Чужое тело

Никто не ушел. Даже я промолчал, хотя обязан был по меньшей мере скептически усмехнуться.

– То есть я могу продолжать? – Сергей Борисович сухо улыбнулся. – Вы же об этом подумали, верно? Но воспитание с образованием не позволяют называть вещи своими именами. Пусть это сделает кто-то другой. О предыдущих воплощениях души все давно написано и рассказано. Верить или нет – дело хозяйское. Как правило, человек начинает верить лишь после того, как сам сталкивается с необъяснимыми явлениями. Вспышки памяти о прошлых жизнях называются дежавю – это слово знают все. Словно вы уже были здесь, уже это делали, видели, слышали, переживали подобную ситуацию – хотя ничего такого в вашей жизни не было. Или – точно знаем, что сейчас скажет собеседник. Это память о ваших предыдущих воплощениях. Так называемая клеточная память – вызванная замыканием внутримозговых импульсов.

Данные учения и верования идут с Востока, но это неважно. Отринем предположения, поговорим о фактах, которые всячески отвергают так называемые материалисты. Душа человека, который натворил в своей жизни много бед, – другими словами, его энергетическая материя – обречена на долгие мытарства. Например, в камне, в бытовом предмете, в навозной мухе или таракане. Проверить такое невозможно, но от нас это и не требуется. В наше время применяется методика, известная как регрессия прошлых лет. Ее используют совместно с гипнозом, восстанавливают воспоминания, которые находятся глубоко в подсознании.

Человек вспоминает очень многое – например, свое собственное забытое детство или даже более ранние события – из прошлой жизни. После пробуждения он ничего не помнит, но доктор уже в курсе. Подобным образом понимаются многие тонкости мировосприятия. Бывали случаи, когда описанные воспоминания проверяли, и все сходилось, что еще раз доказывало существование реинкарнации после смерти. Душа умершего ведет рукой того, в кого она вселилась. Отсюда идентичные удары ножом и так далее. Я вам больше скажу, господа. Поймаете новосибирского маньяка – сравните его почерк с почерком Усманского. Уверяю вас, они будут идентичны. Надеюсь, у вас имеется образец почерка маньяка?

– Мм… – замычал Губин. – Да, я думаю, это можно организовать… Но послушайте, все, что вы сейчас говорите…

– Да, я знаю, – кивнул Якушин, – только отнимает ваше время, а вы так заняты. Бытует мнение, что жизнь одна. Но мы утверждаем обратное. Если человека похоронили не по правилам, над могилой надругались или вообще не похоронили, то индивидуум, в которого вселится его душа, обречен на проблемы с психикой. Вероятны шизофрения, мания преследования, раздвоение личности. Если двигаться обратным ходом, можно утверждать, что большинство пациентов психиатрических клиник не вполне успешно завершили прошлую жизнь. Часто случается, что переселение душ после смерти оставляет след на теле – например, в виде родинок. Большие родимые пятна – явные отметины из прошлого. В предыдущей жизни на тех местах находились шрамы. Или пулевое ранение, погубившее человека, а теперь оно живет в вас. Усманский не резал себе вены в камере, не бился головой о стену?

– Вроде нет, – пожал плечами Губин. – Спокойный субъект. Часто улыбался – хитро так, недобро…

– Жалко, – выдохнул Якушин, – это могло бы вам помочь. Обязательно обратите внимание на почерк. Кстати, насчет родимых пятен. Задокументированы несколько случаев.

Умер пожилой мужчина, через год у его дочери рождается мальчик. На руке необычная родинка – именно там, где умирающему дедушке год назад поставили метку. После этого странности продолжились. Мальчик подрос, начал разговаривать. И однажды обращается к своей бабушке в ласкательной форме – так когда-то обращался к ней дедушка. А после его смерти никто так бабушку не называл. Естественно, все в шоке. А тут и мама мальчугана призналась, что видела во сне отца, и тот явственно намекал, что хочет вернуться в семью…

Другой описанный случай. Снова мальчик, который уверял, что в прошлой жизни был солдатом, которого подстрелили из пулемета. Описывал все подробности: бой, госпиталь, где было очень больно. Ни о каких реинкарнациях он, конечно, не знал – обычный мальчик из турецкой глубинки. Потом в архивах обнаружили дело с историей болезни солдата: поступал такой-то на лечение, имел рану с правой стороны лица. Солдат скончался в мучениях через неделю, а мальчик родился на свет через несколько лет, естественно, с врожденным дефектом той же стороны лица. Он не был родственником солдата, никто из семьи его не знал. Почему душа того бедолаги переселилась именно в него, кто ее туда направил? Вопросы без ответа.

