жизненный путь у тебя впереди, ты не задумываешься о том, куда занесёт тебя судьба и кем ты станешь через десять, двадцать и уж тем более через тридцать лет. Ты живёшь, наслаждаясь, пробуя новые формы, идеи, вещества, напитки, цвета, фасоны, звуки, движения, вкусы, периодически работая, точнее, подрабатывая, чтобы у тебя хватало денег не помереть с голоду, вовремя оплачивая комнату и свои поиски. Ты живёшь, а всё остальное – потом.

Все пятнадцать домов на улице нашего героя, равно как и сотни домов на сотнях улиц, ей подобных, набиты одинаковым – скрипучими дверьми и лестницами, мебелью секонд-хенд, одеждой секонд-хенд, дешёвыми продуктами из близлежащего супермаркета и недешёвыми продуктами из близлежащей веганской лавки, смартфонами, планшетами, ноутбуками, экранами и подключёнными к ним игровыми приставками, звуковыми системами, как современными, так и антикварными. Картины, нарисованные либо самими жильцами, либо купленные на распродаже начинающих художников, плакаты любимых фильмов, групп, билеты посещённых концертов, крышечки от пива, пробки от вина, билеты недавних поездок с друзьями, совместные фотографии – всё типично, всё одинаково, но каждая такая вещь представляет собой предмет невероятной гордости её владельца, даруя ему или ей множество приятных воспоминаний. Этим и отличаются обитатели таких улиц от людей средних – у среднего человека нет такой привязанности к хламу. То, что старо, но не антикварно, бестактно получает ярлык мусора; билеты, плакаты, крышечки выбрасываются без сожаления в корзину. Средний человек не любит хлам, а люди, подобные нашему герою, называют хлам крутыми штуками.

Хенд-мейд, веганство, инди – это духи студенческих квартир на таких улицах. Словосочетание «социальная справедливость» произносится здесь чаще, чем на митинге сторонников Берни Сандерса, «возобновляемые источники энергии» и «переработка отходов» звучат чаще, чем в офисе «Гринписа», а по количеству упоминания фразы «чувак, передай мне косяк» эти улицы могут соперничать с концертами последователей Боба Марли.

Идеи здесь носятся молниеносно. Если вы прохладным утром вышли из дому, чтобы сходить в кебаб за обедом, и случайно увидели или услышали какой-то тренд в начале улицы, то, пока вы дойдёте до её конца, этот тренд почит в Бозе. Здесь нужно держать ухо востро, а глаза должны быть широко открыты, чтобы не упустить ни одной детали. Если ты не уловил тренд – поздравляю! Это первый шаг на пути к превращению в среднего человека. Ещё пару раз пропущенных новшеств – и тебе впору будет покупать семейный седан и надевать бежевые носочки под сандалии, чтобы не натёрло ногу и ей было тепло. Сурово, но такова жизнь!

И такие мгновенные перемены направления моды и трендов отнюдь не потому, что местные жители ветрены и легкомысленны, хотя, признаемся, и такие черты характера им присущи. Всё дело в большой плотности населения – мало кто снимает квартиру целиком для себя. Это, во-первых, дорого, а во-вторых, скучно. Будешь жить один на такой улице – можешь смело вызывать гробовщика, потому что помрёшь от скуки. Ну, или от нехватки денег у тебя закончится еда, и ты пополнишь список тех, кто помер с голоду. Бывает так, что кто-то из друзей после вечеринки не смог пойти домой по известной причине и остался у тебя ночевать, или девушка решила провести сегодняшнюю ночь у тебя. Возможно, что друзья, с которыми ты познакомился в прошлом году в Амстердаме по программе «Эразмус», решили внезапно тебя навестить и живут в твоей комнате неделю. Всё это увеличивает не только населённость домов, но и скорость передачи идей. И они, идеи, распространяются здесь быстро, потому что 99% из них начинаются со стука в дверь соседа по квартире и возгласа «Эй, Карло, зацени крутую штуку». И Карло заценит. Когда Марко выйдет наконец из ванной, заценит и он. Потом каждый выложит фотку крутой штуки в «Инстаграм», «Снэпчат» или «Твиттер», и штуку заценят сотни людей, а к завтрашнему дню о ней будут знать уже все подписчики и подписчики подписчиков, и крутая штука перестанет быть крутой. Круто – это когда эксклюзивно. Когда ты придумал тренд – ты мегакрут. Когда ты узнал о тренде одним из первых – ты крутой чувак, и тебе обеспечен успех на любой вечеринке. Когда ты узнал о тренде через пару недель – ну что ж, вот и второй шаг к превращению в среднего человека.

