Дело на пол-Европы

– Ну-ну.

Он мельком глянул в зеркало у запасного выхода – действительно самый настоящий лох. Джинсы, футболка с ветровкой с вещевого рынка. Только ботинки фирменные, на толстой рифленой подошве, как любил.

Он вышел через запасной выход во двор. Его уже ждали. Тот самый, непонятно, за что обиженный на него Кречет и группа поддержки: двое по бокам. Точно не боксеры, один просто качок, зато с бейсбольной битой. И второй, явный любитель макарон, зато с кастетом на левой руке.

В другом случае при трехкратном превосходстве противника Смирнов не стал бы изображать героя, а просто попытался сбежать. И сейчас бы попробовал, но чертово колено…

– Ну, что, петушара, – недавний противник шагнул вперед – Продолжим?

– Какие проблемы, чемпион? – Смирнов сделал вид, что удивился. Снял сумку с плеча и взял в руки. – Ты победил, я проиграл. Все в порядке.

– Не все, – Кречет сделал еще шаг вперед.

Время слов подошло к концу, наступило время жестов. Смирнов запустил сумку подобно баскетбольному мячу, с двух рук в лицо бывшему противнику (тот увернулся, но все равно потерял драгоценные секунды) и тут же пробил ему рантом подошвы по голени. Добавил ему, согнувшемуся от боли, ногой по голове. Один против троих, блин. Шутки кончились. Либо он уложит всех их, либо они просто втопчут его в асфальт.

Не останавливаясь, поднырнул под руку с кастетом, коротко пробил толстяку по ребрам и тут же заслонился им от удара битой. А тот удался на славу. По голове, но не его.

В конце битвы отработал как по груше по обалдевшему от такого поворота событий качку. Подхватил сумку и рванул, прихрамывая в сторону проспекта.

Он проехал две остановки на троллейбусе, пересел на трамвай и вышел на конечной. Забросил сумку на плечо и двинул… Нет, не к себе, дома его уже могли ждать. Несколько минут назад он серьезно покалечил перспективного бойца, чем серьезно обидел имевших на него виды уважаемых людей. И один черт знает, кто были папаши у двоих других.

Жизнь научила Смирнова не держать дома ничего ценного: денег, документов. Или того, что могло бы навести на его след.

Он открыл гараж со старенькой, но достаточно бодрой «девяткой». Достал из ведра с гайками и болтами пакет с деньгами и документами. Плеснул в ведро немного бензина, забросил туда паспорт и сим-карту с одного из двух имевшихся телефонов. Запалил костер.

Дождался, пока все догорит. Сел за руль и включил зажигание. SURPRISE! Водить Смирнов на самом уделе умел и умел более чем прилично. Так, что напрасно его будут стараться перехватить на авто-, железнодорожном вокзале и в аэропорту.

Отъехав как следует от города, достал из бардачка ту самую вторую трубку и набрал номер.

– Слушаю, – раздался знакомый голос.

– Привет, – Смирнов обогнал ползущий со скоростью улитки старенький рейсовый автобус – Это я. Есть новости?

– Как раз собрался тебе звонить.

– Говори.

– Над всей Испанией безоблачное небо, – радостно сообщили с той стороны.

– В смысле?

– В смысле: выдохни. Претензий в столице ни у кого к тебе нет. И ты опять Чернов.

– Да что ты говоришь!

– Все так. Обязательно позвони, как приедешь. На меня тут вышел один человек. Очень по тебе скучает. Как я понял, это он решил твои проблемы.

– Кто такой?

– Зовут вроде Максимом. Точно, Максим Королев.

– Понял, до встречи.

Часть третья

Глава восьмая

Кравцова

На скамейке малолюдной по утреннему времени аллеи сидели двое: скромно одетая женщина лет тридцати, коротко стриженая, без следов косметики на лице. И тоже скромно, даже бедно одетый мужчина раза в два ее старше. Сухощавый, с блеклым, незапоминающимся лицом.

– Что скажешь, Семеныч? – женщина допила кофе и забросила картонный стакан в урну – Как тебе ученички?

Сидящий рядышком с ней мужчина извлек из кармана платок и трубно высморкался.

– Одним словом, Марина?

– Одним словом не надо, – та уже догадалась, что это будет за слово. – Лучше несколькими.

– Что одним, что несколькими – один черт. Мудачье твои студенты конченое. Ты их предупреждала, что на практические занятия по наружному наблюдению надо приходить в однотонной одежде, чтобы в глаза не бросаться?

– Сто один раз.

– А им все равно похрен. Разоделись как павлины, понимаешь, – достал платок и снова высморкался. – А дальше вообще абзац: то валили за мной толпой впритирку, как прилипшие, то вдруг вспоминали что-то из теории и отпускали. В результате вообще потеряли.

– Все? – заинтересовалась Марина.

– Один оказался чуть толковей. Протащился за мной от точки А аж до точки Д. Но не дальше. Как ты их учишь, Марина?

– Как ты меня когда-то, – огрызнулась та.

– Значит, материал – полное дерьмо, – заметил бывший учитель. Получилось несколько грубовато, но, как она сама понимала, в целом верно.

– Все верно, Семеныч, – Марина вздохнула. – Народец подобрался так себе, мягко говоря, но учить его надо. Дальше-то работать будешь?

– Куда же я денусь, – буркнул тот. – Буду, пока ты мне платишь.

– Вот и ладушки. Кстати, об оплате, – протянула ему конверт. – Здесь гонорар за последние три занятия.

– Премного благодарен, – изобразил поклон Семеныч. Заглянул в конверт – Неплохо. Пойду-ка, прикуплю приличные кроссовки, давно на них облизываюсь. А то с нашей работой, сама понимаешь…

К подбору обуви топтуны относятся трепетно, иные жен так тщательно не выбирают. Потому как слишком часто и помногу приходится двигаться пешим ходом.

– Подъехала бы как-нибудь, – продолжил Семеныч. – Навестила старика.

– Старик, скажешь тоже.

И, действительно, Семеныч совсем не выглядел старым пердуном. Да и не был им. Шестьдесят пять годочков, совсем не возраст по нашему времени. В такие годы богатенькие буратины еще вовсю шляются по бабам, а то и сочетаются законным браком с годящимися им во внучки красавицами. По страстной взаимной любви. Даже дети порой в таких браках рождаются. Не всегда на законных папаш похожие.