Несколько неожиданная мысль.
Возьмем любой день.
Нет, не любой, скучный именно день. Один из тех дней, что лучше бы его и не было, так жаль растраченного времени.
Навсегда ли он останется таковым?
А не будет ли этот день потом, по прошествии жизни, казаться нам замечательным? очень даже замечательным, полным грудного счастья днем? Таким же запашистым и светящимся, как прежде ненавистная поездка в лес с инородными однокашниками, мокрыми ногами и разбитым носом?
С другой стороны, не грех ли жаловаться на некоторые знания, предметы и явления сокрытые от нас навсегда?
Да разве я, да все мы готовы лицезреть какого-нибудь удильщика с исцарапанной кошкой физиономией или, напротив, гигантскую болотную выпь, затаившуюся в углу между шкафом и стеной?!
Да, не след расставаться нам с верблюжьим своим одеялом из детства. А потому ни при каких обстоятельствах не следует забывать о близости искушений и безумия.
Когда бы это было так просто исполнить.
***
В общем, я сробел
Признаюсь, сробел.
Не спросил прощения у своих собачек.
Спешно сменил тему, как говорится, перешел к делу как будто… при этом краска на лице… ужас, одним словом, – И где мне искать Якова Благово?
Представляете себе сценку? Этакий увалень выбрасывается из поезда, глаза безумные, одышка, и, одним выстрелом, можно сказать дуплетом, – А что, есть у вас здесь проститутки? и здесь же, – Где мне искать Якова Благово?
Эх!
***
Дальше – интересно.
Вот дальше – интересно, честное слово.
Дальше – озноб и помешательство, и букет фиалок.
Мои собачки проявили несказанное понимание и благородство. Уж не знаю, оценив ли мое смущение, заслышав ли знакомое имя, они, как мне показалось, нет, я уверен в том, тотчас простили меня, оживились и вскочили с очевидной готовностью проводить до самого дома.
И проводили до самого дома.
Разноцветные мои собачки.
Да.
Что можно сказать в заключении?
На меня обрушилась дружба.
И я понял, что это навсегда.
Да.
Собачки навсегда.
Да.
***
Жираф появится позже.
А, может быть, и не стоило говорить о жирафе, теперь его появление не будет столь эффектным. Но, в конце концов, здесь не цирк, и всякий раз преподносить сюрпризы не входит в мои задачи.
***
Наверное, смерть Хэма представляла собой жуткое зрелище. Уж чем-чем, а малокровием он точно не страдал…
Постоянное общение с быками, их размалеванными палачами и прочее…
Разумеется, разумеется, я собой недоволен, по отношению к себе полон серьезных сомнений, даже иронии, но…
Только ли со мной такое происходит?
Спросите себя, можете ли вы, способны ли вы по настоящему, без скидок и поблажек, по большому счету, вне странных или критических обстоятельств, каждодневно управлять своими мыслями и словами?
Каждодневно.
Что скажете?
***
Где-то там…
На патриархальной медовой поляне…
Кое-кто голенастый, далеко не ума палата и отнюдь не Голиаф, играет… в прятки.
Хотя, согласитесь, это непросто – играть в прятки на открытом пространстве, в особенности, если это – плывущее от запахов клевера и иллюзий пространство.
Онемевшее от пестрых запахов и шорохов пространство.
Пространство-обморок.
При игре в прятки в таких обстоятельствах приходится ложиться животом или спиной в ледяной кипяток травы, невзирая на ожоги ядовитых красных муравьев прикладывать ухо к слепящей земле, набивать рот пресной ватой воздуха, и…
И здесь возникает вопрос, – А стоит ли так затрачиваться?