Чужое тело
– Это зависит от размера и качества бриллианта, – пожал плечами Михаил, – цены в соответствующих компаниях колеблются от 5 до 22 тысяч долларов.
– Недорого, – удивился Кривицкий.
– Рекомендую, Вадим, – не преминул я вставить слово, – если соберешься нас покинуть. И тогда у твоей безутешной вдовы будут все основания называть тебя бриллиантом ее души.
– Я и так бриллиант ее души, – проворчал Кривицкий, немного смутившись.
Усмехнулся и Губин.
– О, Варвара Ильинична, доброго вам дня. Как ваше драгоценное здоровье? – раскланялся Кривицкий, обнаружив выросшую у меня за спиной Варвару. Обсуждение новых итальянских перчаток благополучно завершилось.
Что это с ним? Я уставился на своего однокашника. Вадим Кривицкий был на себя не похож – сама учтивость. Удивленно приподнял брови Губин – за моей спиной действительно было на что посмотреть.
– Спасибо, товарищ капитан, – сдержанно отозвалась Варвара. – Драгоценное здоровье пока еще при мне.
На слово «капитан» Вадим никак не отреагировал. Значит, до майора еще не вырос. Михаилу поступил входящий звонок. Он выслушал абонента, кратко отозвался:
– Да, Сергей Борисович, – после чего отключил телефон. – Сергей Борисович на месте, господа, – с важностью сообщил он, – он готов вас принять и просит прощения за задержку – срочные производственные вопросы касательно цеха флористики.
Пришельцы потянулись за Варварой. Михаил вопросительно на меня уставился: дозволено ли будет прикоснуться к тайне? Я молча покачал головой, давая понять, что прикосновение к тайнам мира сего – удел избранных.
– Располагайтесь, господа, – радушно приветствовал гостей Сергей Борисович. – Чай, кофе? Маргарита сейчас принесет. Надеюсь, ваш визит не связан с деяниями того мрачного педофила?
– Какого педофила? – не понял Губин.
Кривицкий что-то зашептал ему на ухо, тот сделал понятливое лицо. Органы полиции не впервые посещали Музей погребальной культуры. В прошлом месяце была развернута охота на педофила – бывшего учителя младших классов. Жертвами извращенца стали несколько детей – до изнасилований, впрочем, не дошло. Но действия сексуального характера и изуродованная психика были налицо. Преступник пустился в бега, как только понял, что над ним сгущаются тучи, кочевал по знакомым, жил на съемных квартирах. И всегда был на шаг впереди оперативников. Когда к нему приходили, его уже не было. При одной из попыток задержания он бросил пластиковый пакет и проспекты – все касалось Музея смерти и похоронного дома «Некрополь». Все предметы были новенькие, явно по рукам не ходили, отчего опера и решили, что злодей имеет некое отношение к структурам Якушина.
Последний был искренне удивлен – да бог с вами, товарищи полицейские, вам явно не сюда. Педофила впоследствии поймали – да, бывал здесь, но с чем связана причина визита, сам не понимал. У Якушина имелось объяснение: смерть притягивает. Какая только публика здесь не шастает. Хорошо, что крематорий за городом, иначе отбоя бы не было.
Но данные визиты, как правило, одноразовые – людям с черной энергетикой на территории неуютно, им хочется быстрее убраться. На этих гектарах абсолютно чистая энергетика, местность освящается, регулярно проводятся чистки. Но напряженные ситуации тем не менее возникают.
Михаил рассказывал: пришла в музей пара странных посетителей. Дежурил он, больше никого не было. Дело происходило ближе к закрытию. Мужчины выглядели как бандиты. Лет 40–45, явно отсидевшие, все в наколках, в черных кожаных куртках, и это летом! Вели себя подозрительно, от них несло перегаром. Купили билеты, от услуг экскурсовода отказались, только спросили, есть ли в музее иконы. Получив утвердительный ответ, пошли по залам. Обозревали все наличествующие иконы, изучали систему охраны – почти не скрываясь, осматривали камеры видеонаблюдения. Обследовали двери, окна, при этом угрожающе поглядывали на крадущегося за ними Михаила. Он сильно перенервничал в тот день. Посетители ушли, больше не приходили. На иконы никто не покушался. Что это было – загадка…
– Нет, Сергей Борисович, мы по другому поводу, – сказал Губин и покосился на Варвару, чем вызвал мой внутренний протест. Варвара привычно удалилась в угол – нашла там свою нишу. Вошла Маргарита с чаем и печенюшками, стала расставлять посуду на столе.
