Царство. 1955–1957

– Так нельзя! – запротестовала Леля. – Садись, мы тебя подвезем.

– Неудобно, не хочу тебе мешать, – отказывался Сергей.

– Не спорь! – приказала девушка, и тут же, как-то совсем жалобно добавила: – Ну, сядь, пожалуйста!

Несчастный кавалер забрался в машину. Заурчав мотором, «ЗИМ» двинулся к воротам. Внезапно Леля положила свою руку на его ладонь и сжала, потом уткнулась лицом Сереже в грудь, в его шерстяное кашне, и разревелась. Молодой человек замер, он был совершенно ошарашен, но не отталкивал девушку, а наоборот, обнял, утешая.

– Хрущев-то с Лобановской Лелькой уехал, – проводив «ЗИМ» взглядом, подметил дежурный по даче.

– Сделали рокировочку! – подмигнул стоящий рядом порученец министра, которому было наказано: «глаз не сводить с Ладочки!» – Сейчас прямо в машине испанку зацелует!

Дежурный и порученец довольно переглянулись.

Леля уже не плакала, она желала любой ценой отомстить своей лучшей подруге, бывшей лучшей подруге и этому жалкому долговязому смазливому придурку!

В окнах мелькали силуэты веселящейся молодежи. В гостиной отплясывали заводные буги-вуги, – жгли как в последний раз! Изображая барабанщика, Антон энергично отбивал такт на перевернутых фаянсовых тарелках, эмалированном тазу и кастрюле, а в уютном министерском кабинете обаятельный Александр без стеснения целовал министерскую дочь, упрямо расстегивая на ее груди кофточку.

17 января, понедельник

Расположившись у окна, где больше света, Булганин разглядывал фотографии обнаженных женщин. Откровенные фото презентовал ему маршал Малиновский.

«Польки?» – потрясал стопкой Николай Александрович.

«Они самые!» – закивал Родион Яковлевич.

«В одном Бог прав, что создал для мужчины женщину!» – высказался Булганин.

«А не кошку!» – хмыкнул Малиновский. Он был доволен – угодил руководству.

Николай Александрович с нескрываемым удовольствием перебирал сейчас эти фотографии. Из кармана он извлек еще два снимка, размером больше предыдущих. С первого, стоя на коленях и прикрыв грудь руками, смотрела жгучая брюнетка. На втором она же стояла развернувшись к объективу спиной. Волосы у нее были распущены.

– Белла! – залюбовался маршал.

– А мне посмотреть? – раздался голос. Маршал вздрогнул. Прямо за спиной лыбился Хрущев. Николай Александрович не заметил, как он подошел.

– Хороша! – через плечо оценил Никита Сергеевич. – Папа, значит, профессор, а она в неглиже разгуливает?

– Подарок, на память, – смутился Булганин. – Еле уговорил сфотографироваться.

– А если балеринка найдет? – грозил пальцем Хрущев.

– Машка по карманам не лазит, – покачал головой Николай Александрович и, показав на сердце, добавил: – не отпускает Беллочка, моя козочка! Завтра с ней на Валдай едем. – Он бережно спрятал фотографии.

– Раньше ты, как Сталин, от евреев бежал, – подметил Хрущев, – а теперь милуешься.

– Не бежал я ни от кого, что за вздор!

– Ладно, ладно! – примирительно сказал Никита Сергеевич.

– Хочешь, анекдот расскажу?

– Валяй.

Николай Александрович тряхнул седой головой:

– Пришел еврей в синагогу и говорит: «Ребе, я на курорт еду. Это не опасно?» – «Не опасно», – отвечает ребе. «Но там много симпатичных девушек, мне можно будет на них смотреть?» – «Можно», – говорит раввин. «На пляже девушки ходят в купальниках. Мне позволительно на них смотреть?» – «Смотри!» – «Но есть места, где они загорают голышом. Мне можно смотреть на голых девушек?» – «Да!» – ответил раввин. «Ребе, а есть такие вещи, на которые еврей смотреть не может?» – «Есть, например, на электросварку!» – загоготал Булганин.

Хрущев тоже смеялся.

Николай Александрович часто заезжал к нему вот так, без предупреждения, по-товарищески.

– Хватит, Коля, прохлаждаться! Пришло время государственные вопросы решать. Евреи – это, конечно, хорошо, но кроме евреев, и китайцы есть, и индусы, и англичане с американцами, и турки попадаются, и кого только нет. Теперь мы с тобой у руля, надо за внешнюю политику браться!

– Надо чтобы Сессия поскорей мое премьерство утвердила! – с беспокойством ответил Булганин.

– Утвердит, три дня ждать осталось.

– Кажется, вечность! – вздохнул Николай Александрович. – А в мире, ты прав, не просто.

– Американцы Израиль окрутили, значит, нам следует арабов ближе подтянуть. В Египте полковник Насер власть прибрал, тут надо моментом пользоваться. Египет – это, прежде всего, Суэцкий канал! – Хрущев принялся расхаживать по кабинету: – И хорошо бы с Сирией завязаться, и Индию приручить. Как-то вяло Советский Союз на международной арене выглядит, сидим скромнее невесты!

– И по Австрии тягомотина не заканчивается: или выводим войска, или нет! – чесал голову маршал.

– Будем выводить! – заключил Хрущев. – Позиция Советского Союза от этого многократно усилится.

– Как я председателем правительства стану, так это дело толкну!

– Мы толкнем! – поправил Хрущев.

– Ну да, ну да! – закивал Булганин.

Первый Секретарь устроился рядом с другом на диване.

– С ракетами буксуем! – проговорил маршал. – Не летят ракеты!

– Зачем говоришь! – всплеснул руками Никита Сергеевич. – Королев с Челомеем разными путями идут. Не один, так другой ракету в воздух подымет! У нас мощнейшие кадры: Янгель, Келдыш, Пилюгин!

– Тихонравова прибавь и Глушко, – подсказал Николай Александрович.

– Точно. Все в один голос твердят: полетит! В Казахстане ракетный полигон Тюра-Там заканчиваем!

– Название дурное Тюра-Там. Тюра-мура! Там-здесь! Мура, одним словом, надо переименовывать! – высказался Николай Александрович.

– Может, Байконур?

– Почему Байконур?

– Название такое у казахов мелькало, означает «богатая земля».