Сонеты Шекспира 116-126, 147-154. Под прицелом разных интересов (8). Историческая головоломка

А если любви не было, то зачем так унижать возлюбленную? Зачем так переживать в сонете 123 об отношениях, которыми в сонете 120 не дорожил?

Тем более это странно на фоне благодушных последних сонетов 99 и 106 к возлюбленной, ведь всё указывало на то, что отношения налаживаются. Ответов на эти вопросы нет, так, как будто, перед нами отсутствует существенная часть обстоятельств.

Вопрос о последовательности Шекспира в этих обстоятельствах не имеет ответа, но, исключительно, потому, что отсутствует предмет для сопоставления.

Вопрос об отвлечённом фантазировании имеет тот же ответ, что и при исследовании персонажей – такое фантазирование находится за пределами возможности получить решение.

Примечательно, в свете несущественности отвлечённого фантазирования, видеть, как это положение влияет на анализ сонетов.

Ведь признание существенности отвлечённого фантазирования или, другими словами, фантазии поэта в сонетах, закрывает сразу и, главное, корректно, все предыдущие и последующие вопросы.

Их, просто, не существует в ситуации, когда возможно «фантазирование» Шекспира в сонетах, так как все нестыковки как раз и объясняются свободным отвлечением фантазии поэта.

Но если существует корректное объяснение всему, то зачем искать что-то другое?

И не ищут, ведь кажется, что проблемы нет!

Другими словами, признав фантазию существенным признаком, увидеть проблему невозможно.

Только отказ от возможности фантазирования Шекспира в сонетах позволяет увидеть и поставить проблему, ведь только тогда возникают вопросы, на которые необходимо найти другие корректные ответы.

Забегая вперёд, скажу, что вопросы, которые мы рассматриваем в анализе сонета 123, являются предпосылками в решении проблемы последовательного написания сонетов после сонета 88.

Решению проблемы, т.е. признанию написания параллельным, будет посвящена отдельная глава, когда все предпосылки, а это – не только вопросы сонета 123, будут известны.

На этом же этапе я могу сказать, зная решение, что найти его без этих предпосылок, которые становятся видны только в случае отказа от признания существенной фантазии Шекспира в сонетах, представляется мне нереальным. Анализ движется по выбранному направлению – сонеты есть описание жизни, и только на этом направлении находит и других адресатов, и сопутствующие проблемы, которых, естественно, не может быть чётко видно с другого направления – сонеты есть фантазия, а на самом этом другом направлении их, просто, нет.

На вопрос о новых обстоятельствах, оказавшихся «старьём», можно ответить только в рамках доступной информации сонетов 120 и 123, в которых прямо указано на схожие обстоятельства ранее и теперь, нанёсшие друзьям одинаковые «раны сердца» (сонет 120).

Такие обстоятельства отражены в сонетах 40—42, откуда следует считать «раной сердца» поэта измену возлюбленной с другом.

Тогда в сонете 120 слова «потрясены моим Вы злом, как Вашим я» указывают на «рану сердца» друга – измену возлюбленной с поэтом.

Попутно понятно, что «раны сердца» друзей не могли быть чем-то другим, например, просто приятным времяпрепровождением одного без другого, ведь разлука никогда не мешала их дружбе (сонет 39).

Но «рана» одного вызвана «злом» другого (сонет 120) и, значит, она нанесена не посторонними субъектами новых одинаковых развлечений друзей.

К тому же в сонетах нет вообще таких историй их развлечений.

Тогда получается, что ситуация в сонетах 40—42 и ситуация в сонете 120 не точно одинаковы, а зеркальны.

Друзья поменялись местами в этих двух историях так, как будто, реальность поменялась со своим отражением в зеркале.

Намёк сонета 123 на «старьё» не противоречит этому, выше реконструированному, сюжету, к сожалению, никак не подтверждённому ничем, кроме сонета 120.

Но объяснение, хоть и слабое, найдено, а, значит, найден и выход из замкнутого круга.

Если «старьё» не является намёком на персонажа, т.е. возлюбленную, а только – на обстоятельства, то получается, что друг имел свою возлюбленную – другую женщину, не бывшую возлюбленную поэта, а поэт её соблазнил.

Готовность поэта принять вину на себя в сонете 120, только подтверждает такой расклад.