У жителей этих улиц нет времени на долгие раздумывания, ведь молодость так скоротечна. Вот ты студент, а через лет пять ты уже покинул универ и живёшь с женой и парой детишек где-то в другом районе. Так что используй время по максимуму. Для этого у тебя должен быть аккаунт в соцсети и мессенджере. Нет, точнее, в нескольких соцсетях и нескольких мессенджерах. И не просто аккаунт, а очень активный аккаунт. Не постишь день – и тебе будут писать, всё ли с тобой в порядке. Не постишь неделю – и люди будут собирать деньги на цветы, чтобы положить на твою могилу. На таких улицах активность в соцсети – это символ жизни. Фотография веганской овсянки на завтрак, фалафель на обед, суши на ужин и чашка кофе между ними. Это обязательно. Фотография нового барахла, билетов на концерт, винтажные солнцезащитные очки, купленные на eBay, новая твоя картина (даже если и не твоя), вечеринка с соседями, вечеринка с друзьями из универа, вечеринка со случайными людьми, которых ты встретил на пути с вечеринки с соседями к вечеринке с университетскими корешами – всё это важно и должно быть запосчено. Дополнительно это должно быть отправлено куче друзей и приятелей: «Эй, Тони, как ты? *смайлик*», «Мы с Карло *смайлик* и Марко *смайлик* двигаем на вечеринку к Катрине», *два смайлика*, «Ты с нами, чувак?». Такое сообщение уместно бы тоже закончить каким-нибудь тематическим смайликом, но далеко не все его ставят, надеясь, наверное, не сойти у собеседника за пустослова.

Вечеринки на таких улицах подобны научным конференциям. Как на собрании учёных новые идеи обговариваются и обсуждаются во время кофе-брейка, так и на вечеринках новые идеи приобретают форму, будучи запиваемыми крафтовым пивом из недавно открывшегося магазинчика. Иначе как узнать, создал ли ты новый тренд или нет? Иначе как измерить свою крутость и крутость других? Нет, одних фотографий в «Инстаграме» недостаточно, даже если на них был наложен новый модный фильтр. Тебе нужно, чтобы общественность заценила твоё творение, идею или взгляд, дало суждение, приняло к сведению, запостило в соцсети с соответствующим тегом или же учтиво проигнорировало, дав тебе таким образом тактично понять, что всё, что ты пытаешься выдать, – полная фигня. Чем отличается такая вечеринка от тысяч других, которые проводят средние люди в своих средних домах? Вполне закономерный вопрос, но, о парень, где же тебе ещё услышать новое произведение группы «Айс-Креш», записанное в гараже на параллельной улице? Где тебе ещё увидеть бижутерию шестидесятых на той миниатюрной блондинке с модной стрижкой, которая тебе так понравилась (и блондинка, и стрижка)? Где ещё, скажите на милость, обсуждают последний политизированный твит актрисы, снявшейся в фильме… ну в том фильме про психотерапевта, который отправился на войну… там ещё снимался тот актер из «Игры престолов»… ну, вы поняли. Это всё возможно только на таких улицах и только на таких вечеринках. Как значимость научной конференции определяется количеством звёздных учёных, на ней выступившей, и количеством статей, опубликованных в журнале-спонсоре, так и крутость вечеринки определяется посещением её музыкантами из универской инди-фолк-группы, чуваками, знающими толк в фотографии и кино, и количеством выпитого пива. Бутылочки сдаются, крышечки аккуратно складываются в специальный стеклянный ящик, который на следующее утро будет сфотографирован и выложен в «Инстаграме» с подписью «Погуляли *смайлик*». И куча тегов.