– Не стесняйтесь, господа, будьте как дома, – приговаривал Сергей Борисович. – Роман… вы позволите вас так называть? У вас такое лицо, простите, будто вы побывали в плену у призраков.
– Признаться, есть такое чувство, Сергей Борисович, – смутился Губин. – Вам никто не говорил, что это довольно странный музей?
Заулыбались все присутствующие, даже Кривицкий.
– А мы и не претендуем на банальность, – улыбнулся Якушин. – Будет свободное время – выделим вам экскурсовода. Итак, я слушаю вас, господа.
– Позвольте, я начну? – Губин вопросительно глянул на Кривицкого. Вадим пожал плечами. Пока еще этот сладкоежка только присматривался к конфетам Новосибирской кондитерской фабрики, но я уже догадывался, чем это кончится. – Будем кратки, не хотим отнимать ваше время, – вежливо начал Роман. – С февраля 2016 по декабрь 2017 год на территории города Ярославля орудовал серийный маньяк-убийца. Его жертвами становились, как правило, молодые женщины от 18 до 30 лет. Два случая были зафиксированы с несовершеннолетними – одной жертве 16, другой 17. Убийства совершались регулярно, с интервалом ровно в месяц… – Роман помялся, – 23-го числа каждого месяца…
– Проститутки? – спросил я.
Нависло тяжелое молчание, взоры всех присутствующих устремились на меня. Настал мой черед смутиться. Привычка перебивать пока еще не поддавалась излечению.
– Нет, – покачал головой Губин, – жриц любви там было немного. Если точнее – две, но это занятие не являлось для них основным. Обычные женщины: секретарши, официантки, преподаватели, офисные работницы. Многие были замужем, растили детей. Маньяк подкарауливал их поздно вечером в безлюдных местах, возможно, предварительно отслеживал. Устраивал нападения в парках, в дачных кооперативах, на автомобильных парковках. Тела некоторых жертв пропадали с места злодеяния и находились в других местах – в этом мы никакой системы не видели. Возможно, боялся посторонних, оглушал, бросал в свою машину и увозил в безопасное, с его точки зрения, место, где и убивал. Причем делал это долго и жестоко. Маньяк не сексуальный, – пресек Роман срывающийся с моих губ вопрос, – жертв не насиловал – ни до, ни после, ни во время. Он никуда не спешил, на теле каждой жертвы эксперты насчитывали ровно 23 ножевых ранения… – Роман сделал паузу, которую не преминул заполнить Сергей Борисович:
– Прошу прощения, Роман. Отсюда явно вытекает, что свои злодеяния он совершал в 11 вечера – иными словами, в 23.00. Это так?
– Да, Сергей Борисович, это так… Но не будем забегать вперед. Данные злодеяния пресс-центр Ярославской полиции не афишировал. Слухи ползли, но официальные лица от всего открещивались. Не берусь судить, правильно это или нет, но такое решение приняли, чтобы не будоражить город. Сыщики работали фактически скрытно. Было понятно, что работает один человек, у которого нелады с психикой. Все женщины – разные, у них нет ничего общего: разные национальности, возраст, внешность, род занятий, семейное положение. То есть маньяк не привередничал. Главное, что от себя требовал, – совершить злодеяние 23-го числа – в дождь, в снег, неважно, нанести 23 удара – при этом желательно в 23 часа вечера, плюс-минус какие-то минуты. В основном раны были не смертельные – в конечности, в мягкие ткани, в органы, не являющиеся жизненно важными. Мы пришли к выводу, что он наслаждался своими деяниями, ему нравилось смотреть, как страдают люди.