Однако, в этом раскладе смущают несколько обстоятельств.

Во-первых, претензия в сонете 123 ко Времени, которое поставило поэта в «старые» обстоятельства, в которых поэт повёл себя не лучшим образом по отношению к другу, становится самооправданием поэта перед самим собой, что странно смотрится в свете вины поэта перед другом – не перед тем оправдывается, не того (Время) виноватого обвиняет, собирается исправить ситуацию от причинения собственного «зла» другу, «не поддаваясь хроникам», т.е. всё правдиво записав.

А другу то, что, с этого? Сонет, который в раскладе, когда поэту не за что было оправдываться, т.е. считалось, что возлюбленная его и друга – одна и та же женщина, был вполне адекватен ситуации, теперь стал порождением вопросов, на которые нет ответа.

Во-вторых, приобретают новый смысл слова сонета 121 «как за дела не наши нас хулят».

Если в раскладе с одной и той же возлюбленной, незнание поэта касалось отношений его возлюбленной с его другом, то теперь, в раскладе с разными возлюбленными, получается, что поэт, соблазняя и в итоге соблазнив возлюбленную друга, также не знал, кем она является для друга.

Но если в соперничестве из-за одной женщины друг был заинтересован в том, чтобы сохранить в тайне от поэта свои отношения с его возлюбленной, то в раскладе с двумя возлюбленными скрытность друга более, чем странна, когда поэт у него на глазах ухаживает за его возлюбленной, а потом её ещё и соблазняет. И только после этого друг сообщает, что эта женщина является его возлюбленной.

Сонет 121, вполне адекватный раскладу с одной возлюбленной, становится ещё одним источником вопросов в раскладе с разными возлюбленными.

В-третьих, вся «новая» предыстория сонету 123 отношения поэта со своей возлюбленной, в период от сонета 52 до сонета 106, становится не относящейся к делу. Но тогда перед нами только факт нанесения поэтом «зла» своему другу в сонете 120 и всё, а взамен предыстории нет ничего.

Ухаживания поэта за возлюбленной друга никак в сонетах не отражены, как будто, их и не было, хотя сюжет сонета 120 предполагает, что были.

Популярная версия, что в этой истории задействована женщина по профессии одной из портовых таверн Лондона, хотя и объясняет отсутствие стадии ухаживаний в отношениях поэта с возлюбленной друга, но противоречит зеркальности обстоятельств с любовной историей сонетов 40—42, ведь возлюбленная поэта не была доступной женщиной лёгкого поведения (была часто недоступна поэту и не только поэтому).

К тому же, вряд ли, друг так переживал бы из-за того, что доступная женщина поменяла любовного партнёра, если она делала это постоянно.

Но факт переживаний друга установлен в сонете 120 и назван там же «адскими муками».

В-четвёртых, правдивые записи уже производятся (сонет 123), но где они?

Будут сделаны потом, когда все события, образующие единый сюжет, завершаться? Значит, из последующих сонетов мы узнаем, как развивался этот сюжет и какое участие принимали в нём друг и возлюбленная?

Другими словами, в сонете 123 Шекспир ставит нас в известность, что его сонеты это – пусть и правдивая, но литературная обработка событий, произошедших гораздо раньше, чем были написаны соответствующие сонеты по их мотивам?

Пока ответов нет, но не на долго. Очевидно, что последующие сонеты либо подтвердят, либо опровергнут эти предположения.

Как видим, пока мы не можем безоговорочно принять ни один из реконструированных сюжетов, т.е. не можем считать возлюбленную поэта и друга ни одной той же женщиной, ни разными, не можем считать, что «старьё» является намёком ни на персонажа, ни на обстоятельства.

Одно корректное объяснение этому – перед нами фантазия поэта – нас не устраивает, мы ищем другое, но также корректное объяснение.

Сонет 124

Сонет опять является философским, ведь обращения к адресату нет.

Поэт находится в ситуации осмысления, только что закончившейся, любовной истории, его размышления о роли Любви в отношениях людей разного статуса являются указанием на то, что участники этой истории занимали разное общественное положение.

Сонет 124. Оригинальный текст
If my dear love were but the child of state,
It might for Fortune’s bastard be unfathered,
As subject to Time’s love, or to Time’s hate,
Weeds among weeds, or flowers with flowers gathered.