В штате Флорида работала медсестра. Встретила в госпитале мужчину, полюбила, выходила, вышла замуж. У мужчины было видное родимое пятно в виде полумесяца. Счастливо прожили всю жизнь, уже на старости лет явились к психотерапевту. Тот ввел женщину в гипноз, она и поделилась историей из прошлой жизни. Дикий Запад, ковбои, индейцы, все, что нам знакомо по вестернам… Она упрямо утверждала, что находилась в теле индианки, спасалась от солдат, напавших на ее племя. Пряталась в скалах и, чтобы не выдать себя и маленького ребенка – а он постоянно плакал, – закрыла ему рот. Очевидно, перестаралась, ребенок задохнулся, а на затылке у него была крупная родинка в форме полумесяца…

– Но согласитесь, Сергей Борисович, это не совсем то, с чем столкнулись правоохранительные органы… – Вадим Кривицкий с трудом выдавливал слова, душа яростно противилась тому, в чем он участвовал, – речь идет о фрагментах, флешбэках, так сказать, а не о полноценном контроле чьей-то… мм, энергетической субстанции над чужим телом. Ладно, реинкарнировать в младенца, в камень, в баобаб или таракана… Но мы ведем речь о переселении души в тело взрослого человека!

– И что в этом странного? – удивился Якушин. – Подобные случаи тоже не редкость. Наука, конечно, против, ищет объяснения, но факты, извините, остаются фактами.

XIX век, Новая Англия, так любимая Стивеном Кингом. Люди из полиции расстреляли загнанного в ловушку жестокого бандита и убийцу Самюэля Эспансо. Хотели взять живым, но он в ярости набросился на них с топором. Вскоре местная психиатрическая лечебница заходила ходуном. Бежал, прикончив санитара и охранника, некий псих по фамилии Джексон. До этого он был не буйный, что случилось – непонятно. Пока скрывался, убил еще двоих – фермера и его дочь. Когда поймали, орал, что он Самюэль Эспансо, пришлось утихомирить двумя пулями. Скончался в охраняемой больнице через двое суток, за это время такого наговорил от лица жестокого убийцы, вспоминал жизнь, подробности преступной деятельности, которые просто не мог знать, будь он обычным психом. При этом очень злился, когда к нему обращались по фамилии Джексон.

Феномен заинтересовал психиатров, но, увы, человек скончался. Это был конкретный переброс души после смерти – личность носителя тела при этом была просто подавлена энергией убийцы…

Начало XX века, та же Америка, Пенсильвания, середина марта 1901 года. Уважаемый пастор протестантской церкви, который лежал в больнице в состоянии комы, внезапно очнулся и заявил, что он, ни много ни мало, президент Бенджамин Гаррисон, скончавшийся несколько дней назад. А тот умер от пневмонии, похоронен в Индианаполисе. Казалось бы, при чем тут Пенсильвания? Мужчина настаивал, ничего другого знать не хотел, и, разумеется, – двери ближайшей психлечебницы гостеприимно распахнулись. Он вырывался, кусал санитаров, не мог взять в толк, почему его тут держат. Когда его насильно успокоили, пастор-президент начал повествовать о своей жизни – то есть о жизни президента Гаррисона. А тот к моменту смерти уже десять лет как покинул свой высокий пост. Он рассказывал обо всем – о детстве, о юности, о том, как воевал в Гражданскую войну в звании бригадного генерала. О том, как решал проблемы в Венесуэле, как прибирал к рукам Гавайские острова с их базой в Перл-Харборе, об интригах и интриганах, с которыми при этом столкнулся. Звал свою дочь Мэри, супругу Кэролайн, которая давно скончалась от туберкулеза, кричал, что и его надо было лечить от туберкулеза, а не от пневмонии, как это делали врачи… Неудивительно, что после таких откровений – особенно об интригах и интриганах – пастор прожил недолго: его нашли повесившимся на дужке кровати. А представителям его родной Республиканской партии пришлось отплевываться от обвинений в заказном убийстве…