Последним штрихом он перерезал горло – к тому времени в жертвах почти уже не теплилась жизнь. Это последнее движение было характерно, уникально и обязательно – прямо и вниз, с нажимом… Простите, что я при женщинах… – Губин исподлобья покосился на Варвару. Та пожала плечами – ладно уж, стерплю. – Отсюда был сделан вывод, что действует один человек. Сыщики сбились с ног, не могли выявить этого психа. Я возглавлял оперативно-следственную группу, мы допросили за два года несколько сот человек, совершили несколько ошибочных арестов – потом людей отпустили. Поимка маньяка стала навязчивой идеей… – Губин немного побледнел, постучал пальцем по голове, – у всех членов нашей группы тоже возникла какая-то одержимость… Нас несколько раз снимали с дела, как не справляющихся, потом опять возвращали, поскольку мы с головой были в теме, собрали огромный массив нужной и ненужной информации… Маньяку дико везло, он всегда исчезал незамеченным. Некоторые СМИ уже называли вещи своими именами, но пресс-служба по инерции все отрицала. Каждого 23-го числа полиция была наготове, усиливались патрули ППС, осматривались малопосещаемые места. Ярославль не очень большой город в сравнении с вашим, но подобных мест там достаточно…
Он попался по глупости – по иронии судьбы, на 23-й жертве. Девушка – специалист по маркетингу – активно посещала фитнес-занятия, она поборола свой страх, сориентировалась. Дело происходило вечером 23 декабря. Он похитил девушку с парковки у делового центра – она засиделась на работе, подбивала отчеты за год, ударил по голове, отвез на задворки заброшенного гаражного кооператива. Бил ее ножом по рукам, ударил в плечо, смеялся в лицо. После третьего или четвертого удара девушка притворилась, что потеряла сознание, а когда он отвлекся, чтобы закурить, проявила прыть, выкатилась из кустов. Рядом был обрыв, она слетела вниз, побежала с криком. Маньяк пустился за ней, но запутался в корнях под снегом. Девушка выбежала на дорогу, бросилась под колеса проезжающему грузовику. Хорошо, что шофер оказался приличным – сразу известил полицию, отвез пострадавшую в больницу. Она сообщила приметы нападавшего, марку машины – темно-синий «Форд Фокус». Она запомнила, потому что у самой был такой же… В общем, дальше – дело техники, подозреваемого взяли на следующий день. Задержали троих, двоих отпустили, а третий и оказался маньяком… Некто Усманский Владимир Сергеевич, 39 лет, разведен, должность – инженер по электрооборудованию, место работы – предприятие «Термоприбор». Это был точно он, маньяк сам признался. За месяц провели уйму следственных экспериментов, исписали целые тома. Он подробно живописал свои деяния – кого, где и когда. У человека прекрасная память. Жертв подбирал случайно – это не имело для него значения. Главное – провести ритуал. На вопрос, почему только женщины, ответ был неизменен: женщины слабее мужчин, их парализует страх, они беспомощны.
– Ага, то есть маньяка в итоге изловили, – намотал на ус Сергей Борисович.
– Изловили, – согласился Губин. – Повторяю, это точно он, никаких сомнений. Кто, кроме маньяка, мог знать подробности каждого дела? На следственных экспериментах он показывал, как наносил удары, особенно последний. Анализ порезов на манекенах, сравнение их с ранами на реальных телах – все подтверждалось. Маньяка изучали видные психологи, психиатры, психоаналитики, составили убедительный портрет. Больше месяца его держали за решеткой, изучали, как белую мышь… На мой взгляд, ничего выдающегося, – Губин презрительно фыркнул, – обычная мразь, возомнившая себя вершителем судеб. Если коротко, Усманскому нравилось убивать, чувствовать власть над людьми, находиться выше общества, совести, религии. Он признавался, что подпитывался этими деяниями, они помогали ему жить. Никаких навязчивых внутренних голосов. Ушла жена, забрав сына, и стали появляться мысли, которые со временем превратились в подавляющие… При обыске у него нашли литературу по магии, хиромантии, нумерологии. Какой-то адский винегрет… Кстати, у экспертов сложилось мнение, что он рассказал не все, кое-что утаил. Например, эта навязчивая тяга к числу 23…
– В этом как раз не вижу ничего особенного, – отмахнулся Якушин. – Испытываю здоровый скепсис к нумерологии, хиромантии и тому подобным вещам. Для кого-то это важно, ищут сокровенный смысл… Не думаю, что это было единственное, что заводило вашего маньяка. Да, он считал это важным – я же считаю ерундой. Число 23 считается особым у символистов, любителей конспирологии, у тех, кто занимается сомнительными обрядами и ритуалами. Два плюс три – равняется пяти, число для вызова Сатаны. Два поделить на три – 0,666 – так называемое «число зверя». Поверьте, это недостойно серьезного исследования. Но в другом вы правы, Роман, вполне возможно, что гражданин Усманский не был во время обследования предельно откровенным. Зачем он что-то утаивал – вопрос другой…
– В конце концов, для нашей работы это неважно, – сказал Губин. – Маньяк обезврежен, убийства прекратились. По личным качествам он также был не подарок с бантиком. Рост чуть выше среднего, жилист, лицо маловыразительное, но глаза въедливые. Сдержан, но может вспылить. Хороший специалист в своей области. Бывшая жена характеризует его как сравнительно мягкого, вечно погруженного в себя, иногда способного накричать, но никогда не распускавшего руки. К сыну относился так себе, особо воспитанием не занимался. В общем, темная лошадка…
– История на этом, видимо, не закончилась, – подметил Якушин. – В противном случае вас бы здесь не было. Маньяк сбежал?
