Антимир: иллюзия света

Антимир: иллюзия света
Александр Станиславович Сих

Глупо писать аннотацию, когда название говорит само за себя. Могу лишь предположить, что этот роман окажется для ещё более узкого круга читателей, чем предыдущий "В плену". Допускаю даже, что этот круг может быть сжат до размеров точки. Но если в двух словах, то главная концепция книги – это постижение устройства нашего мира и поиск смысла жизни. В книге присутствуют ирония сатира и просто юмор.

Содержит нецензурную брань.

Александр Сих

Антимир: иллюзия света

Если Бога нет, а я в него верю, то я ничего не теряю.

Но если Бог есть, а я в него не верю, то я теряю всё.

Блез Паскаль

Истина – это не то, что нам показывают, а то, что от нас скрывают.

ГЛАВА 1

Это невероятное событие в истории нашей планеты началось тогда, когда земные правители – политические и финансовые – без всякого стеснения начали сбрасывать духовные маски и открыто демонстрировать свою омерзительную суть.

А демократия, пусть и лукавая, издавая последние стоны и хрипы, билась в предсмертных конвульсиях, немощно хватая тающие свободы граждан.

Когда под видом борьбы с внешним и внутренним врагом, терроризмом, незаконной миграцией и пандемией ковид С-19, интенсивно меняющим свои штаммовые личины, мировыми властями были переписаны все законы и конституции.

Когда политическая нестабильность грозила мировой экономике, постепенно доводя её до состояния хаоса, а идеологическая война всех уровней и направлений дошла до критической точки накала и окрасилась в чёрно-бордовый цвет шизофрении.

Когда планета содрогалась от землетрясений, ураганов, наводнений и техногенных катастроф, а в атмосфере, вместе с гарью и пылью, всё явственней чувствовался приторный запах войны.

Когда тотальный контроль государств над населением достиг апогея наглости и жёсткости, когда трудовой люд обложили непосильными и изощрёнными налогами, а расслоение общества приняло крайне уродливые формы, произошла мировая социальная революция.

Причём, революция носила аномальный характер. При абсолютной своей социальности, она произошла не только без насилия, но и вообще без участия социума.

Хотя, должен заметить, никто суть и глубину данного события не понял до конца ещё и сегодня, спустя неделю с его начала. Не говоря уже об его истоках и причинах, исходя из известных законов нашей могущественной науки.

Что, собственно, и не удивительно. Такое не то что понять, но даже вообразить в наших буйных фантазиях трудно. Самых смелых и необузданных. Это вам не талдычить про назойливых и всем уже надоевших инопланетян, про временной континуум с его многочисленными порталами, про любовь человека-паука к женщине-кошке, победивших на пути к счастливому браку всех гоблинов, зомби, вампиров, оборотней и наподдавших заодно неудержимым старпёрам.

Хотя, конечно, гипотез хватало у всех, начиная с учёных с мировыми именами и заканчивая бродягами, почти позабывшими свои имена. Первые красиво излагали свои версии научным языком с теле- и радиопередач, с полос газет и журналов и, естественно, с академических и собственных сайтов. Кто, конечно, имел такую возможность. Все остальные довольствовались исключительно интернетом, который, хотя и находился под неусыпным и жёстким контролем властей, являлся по-прежнему народным средством общения. Хотя и тут были свои ограничения. Только кто их ввёл и как контролировал, неизвестно.

И, надо сказать, общение это зачастую было уж слишком народным. Иногда создавалось впечатление, что попал в какой-то притон или на судно, терпящее бедствие. Или присутствуешь при каких-то авральных работах. Общение было в лучших традициях, так сказать, погрузочно-разгрузочных работ. Не поняли? Это из старого анекдота. Его я услышал в детстве от гражданина интеллигентного вида, который, встретившись на улице с моим отцом, рассказывая о перегибах на производстве, заодно рассказал и этот анекдот. Производственные перегибы у меня выветрились мгновенно, а вот анекдот, почему-то, запомнился на всю жизнь.

Рассказать? Даже не знаю. Видите ли, он коротенький, но абсолютно матерный. И если в других анекдотах ругательные слова легко заменяются многочисленными синонимами высоко литературного содержания, то в этом замена исключена по сути. В мате вся суть.

Увы, дорогие читатели, но это реалии нашей жизни. И это касается не только низшего слоя населения, как обычно нас приучили думать. Эта бескультурная культура пронизывает все пласты человеческого общества. Знаем – плавали.

