Сыскари

– Вот и замечательно. Подождите тогда меня несколько минут. Мне еще кое-какие дела нужно сделать, – он оглядел себя, – ну, и само собой, переодеться. Вот что, – проговорил он, обращаясь к супруге, – насчет Семеныча – отправишь в Киев телеграмму с соболезнованиями. Потом сходи в гараж и прикажи Виктору приготовить геликоптер.

Сказал и по лестнице вбежал в дом. Пристав проводил его взглядом. О том, что у Верещагина, как у любого предпринимателя, может быть личный геликоптер, он как-то не подумал. Евгений Васильевич мысленно выругал себя.

– Старею, – вслух произнес Максимов, – ох, старею.

Верещагин вошел в дом. Дворецкий тут же забрал у него ружье и унес. Кирилл Андреевич снял куртку, но прежде чем направиться в гардеробную, что была под лестницей, ведущей на второй этаж, пошел в гостиную. Сперва он попытался позвонить на домашний номер Теткина, но смотрителя на месте не оказалась. Девушка на АТС сделала несколько попыток, и в очередной раз спросила:

– Еще раз набрать, Кирилл Андреевич?

– Нет, не надо. Скорее всего, он в музее, а там телефона нет.

Верещагин уже собирался положить трубку, как вдруг его осенило.

– Вот, что Настя (так звали барышню, что дежурила сегодня на АТС) соедини меня с Санкт-Петербургом.

– Говорите номер, Кирилл Андреевич.

Верещагин назвал номер полицейского управления столицы, а так же фамилию чиновника, которому он хотел позвонить. Старый приятель еще по академии уже не раз обещался помочь ему, да вот только подходящего случая не подворачивалось. На том конце провода девушка попросила подождать минут десять. Этого было достаточно, чтобы переодеться.

Пока ждал, скинул камуфляж. Отыскал в шкафу потертые темно-синие джинсы, зеленую рубашку и кожаную курточку. Успел надеть как раз в тот момент, когда телефон неистово зазвонил.

– Телефон, барин, – доложил дворецкий.

– Сейчас иду, – проговорил Верещагин, хватая с полки плотный шлем. Геликоптер он поведет сам.

Вернулся в гостиную и взял трубку.

– Да. Слушаю.

– Столица на проводе, – проговорила Настя и добавила, – соединяю.

Что-то щелкнуло, а затем на том конце провода раздался знакомый голос.

– Князь Юсупов у телефона.

– Алексей Николаевич, – проговорил Верещагин, – это Кирилл Андреевич.

– Узнал, узнал. С чего это ты вдруг решил побеспокоить своего старого приятеля, да еще и звонить на рабочий номер. Али что случилось? Уж не вдовцом ли ты стал? – подшутил князь.

– Да бог с тобой, ваше сиятельство, – проговорил Верещагин, понимая, что отвлекает Юсупова от важных дел. – Меня, Алексей Николаевич, ограбили…

– Что вы говорите, Кирилл Андреевич, – сказал Юсупов, – а я-то чем вам могу помочь? Вам нужна полиция, а не я. Причем череповецкая полиция, – добавил он.

– Само собой, ваше сиятельство, да вот только я местной полиции не доверяю. Не найдут они вора. Вы бы уж посодействовали, Алексей Николаевич.

– Чем же тебе помочь, старый друг?

– Человечка бы, какого в помощь нашим сыскарям бы прислал, но толкового.

– Так у меня все толковые. Дураков не держим-с. – Юсупов вздохнул: – Ладно, посодействую, но помни ты у меня в долгу.

– С меня стакан водки и огурчик. – Пошутил Верещагин.

На том конце провода засмеялись.

– Ладно. Договорились. Стакан и огурчик. Тогда в конце сентября жди. Приеду к тебе…

– Я тебе знатную охоту организую.

– Так за этим и еду. А теперь извини – служба.

Семен с пакетом в руке вышел из дому на улицу и ушел за угол дома. Максимов вытащил из кармана часы и взглянул. Прошло уже полчаса, а Верещагин явно не спешил. Тут уж занервничаешь. Евгений Васильевич поднялся со скамейки и вышел из беседки. Начал расхаживать около крыльца в ожидании Кирилла Андреевича. Наконец, тот появился в дверях.

– Заждались? – спросил Верещагин. – Ничего, через полчаса будем уже в Череповце. Следуйте за мной, ваше благородие.

Кирилл Андреевич спустился и быстрым шагом последовал за угол дома, пристав только и успевал, что поспешать за ним. Только теперь Максимов оказался за домом.

Под навесом стоял мангал. Около него хозяйничал Семен. На столе лежал тот самый пакет, с которым тот несколько минут назад прошмыгнул мимо пристава. Повар увидел их и прекратил работу. Сказал, что-то поваренкам и те заняли его место. Направился к приставу и барину. Поклонился и протянул пакет.

– Как просили, барин, – проговорил он.

Евгений Васильевич не сомневался, что в пакете был бараний шашлык.

Подошла Аглая и сказала, что все готово. Кирилл Андреевич сообщил ей, что улетает в Череповец и не знает когда вернется.

– Если позвонит князь Юсупов, – добавил он, – сообщи, что я вернулся в череповецкий дом.

– Хорошо, любимый.

На мгновение Максимову показалось, что слова ее были неестественные и натянутые. В памяти для себя сделал небольшую отметку, вдруг эта деталь пригодится. Верещагин нежно обнял супругу и проследовал в дальний конец сада. Там в заборе оказалась калитка, ведшая на поляну, где возвышался геликоптер Сикорского[14 - – русский конструктор геликоптеров/вертолетов Игорь Сикорский.]. Рядом стоял Виктор.

– Ты сегодня не летишь, Виктор, – проговорил Верещагин, – машину поведу я.

Шофер поклонился. Помог открыть дверцу двухместного геликоптера. Первым на заднее сидение забрался Максимов. Пристегнулся ремнем. Затем свое место занял Кирилл Андреевич. Виктор захлопнул дверцу. Помахал им и отошел на безопасное расстояние. Верещагин щелкнул тумблерами, и закрутились винты. Машина медленно стала подниматься в голубое небо.

13 августа 1989 года. Российская империя. Череповец.

Как-то Михаил Лопухин отметил, что его родной город это чистая геометрия. Улицы прямые, словно по линейке начерченные. По Череповцу даже ходила легенда, что к плану города приложила руку сама государыня-матушка Екатерина. Кривые улочки, переулки появились, только когда город по причине строительства машиностроительного завода стал расширяться на юго-запад. Виной всему были ссыльные, что хаотично начали застраивать бывшую деревеньку Панькино, славившуюся и до этого буйным нравом. Вот и попробуй побегать по таким лабиринтам. Бегать Лопухин не любил. Предпочитал действовать наверняка.