Тайная геометрия

– Да, что же они, сквозь землю провалились, что ли? – озадаченно произнес старший инкассатор. – Значит, они там – внутри! – сделал он вывод. – Давай, Олег, срочно звони: вызывай всех наших и милицию! Вооруженное нападение на инкассаторов! Похищена инкассаторская сумка с деньгами! – крикнул он, устремляясь из солнечного дня обратно в темноту бетонного монстра.

Усиленный наряд милиции прибыл через считанные минуты.

Служебный коридор, идущий мимо кассы, по которому только и могли передвигаться преступники, обследовали буквально по миллиметрам. Затем, также тщательно обыскали примыкающие к нему помещения.

Все четыре двери, выходящие в коридор, оказались закрытыми на замки. Следов взлома не обнаружилось. Правда, одна дверь была не заперта. За ней находилась служебная лестница, ведущая на крышу здания.

Тщательно осмотрев покрытую гудроном плоскую поверхность, оперативники нашли на ней только сизых голубей с круглыми озабоченными глазами.

Ни самих преступников, ни их следов на крыше розыскникам обнаружить не удалось.

Они тщательно обследовали все три надземных и два подземных этажа универсального торгового центра «Наш дом».

Ничего.

Налетчики словно провалились сквозь землю или растаяли в воздухе. Вместе с брезентовым инкассаторским мешком для транспортировки денег.

В нем были сложены отсортированные по номиналу пачки купюр на общую сумму в десять миллионов рублей.

1. Субботнее утро майора Мимикьянова

День у майора Мимикьянова начинался отлично.

Позавтракать он решил на балконе. Ясная августовская погода прямо-таки за шиворот тащила из комнаты наружу.

В последние дни воздух стал настолько прозрачен, что с балкона можно было видеть даже темную линию вершин соснового бора, окружающего научный городок. А до него было километров пятнадцать, не меньше: бор лежал за объездной дорогой.

Солнечный свет приобрел приятный желтоватый оттенок, а над дворовым асфальтом после ночного дождя витал запах свежеполитого огорода.

Рай, да и только!

На завтрак Ефим Алексеевич приготовил изобретенное им самим блюдо.

На дно круглобокой миски из термостойкого стекла он положил тонкие ломтики молодого картофеля, посолил и слегка присыпал черным перцем. Сверху бросил порезанную кубиками влажную голубоватую брынзу. Ее поперчил уже сладкой красной паприкой.

В качестве следующего слоя использовал брусочки розовой докторской колбасы. Для нее употребил перец и черный и красный. Сверху на этот многослойный пирог майор вылил три яйца. Он был крайне осторожен, стараясь, не повредить лезвием ножа желток. Это ему удалось, и кулинарный шедевр весело взглянул на него тремя блестящими желтыми линзами.

Бросив в завершенье щепотку соли, Мимикьянов поместил полную до краев миску в камеру микроволновой печи. Защелкнув дверцу, он выставил на пульте три минуты при семидесяти процентах мощности и нажал красную клавишу с надписью «пуск». Микроволновка заурчала так довольно, будто помещенное в нее блюдо предназначалось на завтрак ей, а не майору.

К своему завтраку Ефим Алексеевич взял из хлебницы купленный накануне пряно пахнущий бородинский хлеб с черной блестящей горбушкой.

Через три минуты можно было начинать завтрак.

Удобно расположившись на балконе, майор макнул темно-коричневый кусочек хлеба в желток и начал неторопливо жевать. От удовольствия он даже прижмурил глаза и стал похож на довольного домашнего кота. Хотя, вообще-то многие считали, что майор Мимикьянов похож, скорее, на лесного волка. У него было сухое вытянутое лицо, сросшиеся на переносице темные брови, внимательные сизые глаза, и худощавое мускулистое тело.

Неторопливо завтракая, Мимикьянов одновременно наблюдал с высоты третьего этажа за дворовой жизнью, идущей под его ногами.

События внизу происходили тоже исключительно приятные для глаз.

