Лунные дети-1

Всё бы было хорошо, если бы не одно «но». Я – не совсем обычный ребёнок. Точнее – совсем не обычный. В полгода я научилась читать, в год – говорить, в полтора года – довольно сносно печатала на клавиатуре, а к четырём годам в полном объёме овладела курсом средней школы и начала изучать вузовские учебники.

И я не одна такая. В последнее время на Земле нас рождается всё больше и больше.

Как только нас не называют – «малолетние гении», «вундеркинды новой волны», «умники». Но стандартным наименованием стало короткое и ёмкое слово «супер». Мы не против. В русском языке есть термины гораздо менее позитивные.

Моя сестрёнка, слава Богу, вполне обычный ребёнок, чему я, кстати сказать, очень рада. Быть супером – не очень просто. Хотя – интересно, с этим не поспоришь.

Смотрю на Саньку – и мне страшно видеть, как живут обычные дети. Более-менее сносно читать они начинают лишь к семи-восьми годам, а серьёзные предметы начинают изучать лишь в десять-одиннадцать. Как же скучно им жить в этом мире!

Сызмальства мне была уготована привилегия обучаться в специализированной школе – «Штуке, – в которой живут и учатся только суперы и больше никто; обычным детям, какими бы умными они не были, туда не попасть.

Всё, что я знала про эти школы раньше, до поступления, не выходило за пределы информационных сообщений СМИ, которые не баловали изобилием информации.

То, что я попала в «Штуку» – в этом для меня неожиданности не было. Мои родители уже через несколько дней после рождения дочери, то есть меня, поняли, что я – не совсем обычный ребёнок и сызмальства приучали меня к мысли, что я буду учиться в спецшколе. Сюрпризом оказалось направление именно в Школу Навигаторов, которая занимала первую позицию в негласном рейтинге всех «Штук» ВООБЩЕ.

До сих пор я считаю, что тогда, при распределении, произошла немыслимая ошибка. Вместе со мной перед дверями кабинета в министерстве сидели ещё несколько девочек моего возраста и один мальчик, совсем крохотный, лет пяти. Я вошла первой, усевшись в кресло перед компьютером, приготовилась отвечать на вопросы. Первый же заставил надолго задуматься.

«ОСНОВНАЯ ИДЕЯ РЕФОРМ СЕРВИЯ ТУЛЛИЯ?»

– Он разделил… разделил всех жителей Рима на… э-э-э… классы согласно чему… Благодаря его реформам появилось понятие классового сословия, что являл…

«В КАКОМ ГОДУ ПОТЕРПЕЛ АВАРИЮ „ЧЕЛЛЕНДЖЕР-10“?»

– В две тысячи сто двадцатом… или тридцатом… Не знаю!!! (Кстати сказать, 28 января 1986 года. ПРИМЕЧ. АВТОРА)

«ПЕРЕЧИСЛИТЕ ПЕРИОДЫ ВЕГЕТАТИВНОГО РАЗВИТИЯ РАСТЕНИЙ!»

Темп вопросов и их количество меня просто ошеломило. Уже через десять минут блиц-опроса я уверилась в том, что «Штуки» мне не видать, как собственных ушей. (Хотя, похоже, люди придумали эту поговорку, когда зеркал ещё не изобрели)

Вскоре я погрузилась в нирвану, то бишь напрочь перестала думать. Читая вопрос, я тут же, не задумываясь, выпаливала какую-то информацию, добытую из таких закоулков памяти, о которых и сама имела смутнок представление. Даже сама не помню, что именно и на какие вопросы я отвечала.

Это было очень необычно, по крайней мере, для меня. С некоторых пор я заподозрила, что у меня абсолютная память; даже если я очень хотела что-нибудь забыть, у меня это не получалось. Что же именно было в то время, пока я сидела перед экзаменационным компьютером, вспоминается эпизодично.

