Убитые голоса

– Объясняю. Наливаешь солдатскую кружку, это полбутылки, делаешь выдох и пьешь, думая о том, что это лимонный сок, как выпьешь, делаешь выдох, а то поперхнешься.

– Гадость, одним словом.

– Кто бы говорил. У вас медики, можно подумать, виски пьют. Я имею в виду не тех, кому приносят различное пойло. Спирт и глушите.

– Но разбавленный.

– А это уж дело вкуса. Но спирт?

– Водка тоже спирт.

– Согласен, давай есть шашлык, пока не остыл.

Он оказался вкусным, таящим во рту.

– Из чего они его делали?

– Из барана, наверное. Свинину они не признают, говядину не прокусишь, а на всяких нутрий даже не смотрят. Восток. Люля-кебаб там из фарша, вот в нем все, что угодно, может быть, кроме свинины. Я в Туркмении с одним шашлычником разговаривал. Так он из верблюжатины делал люля. И ничего, вкусно в зелени. А если попробовать верблюжатину сварить, то хоть неделю вари, а все одно, как резина. В люля же нормально.

– А что ты еще ел на своем Востоке?

– Черепах, змей.

– Ты хочешь мне аппетит испортить?

Уланов взял второй кусок:

– Нет. Ты спросила, я ответил.

После коньяка и шашлыка Людмила вернулась к теме экзотических блюд, видимо, это ее заинтересовало:

– Ну что черепах едят, я знаю, а вот змей? Как эту гадость есть можно, если от одного ее вида плохо становится.

– Это без привычки. Неядовитые, ужи всякие, медянки невкусные, у них вообще вкуса нет, так, ерунда. Вкусные ядовитые. Помню, гюрзу метровую толстую поймали, голову отрубили, ядовитую железу вытащили, на куски пошинковали, на шомпола автоматов насадили и – на открытый огонь. У змеи мясо белое. Ну потом обжаривается, конечно. А вкус как у жареного сома.

– Не пробовала сома. К змее же, какой бы вкусной она ни была, даже не притронусь. Не успею, как вывернет всю.

– Ну тогда давай закроем тему и пойдем-ка, дорогая, продолжим начатое днем.

– Дай хоть пище немного перевариться.

– Полчаса. И не минутой больше.

– Ты точно сексуальный маньяк.

– Тебе не нравится моя настойчивость?

– Нравится.

– Так чего тогда?

– А просто так!

Людмила рассмеялась, весело, заразительно, засмеялся и Уланов:

– Ну женщины, ну хитры!

– Да, мы такие.

– Это я уже понял.

Они легли спать в десять часов. Уснули в два. Каждый перед сном думал о своем. Людмила о том, чтобы с утра похолодало и пошел дождь, тогда поездку, возможно, отменили бы, Уланов, напротив, чтобы было тепло, светило солнце и никакого дождя. Господь решил встать на сторону мужчины. Утро выдалось теплым и солнечным.

Роман с Людмилой прошли к машине. Она оказалась помытой, возле нее стоял Вахид:

– Ассолом аллейкум, уважаемый Роман Владимирович, ассолом аллейкум, уважаемая Людмила Андреевна.

– Привет, Вахид. Все в порядке?

– О да, Роман Владимирович, недавно звонил Гарава, просил утрясти вопрос по вчерашнему конфликту. Просил, чтобы вы не выдавливали его из города.

– И что обещал за это?

– Вам все, что угодно.

– Мне не надо ничего. Что тебе обещал?

– Еще одно место для новой палатки.

– Ты ему передай, никто не тронет, если будет вести себя не как у себя в ауле, а как в приличном обществе.

– Передам. Я еще посмотрел, машина у вас запылилась, вот племянник помыл. Не беспокойтесь, он аккуратно, ничего не поцарапал.

Уланов улыбнулся:

– Да я и на мойку заехал бы.

– Э-э, зачем мойка? Тут мойка. Каждый день мыть будем.

– Сколько я тебе должен? Пятьсот рублей?

– Зачем обижаете, Роман Владимирович? Это мы должны вам.

– Ладно, торгуй, Вахид, только чтобы товар хороший был.

– Э-э, у меня только свежее мясо. Как вам шашлык?

– Замечательно.