Жернова времени

– Уж лучше нож в спину, чем жизнь как у него…

Прищурившись, Артаксеркс взглянул на запад, где по его предположению находился Последний оазис. На мгновенье он ощутил грязь на лице и даже поднял руку – проверить на месте ли борода.

Чуть позже, узнав о пробуждении царя, явился Багой. Евнух почтительно поклонился.

– Я очень обрадован твоим возвращением, государь! И доволен, что мы собираемся домой.

Артаксеркс ответил не сразу. Он ещё раз осмотрел лагерь. Копьеносцы его личной гвардии поснимали пурпурные туники и омывали тела в водах Нила. Два солдата из полка «бессмертных» играли в кости с матросом-эфиопом.

– Что тебя так тянет домой, Багой? – спросил Артаксеркс. – У тебя нет ни детей, ни жён – одни заботы.

Евнух улыбнулся.

– Меня ждут мои любимые кошки. Очень по ним скучаю.

– Кошки?

– Разве ты не знал, мой государь? У меня их более сотни.

– Хм… А дверные ручки ты случайно не любишь?

Артаксеркс ещё раз взглянул на игроков в кости. Похоже, что матрос-эфиоп обыгрывал «бессмертных» – один из них замер с понурым видом, другой хлопнул с досады по колену, снял с запястья золотой браслет и положил на щит.

Историческая справка:

В 338 году до н. э. Артаксеркс III был отравлен своим личным врачом, по наущению придворного евнуха Багоя, пользующегося наибольшим доверием царя. Тело Артаксеркса Оха скормили кошкам.

Дневник песка

ВЛАДИМИР РОМАХИН

Где-то далеко были океаны, страны и города. Но в беззвёздной афганской ночи существовало лишь пламя огромного костра.

– Жертвенный огонь! – закричал Вове на ухо один из пленивших его фанатиков. Произведённого эффекта ему показалось мало: он взял громкоговоритель и запел священную суру. В ушах зазвенело, и Володя снова подумал, что спит. А ведь ещё неделю назад он почти ничего не знал ни о молитвах моджахедов, ни об отряде «Чёрный аист».

Конечно, до плена Вова слышал разные истории об «аистах». И почти каждая сводилась к тому, что облачённые в чёрное фанатики находятся под наркотой и зверствуют над пленными шурави.

На деле всё оказалось в тысячи раз хуже.

Один из душманов толкнул к костру новую жертву. Пленник не боролся: огонь, по крайней мере, гарантировал быструю смерть. Тех, кто сопротивлялся, обычно находили в мешках около блокпоста. Однажды Вова и сам обнаружил афганский «подарок». Тогда он наплевал на осторожность и в одиночестве открыл мешок.

Внутри лежал солдат, завёрнутый в собственную кожу. Она была надрезана на животе, натянута вверх и связана над головой.

Рвота моджахеда, которая полилась на Володю, вернула солдата к действительности. «Аист» блевал от только что выпитого наркотического пойла, но всё же умудрялся кое-как читать суру. Когда молитва кончилась, взгляды афганцев устремились на огонь.

И посмотреть было на что.

Из пламени вышел подобный великану человек в чёрной мантии. Душманы тут же попадали на колени и завизжали в экстазе. Пленник попятился от костра, но великан догнал его и бросил в огонь. С диким, разрывающим ночь криком, солдат выбежал назад и принялся кататься по земле. Моджахеды засучили рукава мантий и бросились к горящей жертве. Огонь их не останавливал: вера или дурман делали своё дело.

Фанатики жрали.

Пришедший из костра великан к еде не прикоснулся. Володя увидел, как он возвёл руки к небу, и за его спиной появились чёрные перепончатые крылья.

– Бежим! – заорал один из пленников.

Солдаты рванули с места. Все, кроме Вовы: со сломанными ногами далеко не убежишь.

Ни один душман не ринулся следом. Каждый из «аистов» обгладывал кости, пил кровь и изрекал суру. Лишь великан лениво пожал плечами и взвился в воздух.

Володя безразлично глядел на летящую тень. Наверное, ему что-то вкололи после того, как сломали ноги. Ведь разве бывает такое в реальности? В мире, где ещё месяц назад он сажал картошку в деревне под Брянском, гулял с дворнягой Каштаном и ухаживал за соседкой Ниной. А может, как раз той жизни и не было?

Около Володи приземлилась чья-то рука. Он потянулся к ней и разглядел набитый на плечо флаг СССР. Вова с нежностью коснулся пальцев неизвестного солдата. Светлая память, безымянный ненужный герой.

Один за одним афганцы отходили от обглоданного тела и недоумённо таращились вокруг. После короткого совещания несколько моджахедов побежали во тьму и вернулись с автоматами. По пути кто-то ударил Володю ногой в живот. Боли не было: лишь грусть, что выронил руку сослуживца.

Несколько криков оборвались где-то неподалёку. Фанатики выстрелили на звук и залопотали новую суру.

Тварь в мантии появилась будто из ниоткуда. Сейчас Володя был уверен, что одурманен, ведь вместо великана он видел чёрного аиста, который держал в клюве призвавшего к побегу смельчака.

Птица оторвала кусок ноги солдата и выплюнула несчастного на землю. Вова закрыл глаза и начал считать до десяти. От звона в ушах – кажется, кто-то стрелял из автомата прямо над его макушкой, – он сбился на семи. Но к тому времени вместо аиста около костра вновь стоял огромный человек в чёрной мантии.

– Повтори, что ты сказал. – Голос великана больше всего напоминал кошачье мяуканье. – Или мне продолжить тобой лакомиться?

– Мне обещали, обещали, обещали, – хныкал брошенный аистом солдат.

– Кто?

– Я не слышу…

– Кто?

– Дед Пихто, – безумно расхохотался пленник.

Один из душманов поднял автомат, но великан взмахом руки приказал остановиться. Сквозь звон в ушах Вова слышал голоса моджахедов, которые сливались в монотонный гул. Он почувствовал, что его вот-вот стошнит, но вместе с тем ему вдруг стало легче, словно кто-то забрал боль и страх, которые Володя ощущал даже когда спит. Теперь вокруг не было душманов, не было выжженной солнцем земли, не было умирающих сослуживцев. Всё, что видел Вова – бегущую вдаль соседку Нину. Окружённая осенним парком, девушка будто парила над землёй. Солнечные блики играли в светлых волосах, а подхваченные ветром листья танцевали подле её ног. Володя, смеясь, бежал следом. Лай Каштана подгонял его вперёд, он почти догнал Нину, протянул руку…

Которую тут же схватили.

– Очнись!

Вова открыл глаза. Он и смельчак лежали рядом в тесной яме.

– Меня вот-вот уведут к той твари, – пожаловался пленник.

– Аист не мог быть…

– Настоящим? Я не знаю, что реально на этой поганой земле, кроме песка.

Пленник заплакал, и Володя обнял его в темноте ямы. Он чувствовал, как засохшая рвота моджахеда смешивается с кровью, текущей из паренька.