Помимо вечеринок, безумных идей, смайликов, косячков и студенческой бедности, всё здесь пронизано творчеством. Не ахти каким, но помним: главное – поиск себя. Бесконечный поток культурной энергии, волны звуков, цветов и форм, настоящий шторм искусства накрывает эти улицы день за днём. Меняются жильцы, меняется содержание песен, картин, плакатов, фотографий, скульптур, но энергия не угасает. Каждый вдохновляется каждым, каждый учится у каждого. Звук, подслушанный под окном в соседнем доме, превращается в картинку, составленную из трёх мазков, или в плакат смеси стилей поп-арт и реализма. Стикеры с кажущейся бессмысленной комбинацией символов и геометрических фигур, граффити с неизвестными персонажами – это источники энергии. Они вдохновляют тебя, когда ты выходишь из дому, они вдохновляют тебя, когда ты болтаешь с друзьями с бутылкой пива на улице, они вдохновляют тебя, когда ты возвращаешься домой. Они запускают в тебе невидимый мотор современного искусства, и тебе хочется творить, творить, творить. Скажем откровенно, есть те, кто творить не способен – у них слишком кривые руки для рисования и полностью отсутствует слух для хоть какого-то восприятия музыки и уж тем более для её рождения. Такие люди пробуют себя в хенд-мейде. О, всесильный хенд-мейд! Ты надежда бесталанной толпы, которой не стать новыми Джимами Морисонами и Энди Уорхолами! Сумки, шарфы с шапками, велосипедные звонки и сёдла, открытки, бижутерия, прихватки для кухни, полотенца для ванн, альбомы для фотографий (да, на этих улицах, напичканных ультрасовременной техникой, фотоальбомы пользуются спросом. И всегда будут им пользоваться). Разве найдётся хоть что-то, что не могут сделать свои собственные руки, не отдавши это на откуп бездушным машинам на не менее бездушных фабриках? Раз в месяц, а то и чаще, всё произведённое добро выносится на распродажу, на специальный рынок, устраиваемый на заброшенном заводе. Ручной труд победил индустриализацию. Мечта луддитов в исполнении двадцать первого века. Каламбур ситуации заключается ещё и в том, что большинство произведённого хенд-мейда благодаря таким рынкам просто перетекает из одного дома на улице в другой. Порой место жительства очередного абажура для настольной лампы лишь скромно перемещается из одной квартиры в другую, не меняя этажа. Что поделать, но истинные ценители хенд-мейда – это те, кто сами этот хенд-мейд и порождают.

Иная философия улицы – это веганство. И слово «философия» здесь более чем уместно. Осознание неминуемой гибели планеты в результате экологических катаклизмов и ультрагуманизм наложились друг на друга, придав поеданию овощей сакральный смысл. «Не навреди», – говорил своим ученикам Гиппократ, проводя грань между медицинской наукой и врачеванием. «Не навреди», – говорят веганы любителям говяжих стейков и мёда, имея в виду страшные страдания, испытываемые животными, забиваемыми на скотобойнях или эксплуатируемыми людьми, стремящимися лишь насытить свои потребности в кулинарии. Вместе с тем веганы сделали значительный вклад в развитие этой самой науки, кулинарии, предлагая неофитам веганской философии все те вкусы, которых они лишаются, отказываясь от продуктов, полученных от животных. Всевозможные соевые йогурты, пасты из орехов, колбаса из бобов, сыры, не содержащие в себе ни капли молока. Веганы пошли дальше, изменив рецептуру и технологию производства алкоголя всех сортов и оттенков. Гиннесс, придуманный три столетия назад, идёт на попятную и меняет свою рецептуру в угоду философии веганства. Больше никаких желатиновых фильтров! Воистину, вклад веганов в инновацию пищевой промышленности колоссален! Пару улиц города могут изменить спрос и предложение сильнее, чем любой маркетолог с гарвардским образованием. Тот экономист, который опишет это явление, весьма очевидно получит Нобелевскую премию и прослывёт гением. Тот бизнесмен, который оседлал волну веганства, является гением уже в настоящее время.

