Изменитель жизни

– Пожалуйста: стань бесчувственным и равнодушным и вытесни ее из памяти.

– Не получится.

– Тогда так: тебе не дает покоя вина. Вина есть фантом совести. Вытрави из себя совесть и сделайся бессовестным.

– Нереально.

– А зря. Жизнь, Серега, цинична. Кто-то принимает ее такой с радостью, кто-то со вздохом, а тот, кто не хочет с этим мириться рано или поздно входит с ней в конфликт. Так что выбирай, кем бы ты хотел быть.

– Ну, не знаю.

– Вот то-то и оно…

Мы подкрепили неутешительный вывод очередной порцией водки, и я спросил:

– Сеня, а ты сам хотел бы в себе что-то изменить?

Сенька подумал и ответил:

– Я бы хотел хорошо писать, но для этого нужны качества, которые даются от рождения. Наблюдательность, например, вкус, чутье, образное мышление, музыкальный слух и много еще чего. То есть, то, что я пыжусь в себе развить. Если ты заметил, я – иудей и хочу им остаться, а не косить подобно Бродскому под римского патриция. Это смешно и неумно…

– Главное, не путай навыки с чертами характера и пыжься дальше. Ты ее все равно напишешь, твою книгу, и это будет шедевр.

На том конструктивная часть нашего застолья закончилась, и дальше мы, перебрасываясь короткими фразами, погрузились в отстраненное, сходное с медитацией состояние, чему активно способствовал опорожненный графин водки…

8

Утро, суббота. Я дождался одиннадцати часов и позвонил на квартиру бывшей жены. Трубку взяла бывшая теща.

– Здравствуйте, Любовь Владимировна, это Сергей…

– Поняла. Чего тебе?

– Не чего, а кого. Аню.

– А если она с тобой разговаривать не хочет?

– Вот пусть сама об этом и скажет.

Некоторое время теща, по-видимому, раздумывала, что делать с трубкой, затем кинула ее на тумбочку, которая сразу возникла, как и вся обстановка квартиры у меня перед глазами.

– Анечка, тебя твой бывший… – придушено позвала теща.

У меня забилось сердце.

– Да, слушаю, – услышал я.

– Это я.

Молчание.

– Это я, здравствуй!

– Да, слышу.

– Мы могли бы встретиться и поговорить?

– О чем?

– Мне очень надо с тобой поговорить! Ну, пожалуйста!

Трубка помолчала и сказала:

– Я к трем привезу Вадика к родителям, и у меня будет пять минут. Жди меня на улице.

– Хорошо, спасибо! – положил я трубку и вытер ладонью вспотевший лоб.

В два я был у родителей. Меня накормили и расспросили. Я был рассеян и отвечал невпопад. В голове теснились варианты предстоящего разговора. Неожиданно мать сказала:

– Тебе надо попытаться вернуть Анечку.

– Как ты себе это представляешь? – очнулся я.

– Не знаю, но попытаться надо.

– А ты знаешь, что у нее другой мужчина?

– Значит, ты должен убрать его с пути.

– Ох, мать, как у тебя все просто!

– Если любишь, все просто.

– Ты лучше скажи, что тебе во мне не нравится? Что бы ты изменила, если бы могла?

– Я мать, и ты мое произведение, но я создавала тебя не для того, чтобы ты причинял боль другим. Как бы и с кем бы у тебя ни сложилось дальше, будь добр и милосерден.

– Слава богу, хоть одно конкретное пожелание! – поцеловал я ее и отправился на улицу.

Я стоял посреди благостного сентября в ожидании клаксонов судьбы и смотрел по сторонам. Без пяти три подкатила белая Мазда, из нее вышли жена и сын и направились ко мне.

– Привет, пап! – подбежал сын. Я прижал его к себе, не спуская разом повлажневших глаз с его матери. Красивая, стройная, стильная, независимая. Мое создание, смысл и цена моей жизни.

– Привет, – подойдя, отвела она глаза.

– Привет! – не спускал я с нее глаз.

– Иди, Вадик, к бабушке, нам с папой надо поговорить, – велела сыну мать. Сын послушно ушел.