Вскоре вопросы перестали мельтешить перед глазами, и компьютер затих, словно насытившийся зверь. Я сидела в кресле, чувствуя, что руки сильно дрожат, а по лицу стекают крупные капли пота. Уже можно уходить? Или будет команда?

Неожиданно экзамен продолжился. Главной темой второй части опроса была история и – почему-то – математика. Путаясь в датах, иногда ошибаясь на целые века, мне удалось кое-как рассказать про царствование Нерона и возникновение католической конфессии христианства, про сегментарный базис тригонометрии и про Третью Республику во Франции, про гносеологию и Империю атлантов. Зато, когда началась экономическая география, я «поплыла». Почти на все вопросы мне пришлось отвечать честно «не знаю». Ситуацию немного спасло моё знание средневековых экономических моделей в Западной Европе, удалось также немного «блеснуть» на знании логики, зато в политологии опять пришлось путаться, тем более вопросы были такие, что обычных отрывочных знаний из стандартной энциклопедии, по которой я готовилась к экзамену, не хватало.

«ПОСЛЕДСТВИЯ ВЛИЯНИЯ АНАРХИЗМА НА ПОЛИТИЧЕСКУЮ КАРТИНУ МИРА СЕМНАДЦАТОГО ВЕКА?»

– Бакунин и Кропоткин…, – пискнула я и сама себе стала противна. В каком веке жили эти Бакунин и Кропоткин? Разве в семнадцатом? То, что именно они были как-то причастны к анархизму – это я знала точно, но вот даты, проклятые даты! Почему именно сейчас я не могу вспомнить ничего?!

Буквы на экране исчезли и на их месте появились новые:

«САМОЕ СКАНДАЛЬНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ СТАЛИНА?»

– Я ещё на прошлый вопрос не ответила! – Не выдержала я.

Моему возмущению не было предела. Должна же я была когда-нибудь сорваться. Впрочем, бунт исчез в самом зародыше. Что я могла сделать против компьютера? Не мониторы же, в конце концов, бить!

– В семнадцатом веке вообще анархизма не было! А Сталин написал «Головокружение от успехов»!

И тут же подумала, что, может быть, ни один ответ не принят, потому что я ответила сразу на два вопроса. И кто знает, Сталин написал «Головокружение» или Ленин? Кто их там разберёт, кому эта эпоха интересна кроме историков!

«ПЕРЕЧИСЛИТЕ ОСНОВНЫЕ СТРАНЫ АЗИАТСКОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО АЛЬЯНСА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕГО ВЕКА»

Тут я ответила без запинки, история послеамериканского мира мне была более-менее известна. Тем не менее, жуткое нервное напряжение сказалось тем, что я перепутала Китай и Парагвай, а на следующем вопросе поместила Индию в число стран третьего мира, где та никогда не была. Или была?

И хоть бы огоньки загорались, красный и зелёный, в зависимости от того, насколько верным был ответ. Нет же!

И целый час такой нервотрёпки!

Выйдя из кабинета, я механически протопала мимо родителей и только в граве, уже на полдороге домой, жалобно улыбнувшись, пролепетала:

– Подумаешь, буду учиться в обычной школе, чего тут такого…

Но сама понимала, насколько это будет неправильно. К обычным детям, самые умные из которых в семь лет только учились читать, я относилась с некоторым пренебрежением. Общаться с ними мне было просто-напросто неинтересно, поэтому я их всегда сторонилась. Да и они не были от меня в восторге. Мало кто любит умных сверстников.

Каким же было всеобщее удивление, когда на следующий день по сети пришло уведомление, в котором сообщалось, что Бахмурова Анастасия Вадимовна, то есть я, 2584 года рождения, белая, планета Солнце-3, приглашается для обучения в Школу юных талантов, отделение Навигаторов.

Я несколько раз перечитала письмо, а потом впервые в жизни чуть не упала в обморок.