Но не только индустрия меняется под влиянием этих улиц. Их всесильные обитатели меняют лица городов, подмяв под свои нужды градостроительные планы и урбанизацию. Парки, долгое время слывшие злачными местами городов, причём весьма справедливо, из-за постоянного в них нахождения наркоманов и наркоторговцев, бомжей, фриков, бандитов и проституток, меняются мгновенно, найдись под кустом покемон или бесплатная точка вай-фай. Наркоманы с воплем убегают с насиженных мест. Проститутки с непониманием исчезают из парков, которые теперь оккупируются очкариками с книжкой в правой руке и смартфоном в левой. Худенькая девочка в футболке с постмодернистской лисой и шортах в стиле девяностых изгоняет грабителей с дорожек парка быстрее, чем отряд вооружённой до зубов полиции.

Но они идут далее, и перечерчивают трафик на дорогах. Расширение проезжей части? Ха! Новые тротуары? Не тут-то было! Велодорожки, словно формирующиеся вены человеческого зародыша, красными линиями опутывают город. И ведь нельзя сказать, что велосипед придумали вчера или что лишь десять минут назад человечество решило экономить свои деньги, здоровье и двуокись углерода, что потребовались вдруг велосипеды. Однако велодорожки – это совершенно новое явление, мысль, идея, принесённые с тех самых улиц. Теперь, где бы вы ни находились – в Голландии или Польше, Чехии или Франции, везде, чуть решите вы сфотографировать необычное здание или бог весть что ещё, услышите ставший уже привычным дзынь-дзынь велосипедного звонка. Ах, да вы же просто перешли черту и теперь стоите на велодорожке! Шаг в сторону, и вы спасены. По крайней мере, на ближайшие пару минут, пока велосипедный нонконформист, презирающий черты и линии, не даст вам знать, что отныне он решил передвигаться на своём железном коне исключительно по пешеходным тротуарам.

Велосипед в этих районах – что «Бентли» где-нибудь на Пикадили – без этого нельзя. Не то чтобы вы вызовете к себе презрение своих соседей, если решите передвигаться на автомобиле или на метро, но велосипед, как и профиль в «Фейсбуке» или рубашка в клетку, говорят о вас, кто вы есть. Есть велосипед – так, значит, вас скорее примут за своего, чем если бы при его отсутствии. Велосипедами здесь гордятся. Не с кичем, но гордятся. Ваш велосипед должен быть крутым. Крутой велосипед – это тот, который: а) винтажный и б) фотография которого бы отлично вписалась в вашем «Инстаграме» между капучино из «Старбакса» и осенней листвой на скамейке. По велосипеду, как и по обуви, люди делают вывод, какой вы. Кеды «Конверс» и крутой велосипед дают вам пропуск в это общество. Как видите, не так уж и сложно сюда попасть.

Однако встаёт вопрос, как долго вы задержитесь в этом обществе. Буквально пары вопросов от местных жителей достаточно для теста «свой-чужой». Что думаете о третьей песне из нового альбома Mumford&Sons? Когда выйдет новый фильм Уэса Андерсона? И наконец, вас как бы невзначай могут спросить, а изменилось ли ваше мнение об Аттикусе Финче после прочтения «Пойди поставь сторожа»? Замешкались, ответили неверно, занервничали, мямлили – езжайте в свой район, вам тут делать абсолютно нечего. Ответили уверенно – добро пожаловать домой, приятель. Глядишь, вам дадут бесплатный лайфхак, как лучше укладывать бороду, какие шины лучше всего подойдут к вашей велосипедной раме цвета морской волны или где можно купить коллекционное издание виниловой пластинки группы Los Bravos. Интеллектуальность – стержень здешнего общества, ведь, чтобы порождать свои идеи, нужно уметь воспринимать и рефлексировать чужие. Вы можете быть бездарным автором, но ценить дар Чарльза Буковски вы обязаны. Вы можете переживать творческий кризис, следующий за творческой депрессией, но не уметь в десяти тезисах раскритиковать группу Radiohead просто преступно. Да что и говорить, но информация тут – хлеб насущный, так что аромат свежей выпечки должен вас преследовать гораздо реже, чем аромат старой доброй книги – только так эти люди существуют. Первое, чем здешний житель одаривает своих друзей, встречая их в баре, своих однокурсников, завидев их на лекции, или своих коллег, приветствуя их в восемь утра перед входом в магазин поддержанных товаров, где он работает, – это рецензия. Рецензия на новый увиденный фильм, альбом, книгу, поэму, выставку – что угодно. Эти жители – рецензенты. Им бы журналистами работать в отделе новостей культуры, да только их амбиций не вместить ни одной редакции мира.