Интересный парадокс. Официально матерных слов будто бы и нет. Их не произносят по телевизору, не употребляют в газетных статьях. Этимологию этих слов не объясняют в школах и университетах. Но все их знают, понимают и нередко ими пользуются. Даже дети. Ведь запретное притягивает, а нелегальное обучение проходит быстро и вдохновенно.

Ну что, не передумали? Ладно, как говорится, бумага стерпит, а слов из песни не выкинешь. А как отнесётся каждый из вас, я могу предположить. Один оскорбится, другой восхитится, а третий, восхитившись, сделает оскорбительный вид и глубокомысленно промолчит.

Рассказываю. Это даже не совсем анекдот, а ответ, допустим, прораба в интервью чересчур любопытному, но не искушённому журналисту. Итак, вопрос: «Как, употребляя одно матерное слово в разных частях речи, сделать замечание о перегрузке и отдать приказ о немедленной разгрузке? Да так, чтобы рабочих проняло до самого нутра и не возникло ненужных споров и возражений?» Осторожно, ответ: «Нах. я дох. я нах. ярили?! А ну сх. яривайте нах. й!» Извините, но я вас предупреждал. Но в человеке всегда побеждает любопытство. Даже если потом выходит боком. Однако, ответьте – на каком ещё языке можно так сказать?

Оправдывая отцовского товарища, скажу, что сегодня народные идиомы матерного содержания, бывшие всегда обыденностью повседневной жизни, стали почти обыденностью в общении в социальных сетях. Думаю, что это следствие превратно истолкованных понятий «свободы» и «демократии»?! Хотя, может быть, это регресс культурно-массового прогресса? Но согласитесь, что одно дело иногда ругнуться, в запале, допустим, или в гневе, это ещё понять можно. Но сделать мат нормой общения, это…

Но переплюнули всех в своих домыслах, как всегда, везде и во всём, своим талантом, размахом фантазии и смелостью мышления, конечно, писатели и поэты. Многие из этой братии по горячему материалу, стоически преодолевая житейские невзгоды, за неделю создали не только актуальные и злободневные рассказы и стихотворения, но и полноценные – в первую очередь, конечно, по объёму – повести и поэмы.

К вашему сведению, я тоже в некоторой степени принадлежу к армии литераторов, хотя не плодовит и ещё менее популярен. Причину этому, полагаю, каждый из вас отыщет сам. Только, пожалуйста, не делайте это сейчас. Мне приятнее писать, осознавая, что вы читаете. А выводы прошу делать о моей персоне и о книге по завершения чтения. Это более субъективная объективность.

Так вот, я берусь писать только тогда, когда мне всё становится ясным и понятным. Ну, или почти ясным и понятным. Потому что и сейчас я не скажу, что всё мне абсолютно ясно и понятно.

А поначалу мутного и непонятного вообще было хоть отбавляй. И я не был исключением, блуждая в гуще социального тумана.

Я не зря в самом начале написал, что это событие началось, а не случилось и не произошло. Это потому, что оно неделю назад началось, но ещё не закончилось. И неизвестно, когда и чем этот эксперимент закончится. Экспериментом, кстати, случившуюся социальную революцию считаю только я. Остальные придерживаются других формулировок.

Но каких бы формулировок ни придерживаться, я уверен в том, что данное состояние общества непременно когда-нибудь закончится. Хотя бы по той простой причине, что всё когда-нибудь обязательно заканчивается. Одно событие не может длиться вечно. Вечна только сама вечность. И, может быть, обитатели этой вечности?!

И не стоит иронично ухмыляться. Каждый из нас, хотя бы на один космический миг, непременно и безусловно столкнётся с вечностью. Ведь наша земная жизнь тоже имеет неприятное свойство заканчиваться. Иногда совершенно неожиданно и в самый неподходящий момент. Хотя, с нашей точки зрения, такой момент всегда самый неподходящий.

Не обижайтесь на мою болтовню. Накопилось. Пусть я и тороплюсь, но времени теперь у меня много. Но главное, я чувствую себя в безопасности. По крайней мере, я надеюсь на это. А моя безопасность гарантирует свободу времени. Как первое, так и второе находятся в прямой зависимости от случившегося. Чем дольше будет длиться социальный коллапс, тем дольше я буду в безопасности. А мне кто-то подсказывает, что коллапс этот продлится ровно столько, сколько нужно. Правда, этот кто-то не уточнил, кому нужно. Но допускаю, что именно этот кто-то помог мне разобраться во всей этой кутерьме. Ненавязчиво и осторожно. В виде озарения, интуиции и логических умозаключений. Наверное, чтобы я не заподозрил чужеродного вмешательства?! И совершенно напрасно. Я не ксенофоб.