– Маньяк умер.
– Вот как?
– Просто взял и умер, – развел руками Губин и усмехнулся, – И поди пойми, зачем ему это понадобилось… Внезапный сердечный приступ, утром в камере нашли тело. Без всяких ядов, инсценировок, реальный сердечный приступ, хотя никогда до этого Усманский на сердце не жаловался. Диагнозу врачей можно верить. Суда еще не было, насчет вменяемости психиатры не определились. А тут такое… За телом никто не явился, даже бывшая жена проигнорировала. Маньяка кремировали, соблюдя все формальности, пепел развеяли…
– Туда ему и дорога, – не сдержалась Варвара. – Но рискну предположить, что история все равно не закончилась.
– Теперь похожие убийства стали происходить в нашем городе, – перехватил эстафетную палочку Вадим Кривицкий, и все угрюмо на него уставились. Судьба конфет Новосибирской фабрики, которые опрометчиво принесла Маргарита, уже была решена – Вадим стопкой складировал развернутые фантики. Он съел их один, остальные к конфетам даже не притронулись, и теперь сообразил, что можно и смутиться.
Сергей Борисович поморщился, хотя новость не стала для него неожиданной. Мы все ожидали услышать что-то подобное.
– Происшествия начались с июня текущего года, – развивал тему Кривицкий, – 23 июня, 23 июля и так далее… Всего четыре случая. Погибли четыре женщины. Анастасия Мельникова, Ольга Штрауб, Марина Серегина и Оксана Хмельницкая. Всем – от 23 до 28 лет. Медсестра, студентка Академии художеств, преподаватель в частной школе, временно безработная… – Вадим неплохо подготовился, шпарил без бумажки. – Не путаны, – покосился он в мою сторону, – вели добропорядочный образ жизни, за исключением, может быть, студентки Серегиной, которая любила посещать бары, танцполы, меняла парней… Но деньги за секс не брала, ей просто нравился такой образ жизни.
Медсестру Мельникову убили недалеко от ее 22-й поликлиники, возвращалась домой с вечернего дежурства, преступник затащил жертву в кусты, где и совершил злодеяние. Жила одна, хватились только утром, когда она не пришла на работу… Студентку Серегину нашли в лесу недалеко от Морского проспекта, неподалеку обнаружили тело шпица, которого она выгуливала. Мать подняла тревогу, но ночью искать не стали – с ее-то репутацией ветреной девчонки…
Ольгу Штрауб нашли дома – кто к ней приходил и под каким предлогом, неизвестно. У подъезда не было камер видеонаблюдения. Муж вернулся из двухдневной командировки в Барнаул, попал под подозрение, его больше месяца держали за решеткой, потом отпустили – когда появилась информация о третьем аналогичном преступлении.
– Ты об этом никогда не рассказывал, – упрекнул я.
– Не наши районы, – вздохнул Кривицкий. – Кировский район, Академгородок, Калининский район… И только последнюю, Оксану Хмельницкую, нашли в Железнодорожном районе, вблизи локомотивного депо. Там формируют составы, всегда грохот, ничего не слышно. Возвращалась от подруги и пропала в районе Бурлинского переезда. Поначалу мы не знали о событиях в Ярославле, даже преступления в Новосибирске не сразу объединили. Потом стали выяснять, не происходило ли в других городах что-то подобное…
– Да, это можете пропустить, – бросил Якушин.
– Все убийства полностью аналогичны. Та же рука, та же зацикленность на числе 23, также никаких следов и никаких свидетелей. Вся работа впустую, зацепок нет.
– Подражатель? – было первое, что пришло мне в голову.