Амбиции… Они рождаются, и они рушатся здесь. Человек отправляется в университет, покинув родительское гнездо, и селится на одной из таких улиц. Он полон амбиций, ведь без них очень сложно пережить переход от подросткового детства к неокрепшей юности и далее к затуманенной взрослости. Амбиции рушатся, когда социальная несправедливость, трудности с добычей самых элементарных материальных благ, научной степени, постоянных отношений бьют железной битой по затылку. Порой это просто лень и свои собственные пороки – слишком много бухал, курил травку, втыкал в интернет, спал, посещал пять вечеринок за одну ночь, а там снова – бухал, курил травку… Да, и такое бывает. По странному стечению обстоятельств, эти же районы, которые дарят так много вдохновения и идей, так много у тебя забирают. Точнее сказать, меняют у тебя твою энергию на алкоголь и наркотики. Крафтовое пиво – сосновый вкус, янтарный цвет, крепкая пена. Ликёры – зелёный и мятный, рубиновый и вишнёвый, шоколадный, молочный, кофейный. Виски. Коньяк. Водка. Текила. Текила, запитая водкой. Ну, или можно попробовать сделать коктейль, например, кофейный ликёр, виски и кола. Фу, блевотина! Попробую ещё раз! Пару месяцев элегантного алкоголизма и дегустации, и вуаля! Ты уже можешь выдать рецензию на любой алкоголь из бутылки с забавной этикеткой. Взамен получишь рецензию от продавца на фильм, который ты собирался посмотреть со своей девушкой и соседями сегодня вечером. Достойный обмен, достойная цена. Попробовав все виды текилы и абсента, которые предлагают местные бары, ты переходишь на новый уровень – косячки. О да, дух вечеринки – это едковатый дымок тлеющей марихуаны. Пройдёт пара месяцев с первого затяга – и ты уже учишь своих новых друзей, как правильно скручивать косяк. Ещё пара месяцев – и первый опыт ЛСД выведет тебя из творческого кризиса, в который ты впал накануне, и отнесёт тебя к новым берегам идей и задумок. Так уж устроен наш мир: если хочешь ехать на машине – заправь её бензином, хочешь достигнуть нового понимания форм – заправь своё сознание дымком, кислотой и алкоголем. В уравнении творчества и молодости непременно необходим множитель, имеющий весьма определённую химическую формулу.

Однако природа сама сбалансировала это общество: оно редко скатывается к хроническому алкоголизму и наркомании по банальной причине – отсутствие денег. No money – no funny. Вот и приходится после каждой буйной вечеринки чесать голову и думать, как выжить с тремя пакетиками риса и банкой томатного соуса следующие две недели. И тогда тусовщики целыми квартирами идут на работу. Редко кому удаётся найти крутую работу мечты. Крутая работа мечты – это, безусловно, требующая эксплуатацию твоих творческих навыков. Большинство находят своё призвание в ресторанах фастфуда, магазинах, рабочими-помощниками, курьерами. Но есть и парочка счастливчиков, на которых указывает своим перстом госпожа Удача, и они получают работу художников, помощников звукорежиссёров, оформителей, дизайнеров. Есть ещё более удачливые парни и девушки, которым каким-то образом удаётся продать свои творческие способности – альбом, книгу, картину. Отнесём к этой когорте любимчиков Судьбы и тех, кто сделал неплохие деньги на хенд-мейде. Однако таких людей меньшинство, о них слагают легенды и лишь перешёптываются на вечеринках.