Последние дни жизни дома прошли словно в каком-то сне. Я слонялась по комнатам, переставляла с места на место какие-то безделушки, ходила по саду… С удовольствием сходила бы к какой-нибудь подружке, но друзей у меня не было, а Сашеньке всего пять лет, ей в жилетку не очень-то поплачешься. Несмотря на нашу разницу в возрасте, которая у других девочек служит препятствием к дружбе, нас она наоборот связывала. Моя сестричка, пожалуй, единственный человек в моей жизни, которого я и любила, и люблю по-настоящему. Но слишком уж она маленькая и глупенькая, чтобы всерьёз воспринимать мои проблемы.

Впрочем, это всё лирика. Навряд кого-нибудь из читателей заинтересуют мои семейные дела. Перейду к теме, ради которой, собственно говоря, я и начала всё это писать.

Глава 2

Школа Навигаторов располагалась зоне, которая в географических справочниках охарактеризовывалась как умеренно-континентальный климат с преобладанием таёжных и лиственных лесов. Если судить по карте, моё будущее учебное заведение находилось в одном из малонаселённых районов Вологодской области.

Местность там, действительно, оказалась совсем уж пустынной: под гравом среди моря пожелтевшей листвы мелькали редкие дома крохотных деревень, один раз на горизонте показались какие-то дымящие трубы. Трассы шоссе узкими лентами скотча перетягивали лес, словно ленточки – рождественский подарок. На небе не было видно ни одного грава, внизу – ни одного автомобиля. Возникало ощущение, словно всё вокруг вымерло не одно десятилетие назад и не собиралось возрождаться. Раньше я даже не представляла, что где-нибудь на нашей обжитой сверхтехнологичной планете есть такие места. Разве что Австралийский материк – но там отдельная история.

Тем неожиданней оказалась надпись на небе, которая вспыхнула почти перед самым нашим носом. «АНТИГРАВИТАЦИОННАЯ КАРАНТИННАЯ ЗОНА». Санька с мамой, сидящие на заднем сиденье дружно ойкнули, а я, чувствуя себя рядом с папой более защищённой, просто закрыла глаза.

Отец от неожиданности сделал в воздухе довольно сложный пируэт, хотя буквы были виртуальными и врезаться в них мы никак не могли.

– Это ещё что такое? – Буркнул он, стараясь сделать вид, что ничего особенного не произошло.

Я понимала его недоумение. Такие карантинные зоны ставились, как правило, около объектов, имеющих стратегическое значение, например, вокруг заводов, административных учреждений, космопортов. Особые резонаторы изменяли частоту излучения гравитационного поля Земли. Любой грав, очутившийся в зоне их действия, тут же камнем падал вниз.

Располагать подобную зону вокруг «Штуки»… Кто знает, может и моя будущая школа – тоже стоит в ряду стратегических объектов? И, может быть, занимает в рейтинге охраняемых объектов не самую последнюю позицию? Мне это, если честно, польстило.

Папа повёл грав вдоль границы карантинной зоны, выискивая место для посадки. Оно вскоре отыскалось тут же, совсем неподалёку от того маршрута, по которому мы летели. Несколько десятков метров в радиусе асфальтированная площадка, со всех сторон утопающая в зелени.

Постоянное воздействие антигравитационных полей вызывает неконтролируемый рост всех растительных форм. Если кто-нибудь лениться ухаживать за тем местом, над которым часто и низко пролетают гравы, то оно вскоре начинает напоминать пейзаж нашей планеты из какого-нибудь доисторического периода.

Эта площадка была так себе, не особенно ухоженной, но и не особенно запущенной. Папоротники, окружающие его, были, конечно, в добрый десяток раз больше стандартного размера, но полётам это пока не мешало.

Мы приткнулись вровень между двумя ярко раскрашенными гравами. Первый из них какой-то любитель экстремальных сочетаний красок размалевал в жёлтый цвет с серыми проплешинами, на боку его вызывающе выделялась карикатурная металлическая заплата.