День восьмой. Том второй

И тут дверь в спальню медленно тихо растворилась, и на пороге появилась Ольга Дмитриевна. Сначала она направилась в сторону Ирининой постели, но, увидев, что там никого нет, пошла туда, где спала Вика. Ирина хотела спрятаться, накрывшись одеялом, но не успела. Воспитательница оказалась рядом.

– Вас Андрей Васильевич вызывает.

– Не хочу! – Зло бросила девочка. – Я сегодня уже была у него!

Ольга Дмитриевна так долго молчала, Что Ирина, как не храбрилась, почувствовала, что внутри у неё всё обрывается. Неужели случилось то, чего она боялась больше всего? Сейчас Андрей Васильевич скажет, что сегодня тётя Лена не сможет их забрать, а, может быть, даже вообще никогда не заберёт – и это будет конец всему!

Но ведь этого же просто не может быть!

Или может?

И вдруг Ирина поняла, из-за чего всё это случилось.

Ведь так просто понять, что произошло, если только чуть-чуть подумать.

Она понаговорила Ольге Дмитриевне всяких гадостей, та пожаловалась Андрею Васильевичу – и директор запретил тёте Лене их забирать.

Вот именно так просто всё и произошло!

Чем дольше Ирина вглядывалась в безучастные глаза воспитательницы, тем сильнее убеждалась в правильности своего подозрения. Ведь что ещё оставалось делать Ольге Дмитриевне, такой правильной и такой безупречной? Только нажаловаться директору детдома, что она и сделала.

Это было концом всему.

Ирина нисколько не удивилась, что история с её удочерением закончилась вот так вот печально. В глубине души она понимала, что всё постоянно не может быть так хорошо, как это у неё складывалось последние несколько месяцев, с тех пор, как в её жизни появилась сначала Люба, а потом – тётя Лена. Она подсознательно ждала, когда белая полоса сменится очередной – тёмной – и вот это произошло.

Паники не было, сумятицы в мыслях – тоже, напротив, Ирина с холодным спокойствием, как будто думала не о себе, а о другой девочке, принялась решать, что теперь делать,.

Устроить истерику? Перебудить всю группу, испугать Ольгу Дмитриевну, чтобы та не знала, что делать, и была бы рада хоть как-нибудь избавиться от своих наглых воспитанниц? Тогда бы она отправила их дожидаться тёти Лены куда-нибудь на первый этаж. Нет, с Ольгой Дмитриевной такой номер не пройдёт! С любым другим человеком прошёл бы, а с ней – не пройдёт. Оттащит в умывальник, как это не раз было с другими девчонками, обольёт холодной водой – и на этом всё закончится.

Просто расплакаться, надавить на жалость? Это тоже вряд ли сработает, слишком уж зла Ольга Дмитриевна. Да и девчонок перебудит, чего совсем уж не хочется.

Тогда может встать на колени, сложить руки перед собой, как как это однажды показывали в каком-то фильме, и умолять о прощении? А вот это, пожалуй, может сработать. Стыдно, правда, будет, просто жуть, но что делать, если от одной минуты зависит вся оставшаяся жизнь? Тут на всё, что угодно можно решиться, лишь бы потом всё было хорошо.

Ирина попыталась исполнить задуманное, но тут же поняла, что думать – это одно, а делать – совсем другое. Разум по-прежнему работал остро и быстро, зато тело отказалось повиноваться. Голова не могла приподняться. Ноги не шевелились. Даже рука, которой она хотела отдёрнуть одеяло в сторону, осталась на своём месте. Девочка только и могла что покорно ждать своей участи и смотреть на воспитательницу неподвижным умоляющим взглядом. Её глаза стремительно заполнялись слезами.

Ольга Дмитриевна вдруг едва заметно пожала плечами и пошла к выходу, с преувеличенной аккуратностью обходя кровати и табуретки.

Если бы она начала ругаться, кричать, как-то ещё наказала Ирину, девочка восприняла бы это как должное, даже, наверное, с какой-то толикой благодарности, потому что была уверена, что за любой совершённый проступок должно последовать наказание. Гнев воспитательницы – это было не самое страшное возмездие. Гораздо хуже было, что она просто молча ушла. Теперь может случится всё, что угодно. Точнее, уже случилось, и назад уже ничего не вернуть.

Ирина попыталась представить, что будет происходить после тихого часа, когда все проснуться и узнают, что их никто не взял. Сначала, конечно, будет жуткое веселье. Подумать только – от немки и её дебильной подруги родители отказались в самый последний день. И вряд ли можно будет доказать, что тётя Лена тут совсем не причём, что она и не думала отказываться от них, что во всём виновата сама Ирина. Ну, а потом будет всё то же самое, что и раньше: нужно будет терпеть издевательства Кудинова и прочих ребят, пытаться как-то уживаться с девчонками, ходить в опостылевшую школу, где её презирают, три раза в день расставлять по столам тарелки и стаканы, каждый вечер засыпать, зная, что и завтра, и послезавтра, и через год – всё будет одинаково.