Однако, как бы там ни было, интуитивная уверенность в собственной безопасности позволяет мне чувствовать себя увереннее, а уверенность в долгосрочности данного социального проекта даёт свободу времени и свободу творчества. Но всё равно я спешу. Меня несёт!

ГЛАВА 2

И потому, в свете всего выше перечисленного и по не отменённому закону вежливости, прежде чем приступить к дальнейшему изложению в основном личных событий, я просто обязан представиться. Рассказать о себе, чтобы вы имели представление, с кем имеете дело.

По паспорту я – Потоцкий Генрих Адамович. В разговоре после этого я обычно делаю паузу. Ну как? Заценили? А потом улыбаюсь. И если вы сейчас усмехнулись или ухмыльнулись, то правильно сделали. В моём ФИО нет ничего особенного. У нас, вон, есть и Сапеги, и Радзивилы, и Ягеллы. А тут всего лишь какой-то Потоцкий, о которых, кроме историков, толком никто ничего не знает. Даже у нас, в Беларуси.

И в этом нет ничего зазорного. Нет, историю, конечно, надо знать, даже выдуманную и фальсифицированную, а вот о человеке следует судить не по фамилии и древности рода, а исключительно по его духовным и душевным качествам. И только потом по его уму и талантам.

«Я не знаю иных признаков превосходства, кроме доброты». Каково, а? Так сказал когда-то Людвиг Бетховен. И лучше, пожалуй, не скажешь. А раз так, то снобистская приставка «ван» между именем и фамилией совершенно неуместна.

Да и, честно сказать, гордиться принадлежностью к вельможным, аристократическим фамилиям, в подавляющем большинстве, должно быть стыдно. Ведь и власть, и богатство они добыли не за сохой и выпечкой хлеба. А силой, хитростью, обманом, лицемерием и коварством.

А кем все они были по сути своей? Тираны, деспоты и самодуры. Властолюбивы, честолюбивы и корыстолюбивы. Даже церкви, костёлы, университеты, библиотеки и другие исторические достопримечательности общественного пользования они строили, в первую очередь, во славу себе. Я уже не говорю о собственных замках и дворцах.

И мои предки не исключение. После многовекового мыкания по тёмным закоулкам истории, первые Потоцкие вышли в свет под руку с Клио благодаря своим военным способностям и покровительству крупного магната и коронного канцлера Яна Замойского.

И надо отдать им должное. Они отблагодарили своего благодетеля не исключительно в духе только того времени, а как и подобает всем отпетым карьеристам всех времён и народов.

Когда на них благосклонно посмотрел сам король Сигизмунд Третий, то блеск первого покровителя для них сразу померк. И они, без зазрения совести, тут же против него стали плести паутину из интриг. Искусный воин должен уметь владеть не только мечом и копьём, но и политическим рукоделием. Король был доволен. Это были два брата-акробата Яков и Ян.

Но, как говорится, Бог им судья. И приговор им давно уже вынесен. Дела-то давно минувших лет. О приговоре там мы, конечно, ничего не знаем, но измена и предательство не приветствуется и в наше время. Хотя по-прежнему ценится и вознаграждается. Да и историками, с подачи власти, трактуется по-разному. Если наш работает на них, то он предатель. А если тот работает на нас, то он разведчик и молодец. Но ведь с той стороны всё наоборот! Вот такую белиберду нам втюхивают.

В оправдание же собственной фамилии приведу ещё один исторический пример, который, конечно, не дотягивает до духовного восхищения, но душевные аплодисменты заслуживает. Хотя, вероятно, и не переходящие в овацию.

Некоторые из вас, надеюсь, догадались, что я имею в виду человека-космополита с мировой репутацией – Яна Потоцкого. Нет, не одного из тех братьев. Это второй известный Ян, который родился спустя полтора столетия после смерти первого.

Дипломат и учёный. Запись в трудовую книжку получал и польском сейме, и в министерстве иностранных дел Александра Первого. И тоже, естественно, заслуживает неоднозначную оценку. И если судить только по политической работе, то, вероятнее всего, заслуживает только порицание потомков. Вот, мол, перебежчик.