– Об этом подумали, – хмыкнул Вадим. – Но во-первых, – он начал загибать пальцы, – историю о ярославском маньяке худо-бедно удалось утаить. Да, она могла вылезти, но далеко не во всех деталях. Во-вторых, всех, кто обследовал маньяка и вел следствие, а также их знакомых и родственников негласно проверили – никто из них не выезжал в Новосибирск. В-третьих, и это самое главное – ярославские эксперты проанализировали манеру нанесения ножевых ударов новосибирским маньяком и пришли к выводу, что эти удары наносил один и тот же человек.
Глава четвертая
– Прости? – не понял я.
Остальные молчали.
– Именно так. – Вадим выдержал трагическую паузу. – Сымитировать такое невозможно. Та же рука. Ну, чего уставился как на больного? – рассердился Вадим. – Имеем исходные условия: похожие жертвы, аналогичные обстоятельства, тот же почерк, то же исполнение, та же самая рука. Отсюда вывод: это тот же самый человек.
– Который умер?
– Да, который умер.
– И именно поэтому, когда не можете найти мало-мальски пристойной версии, когда проработали все и не нашли подтверждения, вы решили прийти ко мне, чтобы получить хоть какое-то, даже неправдоподобное объяснение, – такое ощущение, что Сергей Борисович разговаривал сам с собой.
– Да, Сергей Борисович, боюсь, что это так, – отозвался за всю правоохранительную систему Губин.
– Начальство знает, куда вы пошли? – ехидно спросил я.
– Нет… Да иди ты, – проворчал Кривицкий и начал усердно прятать глаза.
Воцарилось продолжительное тягостное молчание. Никто не смеялся, не шутил, и я невольно начал задумываться: к чему бы это? Господа из полиции вели себя несоответственно образу – мялись, смущались. Варвара угрюмо помалкивала в своем углу. Сергей Борисович размышлял. При этом лицо его становилось бледнее обычного, а в жестах возникало что-то резкое. Он машинально отхлебнул из чашки, не заметив, что там ничего нет.
– Только не говорите, что новосибирский маньяк работает тем же самым ножом, – проворчал я.
– Нет, что вы, – откликнулся Губин, – оружие у маньяка всегда разное. Но это хорошо заостренный нож или стилет с длиной режуще-колющей кромки не меньше двенадцати сантиметров. Оружие в Ярославле мы не нашли – он сам не помнил, куда его выкинул. Оружие для маньяка никогда не являлось фетишем. В Новосибирске он орудует похожим ножом, но это другой нож. Мы говорим о почерке, о манере, о том, что у каждого человека индивидуально и не поддается имитированию.
– А скоро, между прочим, 23-е число… – задумчиво пробормотал Сергей Борисович, созерцая настольный календарь с логотипом похоронного дома «Некрополь». Новость явно пришлась не ко двору – никто не обрадовался и не кинулся комментировать. – Попрошу утвердительный ответ, – негромко произнес Якушин. – Вы убеждены, что убийства в Новосибирске идентичны убийствам в Ярославле? Что это действует одна и та же рука? Что это не подражание, не талантливая имитация, совершаемая человеком, знающим привычки и манеру Усманского? Вы абсолютно убеждены, что посвященные непричастны, что у Усманского в Ярославле не было сообщника, талантливого ученика, способного стать последователем? Наконец, вы точно уверены, что преступления в Ярославле совершал именно Усманский?
Губин соображал недолго, решительно кивнул.
– Да, Сергей Борисович, в том-то и дело. В противном случае, как вы заметили, нас бы здесь не было. Мы в полном недоумении: как такое возможно?
– Не вижу ничего удивительного, хотя для вас это, конечно, нонсенс… – пробормотал Якушин, заставив офицеров полиции насторожиться и обменяться взглядами. – Давайте уточним. Убийства в Ярославле продолжались с февраля 16-го по декабрь 17-го года. 23 декабря серийного убийцу схватили, и примерно через месяц, то есть в конце января, он умер в одиночной камере от сердечного приступа.
– Если точнее, второго февраля, – заметил Губин.
– Прекрасно… Первое убийство в Новосибирске со схожим почерком произошло 23 июня. Все верно?
– Все верно, – подтвердил Роман.
– То есть маньяк взял паузу на четыре с половиной месяца… Ну, что ж, это косвенно подтверждает мою теорию. Одержимость нарастает постепенно, практически с нуля… – Сергей Борисович задумчиво воззрился на Варвару, которая сдержанно ему кивнула. Мою девушку в этот час ничто не удивляло. Конечно, такое ведь случается сплошь и рядом!