Ведь именно такую судьбу она совсем недавно пообещала Ольге Дмитриевне. И вот как оно теперь всё повернулось!

И, что самое печальное, винить в этом некого. Ирина так сжала Вику, что та тихонько пискнула и начала выбираться из под одеяла, с испугом глядя на свою подругу.

Она ещё не понимала, что всё закончилось.

Глава 10

Решение пришло неожиданно, и оно было настолько простым, что Ирина несколько секунд не могла поверить, как легко и быстро можно решить разом все проблемы. Ведь можно просто убежать отсюда – и всё!

Время от времени подростки убегали из детского дома, а некоторых после этого даже не удавалось найти. Мальчишки говорили, что самое главное – это добраться до Москвы, а там уже можно будет прибиться к какой-нибудь бригаде, промышляющей на вокзале. Что такое «промышляющей», тем более, что такое «бригада» девочка представляла слабо, но сама идея побега была просто великолепной.

Ирина вскочила, будто под ней оказалась горячая плита и принялась судорожно хватать лежащую на полу одежду, отбрасывать и снова хватать: она сразу не могла разобраться, где Викино, где – нет. Одеяло она уронила на пол и сейчас топталась по нему, не замечая этого. Наконец, кое как разобравшись с вещами, она начала быстро одевать подругу. Вика слабо отбивалась от Ирины, поведение которой пугало её всё больше и больше.

Под конец Ирина чуть не расплакалась.

– Вика, ну, что же ты, а? – Прошептала она. – Нам нужно уходить отсюда, понимаешь? Очень быстро уходить!

– Тётя Лена приехала, да? – Неожиданно звонким голосом уточнила Вика. – Десять дней уже прошло?

Ирине ничего не оставалось как кивнуть. Не будешь же ведь объяснять, что произошло на самом деле.

Кто-то из девчонок заворочался во сне. Ирина замерла. Сердце в груди колотилось так гулко, словно ещё чуть-чуть – и оно выскочит из груди. Казалось, один только этот звук мог перебудить всю группу. Она прижала к себе Вику и медленно обвела глазами спальню. Нет, всё в порядке, все спят.

– Вика, миленькая моя, потише, ладно? А то кого-нибудь разбудишь!

Та кивнула и перестала сопротивляться. Одеть её удалось очень быстро.

– Хочешь что-нибудь взять с собой?

Ирина спросила скорее для очистки совести, она знала, что у Вики нет никаких личных вещей и на её полочке лежат только два пёстрых фантика от конфет. Девочка молча мотнула головой, потом кивнула.

– Я куклу хочу.

– Какую?

– Она там, в группе.

– Хорошо, возьмём куклу.

Ирина сразу поняла, о какой кукле идёт речь.

В группе были обычные игрушки. Были игрушки хорошие. Были очень хорошие. Были такие, которые доставались только самым-самым послушным. А были и такие, к которым ни одному ребёнку даже близко подходить не разрешалось.

Кукла, о которой говорила Вика, была именно из таких. Её принесли на прошлый Новый год как пожертвование от одного очень богатого и уважаемого в городе человека. Людмила Ивановна долго ахала, разглядывая расфуфыренное розовощёкое чудо размером с младенца, а Ольга Дмитриевна, придя на свою смену, усадила куклу на самый верх своего шкафчика и сказала, что играть с ней нельзя, потому что она стоит как половина её гардероба.

Кукла так и осталась сидеть на шкафу, вытаращившись сверху вниз неживыми оловянными глазами.

«Возьмём куклу! – С отчаянной решимостью подумала Ирина. – И пусть со мной делают всё, что угодно. Пусть сначала поймают!»

Ирина никогда не брала Вику на руки, просто была уверена, что не сможет её удержать, сейчас же схватила свою подругу легко, словно куклу, и потащила, не замечая веса маленького тела. Она опомнилась уже около самой двери и остановилась на несколько секунд, чтобы отдышаться. Вику она не сняла с рук, та обняла её за шею и затихла, удивляясь новым ощущениям. Вряд ли она помнила то время, когда её кто-то носил на руках.

Ирина с трудом преодолела искушение бросить прощальный взгляд на спальню. Она знала, что там увидит, и ей стало противно. Это заставило её ускорить шаги.

Она боднула головой дверь и только после этого вдруг поняла, что там, в группе, обиженная на неё Ольга Дмитриевна, которая не то что лучшую куклу – даже хорошие сандалии запретит взять с собой. Затормозить Ирина уже не могла, и остановиться ей удалось лишь через несколько шагов.

Затаив дыхание, девочка подняла глаза и медленно обвела глазами группу.