Химическая война

– Это прозвище. А зовут его – Насир Хути.

– Где он собирался спать?

– Кажется, в соседней комнате…

На следующий вопрос, касающийся вооружения, водитель отвечать не торопился и поэтому получил второй удар по внешней стороне бедра.

Тихо взвыв и схватившись за литеральную мышцу, он пробормотал:

– Два автомата Калашникова и… два пистолета…

– За что вы задержали женщину?

– Она ослушалась приказа.

– Какого еще приказа?

– Командование ИГИЛ запретило мирным жителям появляться на улицах Алеппо после девяти вечера.

– А твое командование в курсе, что в городе третий год нет воды? – зло прошипел Фадри. – Ее ведь по вашей милости нет!

Сказать было нечего, и боевик промолчал.

Немного успокоившись, Саид задал последний вопрос:

– Что твой Муса намерен сделать с задержанной женщиной?

– Точно не знаю… Он не говорил об этом…

– А сам-то как думаешь?

– Ночь проведет с ней в комнате, а утром расстреляет на заднем дворе, – вздохнул тот.

Слушая последнюю фразу, Саид машинально перевернул автомат прикладом вперед. Наиболее значимая информация была получена, остальные подробности мужчину не интересовали.

Настала пора действовать, и Фадри выбирал место, куда следовало двинуть прикладом бандита…

Веки женщины задрожали и приоткрылись. Некоторое время Салха лежала с открытыми глазами, пока в раскалывающейся от боли голове не восстановилась хронология последних событий. Потом она ощупала саднившее плечо, грудь и щеку, куда получила несколько ударов от ненавистных боевиков.

Она вспомнила все, что с ней произошло, и от ужаса закрыла ладонями лицо.

Она не представляла, сколько прошло времени с того момента, как боевики притащили ее в этот ужасный полуразрушенный дом. Но одно понимала с достаточной вразумительностью: если муж до сих пор не сумел вызволить ее из этого ада, следовательно, либо спасение невозможно в принципе, либо с ним самим случилась беда. Третьего варианта не существовало, а первые два не сулили ничего хорошего. Только леденящий душу позор и мучительную смерть.

Салха шевельнулась, опираясь на ослабевшие руки, приподнялась, попыталась встать, но сил не было. К тому же закружилась голова, перед глазами все поплыло. Когда зрение постепенно восстановилось, она, оглядевшись по сторонам, заметила на столе среди жуткого беспорядка армейский нож и подумала:

«Это выход. Надо немного посидеть – прийти в себя и набраться сил, чтобы дотянуться до ножа и осуществить задуманное…»

– Басем! Басем, где тебя черти носят?!

Голос полевого командира испугал обоих: и водителя Басема, и стоявшего возле него Фадри. Комната внутри едва освещалась, и отодвинувшего занавеску Мусу оба не заметили.

Саид нырнул за левый борт и, ткнув стволом автомата водителя в бок, прошептал:

– Скажи, что ты здесь – в машине.

– Да, Муса, я здесь, – торопливо ответил водитель. – В машине.

– Спишь, что ли?

– Задремал. Разморило.

– Не спать! – сердито приказал Калибар. – Через час тебя сменят…

– Понял.

Слабая тень колыхнулась на ветвях сломанного дерева, и фигура Мусы исчезла за упавшей занавеской.

Больше водитель был не нужен. Коротко размахнувшись, Фадри ударил его прикладом автомата в голову. Охнув, тот завалился на правое сиденье.

Обойдя машину, Саид приблизился к стене, постоял с минуту без движения, прислушался…

В доме было тихо. И тогда он медленно, прижимаясь спиной к холодной стене, начал двигаться в сторону входа.

Поднявшись по трем ступенькам крыльца, взялся за погнутую металлическую ручку и вновь замер.

Сердце от волнения колотилось, дыхание разрывало грудь. Дрался он в своей жизни всего однажды, когда в глубокой юности пас на верхних лугах баранов. В тот день ему выпало серьезное испытание – он защищал отару от двух негодяев из соседнего селения. Пришлось туго, но воров он заставил ретироваться. Правда, потом целый месяц залечивал рваную рану на руке – один из бандитов перед трусливым побегом полоснул по ней ножом. Но тогда все было по-другому. Он был моложе, в руках имелся длинный посох. Огнестрельным оружием в те спокойные времена мирное население не баловалось. Не то что сейчас.

Да, сейчас ему предстояла схватка не с мелким и глупым воришкой. Внутри дома находился довольно известный на востоке Алеппо полевой командир Муса Калибар – опытный, хитрый, сильный бандит.

Поудобнее перехватив автомат, он осторожно толкнул дверь, заглянул в темноту и сделал первый шаг…

Салха уже не мечтала о спасении.

Как можно было сбежать из этого проклятого дома, когда в соседней комнате сторожит окаянный бандит, а второй стоит у входа в дом на улице? И кто знает, сколько их еще поблизости?.. Она несколько минут неподвижно сидела на краю топчана. Затем, собрав все силы, поднялась, подошла к столу и взяла нож.

Внимательно посмотрела на острое лезвие ножа, вернулась к топчану и легла. Глядя в потолок, нащупала вены на левом запястье, поднесла к руке нож…

Внезапно в коридоре послышались шаги. Судя по характеру поступи, к двери комнаты приближались двое мужчин…

Более медлить было невозможно, и она, коснувшись остро отточенной сталью нежной, почти прозрачной кожи, резким, но несильным движением вспорола плоть. По руке стекли две скупых капли крови – разрез получился неглубоким.

Салха намеревалась полоснуть лезвием еще раз, однако услышала скрип дверных петель.

Подняв испуганный взгляд, она тихо вскрикнула – на пороге стоял муж…

Глаза Фадри настолько привыкли к темноте, что, заглянув в комнату, он зажмурился от показавшегося ему обилия света.

Рядом с единственным окном стояли стол и низкий табурет, у дальней стены располагался топчан, сбитый из грубых досок, а на краю его с ножом в руке – Салха.