Но настала пора признаться себе, что это за люди, назвать вещи своими именами. Произнесите это вслух, давайте же – ХИПСТЕРЫ. Правда же, мерзкое слово? Собственно, в настоящее время ни один из обитателей этих районов себя не назовёт хипстером, так как слово это вышло из моды, когда половина из ныне живущих на этих улицах людей переходила из младшей школы в среднюю. Люди средние же без разбору называют хипстерами всех, кто носит хоть какое-то подобие бороды и имеет музыкальные предпочтения, чуть-чуть выходящие за рамки средних. Что ж, терминология ясна, неясно только, почему сей эпитет набрал так много негатива в свой адрес. В былые времена хипстером становился всякий, кто хотел уйти от мейнстримовой культуры, не имел достаточно денег и желания тратиться на покупку CD дисков с новыми песнями старых исполнителей, был сыт по горло телевещанием, общественными нормами, дресс-кодом, корпоративной культурой, политизацией, ответственностью, консерватизмом, и прочим, и прочим, и прочим. Такие люди видели отдушину в интернете, в ярких цветах, неподобающих формах, фасонах, постмодернизме. Сочетая несочетаемое – футболки поло с кардиганами и свитшотом, строгий деловой костюм с кислотно-розовым платком и бородой, одежду секонд-хенд и новомодный айфон – в этом был дух хипстерства. Они шли против системы! Они ломали границы, переворачивая всё с ног на голову, как битники, как хиппи. Да, они – новое поколение, приветствуй их, мир! Нравится тебе или нет, но все эти татуировки, латте, древние книженции, ретроспективы, мобильные приложения делают нашу эпоху. Культура мейнстрима была в растерянности. Был растерян и бизнес ширпотреба – кучи молодых людей уходили с рынка, и корпорации бросились нанимать самых экстравагантных маркетологов и психоаналитиков, чтобы понять, что это за поколение и что оно хотело бы покупать. Комичность ситуации заключается ещё и в том, что хипстеры в большинстве своём не отрицали рынок и в какой-то мере даже обожествляли потребление, в отличие от тех же хиппи, которые ни во что не ставили капиталистические отношения. Хипстеры не шли на баррикады, они не делали ничего, чтобы изменить систему как таковую, хотя постоянно об этом и говорили, они хотели уйти от неё, вот и всё. Хипстеры готовы были выкладывать любые суммы, но только за то, что было бы крутым. Почему крут айфон, а самсунг – нет? Почему круты кардиганы и свитшоты, а худди – нет? Почему кофе из «Старбакса» круче кофе из «Макдоналдса»? Почему бейсболки круче шляп? Почему Харпер Ли круче Вивьен Ли? Понять, что круто, а что нет, некрутое среднее общество так и не смогло и стало копировать форму хипстерства, навязывая её в широкие нехипстерские массы. И произошло невероятное! Улицы заполонили клоны хипстеров. Понять, кто свой, а кто чужой, по внешним факторам было невозможно. Вы можете отличить с ходу металлиста, ведь никому другому в голову не придёт в расцвете сил и дня ходить в грубой кожаной косухе, да ещё и увешанной парой килограммов хромированных стальных заклёпок. А вот с хипстерами всё было иначе. Общество насмехалось над ними: любите клетку? Все и всё будет в клетке! Любите тяжёлую оправу очков? Так заполоним же ими рынок! Постмодернизм дал маху. Охотники за формой вдруг поняли, что форма стала содержанием. Это была катастрофа, ведь казалось, что идея хипстерства сошла на нет: музыкальные корпорации торговали инди-музыкой, артхаус приносил кинокорпорациям больше прибыли, чем блокбастеры, в масс-маркете одежды ничего другого не продавалось, кроме того, что выглядело якобы из винтажного секонд-хенда. Найти крутое во всём этом дерьме было решительно невозможно. Однако вместо того, чтобы исчезнуть, хипстеры закопались вглубь своей философии. Во-первых, отсекли от себя слово «хипстеры» – пусть оно достанется массам. Во-вторых, начали искать крутизну там, куда обычный человек не сунется наверняка, – на помойках. В буквальном смысле. Плохие районы станут нашими. Некачественная кустарная музыка будет играть у нас на вечеринках. Хенд-мейд станет нашей фабрикой, ибо уж что-что уникально, так это старый добрый хенд-мейд. И случилось чудо! Хипстеры оторвались, а общество осталось далеко позади, со всем своим ширпотребом. И среднее общество прокляло хипстеров, так как ни одна ещё субкультура не уходила просто так от корпораций и мейнстрима. Догнали хиппи, оседлали готов, изжили эмо. А хипстеры просто ушли и стали жить такой жизнью, которую «приличному человеку» и не подумается ворошить: грязно-страшно-непонятно.