Во-первых, из-под кустов выполз на открытое пространство большой пепельно-голубой кот. Припав к асфальтовой корке, он неторопливо и внимательно оценил обстановку синими кадмиевыми глазами и деловой походкой двинулся к нестриженому газону. Все четыре лапы, толстое туловище и хвост двигались так плавно и слаженно, что Ефим неотрывно следил за котом до того момента, пока он не нырнул в траву и бесследно растворился в ее зеленом плюше.

Затем во дворе появилась идущая из магазина соседка.

Звали ее Ольга Михайловна. Она работала парикмахершей. Когда-то Ольга Михайловна была безусловной королевой дома и его окрестностей, ближних, средних и отчасти дальних. Конечно, с тех пор прошел не мало времени. Но Ольга Михайловна и сегодня еще выглядела совсем не плохо. Ефим даже делал в голове наброски кое-каких планов в отношении зрелой красавицы. Правда, до воплощения их в жизнь пока не дошел.

Ольга Михайловна переступала по асфальту высокими каблуками очень изящно, хотя до серо-голубого кота ей, все-таки, было далеко.

Передвигалась она не быстро, осторожно неся перед собой две выдающиеся вперед округлые части тела. Почувствовав майорский взгляд, парикмахерша на крохотную долю секунды, не поднимая головы, подняла вверх зрачки, оценила зрителя и приняла необходимые меры.

Ее походка стала отчетливой, как графический рисунок.

Обе загорелые сферы сами собой выползли из разреза ее платья на несколько сантиметров. Причем, сразу во все стороны. Как это бывает с тестом на хороших дрожжах, если его оставить в теплом месте.

Навстречу женщине вышел из подъезда Миша Шепталов, отставной офицер-танкист, рыбак и любитель крепких напитков, как собственного изготовления, так и приобретаемых в окружающих торговых точках.

Разменявшая четвертый десяток пышноволосая парикмахерша кивнула ему сухо и надменно, как и положено настоящей королеве. Михаил Евграфович обернулся и посмотрел ее вслед. В отношении Ольги Михайловны, ветеран-танкист также строил далеко идущие планы. Но, в отличие от Ефима, уже пытался претворить их в жизнь. Однако, понимания не встретил.

Наблюдая за удаляющейся женщиной, Шепталов иронически поднял бровь, изогнул длинные губы морскими волнами и произнес что-то вроде:

– Фу-ты, ну-ты, мы – надуты!»

Затем он с осуждением поднял глаза к небу. Тут он увидел сидящего на балконе Мимикьянова.

– Привет, Фима! Что, закусываешь? – сразу забыв про надменную крепость в юбке, спросил он.

Миша не мог себе представить, как это еда может быть самостоятельным предметом, а не дополнением к тому главному, что разливается из бутылки.

– Завтракаю, – сдержанно отозвался осторожный Мимикьянов.

– И что, – на сухую? – поинтересовался старый танкист.

– Конечно. Утро ведь, – заметил Ефим, словно оправдываясь.

Осознав, что настоящее застолье отсутствует и присоединяться не к чему, Миша грустно кивнул, и сделал несколько шагов. Но, вспомнив что-то, остановился, опять запрокинул голову и крикнул:

– Слушай, Ефим, пойдем сегодня на бережок, рыбку подергаем? Вечерок скоротаем. Я местечко приметил. Кашей рыбца прикормил… Как?

Предложение было заманчивым. Пару часиков посидеть с удочкой у воды на розовом закате, что может быть лучше?

– Идет! – крикнул с балкона Мимикьянов. – Часиков в шесть?

– Добренько, как раз жара спадет… – согласился лукавый танкист и быстро добавил: – За мной рыбалка, а за тобой, Лексеич, – бутылка!

– Посмотрим! – махнул рукой майор, рассчитывая, в крайнем случае, обойтись стоящей в холодильнике четвертинкой сливовой настойки, имевшей неофициальное наименование – «мерзавчик».

«Вот, и вечер удачно определился», – удовлетворенно заметил про себя майор.

Чай Ефим решил пить в комнате.