– Полагаю, господа, вам известно о той части жизни Усманского, которая не относится к убийствам и профессиональной деятельности? Личная жизнь, привычки, хобби, общение с людьми…
– Все здесь, Сергей Борисович. – Губин словно того и ждал, с готовностью извлек из внутреннего кармана флешку и выложил на стол. – Это оцифрованные материалы дела. Сами понимаете, мы сделали их негласно, если узнает начальство, по головке не погладит. Эти материалы секретные.
Якушин сдержанно усмехнулся. Конечно, какое же начальство одобрит выдачу материалов колдунам, магам, экстрасенсам и прочим «шарлатанам»? Видимо, Губину пришлось порядком извернуться, чтобы выбить командировку в Новосибирск.
– Господа, я вас умоляю, – пробормотал Сергей Борисович, – мне же придется брать отпуск, чтобы все это просмотреть… Конечно, оставьте, на досуге гляну я или мои помощники. В трех словах, в устной форме – было что-то важное, странное, непонятное, способное натолкнуть на мысль?
– Усманский был замкнутой личностью, – подумав, начал Губин. – Друзей не имел, выпивал нечасто. Имел высшее образование по специальности электроэнергетическое оборудование – окончил в 25 лет политехнический институт во Владимире. Поначалу поступил на факультет биологии, поскольку имел тягу к растениеводству, но учиться там оказалось сложнее, чем представлялось, – бросил, решил посвятить свою жизнь работе с техникой.
В июне, кстати, 2017 года, в разгар своей преступной деятельности, ездил на встречу выпускников – в компьютере у него остались фотографии. Любил смотреть фильмы, в основном с мистическим уклоном – в квартире нашли приличную фильмотеку. Кстати, дома у преступника не было ничего, что могло связать его с этими преступлениями, никаких фотографий, планов, письменных размышлений о мотивации его поступков. По его признанию, он все держал в голове, убийства заранее не планировал, действовал по обстановке и интуиции, которая у него была звериной. Он опасность кожей чувствовал.
Животных не держал – мы обнаружили лишь пустой аквариум. Ни детской, ни взрослой порнографией, а равно прочими извращениями не увлекался. Фотографии сына, бывшей жены… не на самых видных местах, но наличествовали. Была дача в Речном, от которой отказалась бывшая супруга. До своей смерти в 2013 году там хозяйничала мать маньяка. Он приезжал туда в сезон, занимался разведением цветов – эта страсть у него сохранилась с молодых лет. Агрономия в плане поесть его мало интересовала, он увлекался цветами. Этим Усманский был одержим. Как выразился наш психоаналитик, не откажись в свое время маньяк от биологической стези, ничего черного из подсознания у него бы не вылезло.
Приводил в пример Гитлера, который в юности неплохо рисовал, но учеба в художественной академии не задалась. Сложись все иначе, глядишь, и избежал бы ХХ век известных ужасов…
На даче выращивал традиционные цветы, в квартире – особенные, редкие, причудливые. Заказывал семена и побеги по Интернету, специальную подкормку, грунты, отвел под это дело отдельный угол в квартире, где установил что-то вроде застекленной оранжереи, подвел освещение, все такое… Растения действительно были интересные. Какие-то редкие орхидеи, кокии, обожал разводить пассифлору, за которой ухаживал как за женщиной. Хвастался, что этот цветок заказал аж из Мексики, сокрушался, что теперь без него в доме все погибнет. Да, естественно, все погибло…
В шкафу на видном месте стояли тома, посвященные редкой флоре, справочники по уходу за ней… Вы извините, Сергей Борисович, что так подробно, – смутился Губин, – но боюсь, это было единственное увлечение Усманского, в которое он уходил с головой. Сомневаюсь, что это можно пристроить к делу…
– Да, я тоже не вижу оснований, – согласился Якушин. – В этом нет ничего необычного. Люди с извращенной психикой часто мнят себя эстетами, увлекаются тем, что среднестатистическому гражданину и в голову не придет. Ну хорошо, господа, – Сергей Борисович глубоко вздохнул, – вы хотели узнать мое мнение… Я подтверждаю то, в чем вы боитесь признаться самим себе. Душа маньяка Усманского переселилась в тело другого мужчины. Иного объяснения не будет. Если данная версия претит вашему мировоззрению, то не смею вас задерживать.