Так и сохранили все эти чудики с бородами, диковатыми очками, затёртыми свитшотами свой постмодернистский образ жизни. И хоть теперь они плюются от слова «хипстеры», но по духу таковыми и являются. Они переняли эстафету от битников, хиппи и эмо одновременно, переняв их чудаковатость, энергию и нестандартный взгляд на вещи. Полная свобода действий и самовыражения, да здравствует их поколение!

И только здесь, только в этом месте, среди этих людей могла произойти эта история. История простого парня, хипстера, чудика, студента, художника, точно такого же, как и тысячи ему подобных в разных городах и странах мира. Вот его улица, а вот его дом. Вот его этаж – последний, и вот его квартира – справа от лестничной площадки. Вот его велосипед тут же, с добытым невесть где седлом и совершенно необычным фонарём. Давайте же войдём в его квартиру. Он снимает её напополам со своим приятелем. Оба изучают физику и уже в паре шагов от гордого звания магистра естественных наук. Нашего героя пусть будут звать Лео, а соседа – Маттиас, или Мэт, как называет его Лео. Им обоим немного за двадцать, хотя Маттиас на пару месяцев старше Лео. Так уж случилось, что им настала пора расставаться, так как, звеня крыльями, коварный Купидон пронзил сердце Мэтью стрелой серьёзных намерений, и вскоре ему предстояло обручиться со своей девушкой. Для подготовки к свадьбе и дальнейшему совместному проживанию они уже сняли квартирку неподалёку. Нет, не в этом районе, но совсем близко, видимо, рассчитывая, что волна, уносящая хипстеров в лоно средних людей, обойдёт их стороной. Но мы-то знаем, что это не так. Семейная жизнь и дети будут их уносить всё дальше и дальше от этого места одновременно, словно тонкой лёгкой шёлковой ниткой они будут вить вокруг себя кокон, который превратит их в людей средних. Но это всё будет потом. А пока – они наслаждаются самым замечательным периодом своей жизни, одновременно помогая Маттиасу с переездом. Для Лео же это приятное, казалось бы, событие из жизни своего друга оборачивается кучей проблем. Во-первых, нужно найти себе нового соседа, который бы смог разделить с ним тяготы финансовой ответственности перед владельцем дома. Во-вторых, Лео предчувствует скорое падение их крепкой дружбы, которое неминуемо настигает друзей, когда один из них намеревается жениться. Ну а в-третьих, постоянное созерцание светящегося от счастья Мэтью ещё больше причиняет боли его ране, нанесённой недавним расставанием с одной девушкой, имя которой предпочтительно было бы умолчать.

Но все эти проблемы – потом. Сейчас утро, солнце лишь едва-едва вошло в их квартиру. Пусть Лео поспит, скоро ему предстоят тяжёлые деньки.

1

Утро летнего дня. Лео ненавидит его всей душой за его бестактность. Так грубо нарушать сонный покой в столько ранний час было очень невежливо со стороны солнца. До звонка будильника ещё остаётся два часа, а ты уже продрал глаза – приятного здесь мало. Лео натянул на уши одеяло, но под ним было жарко. Одним словом, мучение! Но не только солнечный свет рушил его общение с Морфеем – за стеной громкие звуки составляли прекрасную пару беспардонному солнцу. Сквозь дремоту стало понятно: это Маттиас пришёл со своей новой квартиры и собирает вещи. Вот она, реальность! Спать дальше было уже невозможно, проблемы текущие и грядущие захлестнули голову Лео, и он решил окончательно – пора вставать. Отключив будильник, он вышел в коридор.

– Мэт, ты окончательно поехал головой! Часы видел? Ещё только шесть, а у нас в квартире полный переполох.

– Ха, чувак, ну извини! Ждать, пока ты проснёшься, было невозможно, – съязвил Маттиас.

– Можно было бы подождать хотя бы час-другой, – пытался ухватиться Лео, но было тщетно – сбор вещей шёл полным ходом.

Осмотрев комнату друга, Лео понял, что не узнаёт её. Исчезли плакаты со стен, куча вещей уже переместилась в коробки и ждала своего часа для переезда в новый дом или на свалку.

– А Лола не пришла?

– Я здесь!

Лола вышла из ванной. На ней была какая-то старая растянутая футболка и такого же вида джинсы. Волосы собраны в пучок, древние кеды выдавали её возраст. Не то чтобы этот вид контрастировал с её повседневным обликом, но было понятно, что она собирается заняться тяжким физическим трудом.

– Ты нам не поможешь, Лео? Нужно вынести все эти коробки в фургон. Мы его сняли буквально на пару часов, так что нужно торопиться, – пояснила она.

Лео недолюбливал Лолу. Сначала она забрала его друга – Маттиас не мог ни о чём думать, кроме как о ней, и не мог проводить время иначе как с ней. Потом она утащила его в новую квартиру. За этим последовал тотальный переезд и ворох проблем, связанных с поиском нового соседа. Теперь вот она врывается ни свет ни заря, и буквально принуждает его, Лео, таскать все эти ящики в немыслимом темпе. Издевается, по-другому и не скажешь.

– Ладно, – неожиданно сдавшись, ответил Лео, – сейчас переоденусь и помогу.

Через пять минут он, нагруженный парой коробок, тащил их вниз по ступеням в фургон. Удивительное изобретение – лифт. Он полностью изменил понятия о доме и архитектуре. Ещё удивительней его отсутствие. Когда тебе нужно что-то принести или вынести из дома, ты проклинаешь всех и вся за то, что на твою долю легли тяжёлые испытания переноски вещей. Выйдя из квартиры, Лео чуть было не перевернул свой велосипед, припаркованный прямо на лестничном пролёте. Ну что за напасть!

Фургон ждал сразу возле входной двери. Небольшой фольксваген способен вместить всю большую жизнь Маттиаса, ну, или как минимум ту, что была проведена в этом доме. С Лео спустилась и Лола, она открыла двери фургона, и две коробки нажитого скарба поместились прямиком в его внутренность.

– Лео, я оставляю эти два мешка. Посмотри, может, тебе что-то из этого нужно, а если нет, то я всё выброшу.

Лео взглянул на содержимое мешков. Старая настольная лампа, кассетный проигрыватель. Лео помнил тот момент, год назад, когда Маттиас принёс домой этот проигрыватель и несколько старых, в основном кустарных записей ранних Rolling Stones и чего-то там ещё, купленных на барахолке на старом заводе, превращённом в арт-пространство и лофты. Маттиас тогда светился от счастья, будто нашёл какое-то сокровище, и гордо заявил, что оно досталось ему ни много ни мало за две монеты. Слишком низкая цена для такой находки. А позже, в тот же вечер, они курили травку при свете этой самой лампы, слушая Paint it black от 1969 года на этом самом кассетнике, и неистово смеялись. Теперь эти воспоминания предполагается погрузить в мусорный ящик.

Чуть порывшись, Лео взял себе три вещи – велосипедный шлем, старую книженцию и подставку для ручек. Остальное пусть горит в аду свалки за городом. Сборы продолжились. Все трое поочерёдно носили вещи наружу, в фургон, практически не разговаривая друг с другом. Для Маттиаса этот момент был также тяжёлым. Но, в отличие от Лео, по окончанию переезда его ждала свадьба и затем – счастливая семейная жизнь.

– Кстати, кто-нибудь ответил на объявление? – спросил он Лео.

– Ещё не смотрел, но нужно проверить, – ответил ему тот.

Лео достал телефон и проверил почту. Было два ответа на объявление о съёме квартиры. Первое было абсолютно бесполезным – несмотря на явный факт, что сдаётся лишь одна комната, какие-то два брата спрашивали, когда они смогут посмотреть свои комнаты. Второе было от девушки по имени Мария, которая сразу заявила, что ей двадцать два, она изучает лингвистику, но собирается вселиться аж в ноябре. Это было слишком поздно, и Лео не мог потянуть так долго эту квартиру сам, даже если бы к окончанию осени приехала бы эта Мария. Да и кто знает, может, к ноябрю он бы находился в отношениях, и приезд загадочной Марии был бы некстати. Кто знает?

– Нет, ничего путёвого. Я не знаю, Мэт, если до середины сентября никто не найдётся, то мне придётся сваливать отсюда. Либо искать вторую работу, что отнюдь не вариант.

– Ничего, чувак, всё решится. Эта хата очень крутая, не будь летних каникул, на неё бы очередь записывалась бы.