Могу еще рассказать, господа. Город Чебоксары, Россия, 12 лет тому назад. Семья – дочери двадцать пять, родителям в районе пятидесяти. Погиб отец, дорожный рабочий, – сорвавшийся каток практически закатал его в асфальт. У матери рак, умирает медленно, в страшных мучениях. Семья небогатая. У дочери астма, замуж еще не вышла, и не предвидится. Жилплощадь – маленькая, куча долгов. И вот душа матери после смерти реинкарнирует в тело родной сестры, проживающей в том же городе. Ей надо остаться в этом мире, надо ухаживать за больной дочерью… А у сестры и так все в жизни не очень ладно – семейные проблемы, уволили с работы, и вообще она лежит в коме после аварии – как тот пастор. Уверяю вас, это было непаханое поле для психологов, психиатров и любителей теории переселения душ! – Сергей Борисович невольно возбудился, заблестели глаза. – Душа погибшей не возобладала полностью над личностью сестры, и произошло дикое смешение.

В одном человеке пребывали две сущности. Сестра уже и не рада была, что выбралась из комы. Обе личности в смятении, поочередно впадают в экспрессию, не знают, что делать, тянут в разные стороны, а тут еще у девушки обострение астмы, требуется срочная госпитализация… В общем, жуть на жути. Две души в одном теле так и не смогли договориться. Женщина конкретно сошла с ума, перестала разговаривать, замкнулась, начались проблемы со щитовидкой, выросла опухоль, и все закончилось очень быстро и печально. Случай не разрекламированный, но реальный. Главврач больницы, в которой провела последние месяцы сестра скончавшейся от рака женщины, – моя добрая знакомая… Воспринимайте эти факты как хотите, господа. Наука ищет шарлатанов, но факты – вещь упрямая. Тело гибнет, духовная личность остается. И куда уж ее повернет… Сей феномен не изучен. И сомневаюсь, что его когда-либо будут фундаментально изучать. Еще чаю?

– Нет, спасибо, как-то уже не до чая… – Роман сглотнул, жалобно посмотрел на своего сибирского коллегу, словно тот мог помочь. Кривицкий, по крайней мере, благодаря моей персоне не впервые сталкивался с подобными проявлениями. – Скажите, Сергей Борисович… – Роман засмущался, – а вы кем работали, пока не стали работать… здесь?

– Сергей Борисович окончил Новосибирский педагогический институт, – язвительно заговорила Варвара. – Преподавал языки, работал гидом в «Интуристе», редактором в Новосибирском комитете по телевидению и радиовещанию, инструктором отдела пропаганды обкома КПСС, спонсировал театральные постановки. Именно он основал и поднял на международный уровень знаменитую «Сибирскую ярмарку», а с 2001 года приступил к реализации своего проекта «Новосибирский крематорий». Что еще вы хотите знать? Он известный общественный деятель, основатель Российско-немецкого центра похоронного сервиса, вице-президент Союза похоронных организаций, основал выставку «Некрополь», основал Музей мировой погребальной культуры.

– Варвара, уймитесь, – поморщился Якушин, – хотите сказать, что человека с психическими отклонениями на такие должности не позовут?

– Именно, – кивнула Варвара. – А вот обретению новых знаний подобная работа всячески способствует. Не надо обвинять нас в невежестве, Роман. А то придется обвинять большинство людей, которые здесь работают – включая вот этого товарища… – Она кивнула на меня.

– Простите, – пожал плечами Губин. – Вроде я никого не обвинял… Но все равно простите. Я не очень хорошо информирован, Сергей Борисович. Ваше мнение на основе всего сказанного?

– Усманский умер 2 февраля. Думаю, в этот же день его душа и нашла себе новое пристанище – в далеком от Ярославля регионе. Почему именно здесь – не спрашивайте, не знаю. Душе виднее. Или тому, кто ее отправил. Вы должны искать мужчину, поведение которого начало меняться именно с того времени. Одержимость нарастает постепенно. Даже теперь, несмотря на четыре убийства, не уверен, что она полностью закрепилась в теле.

– Но у человека дом, семья, работа… – забормотал Кривицкий.

– Это ничего не значит, – возразил Якушин. – Повторяю: одержимость нарастает ПОСТЕПЕННО. Маньяк не может сразу получить контроль над телом реципиента – назовем его так. Могу лишь предположить, что происходило. Приступы затмения, человек периодически теряет сознание, а очнувшись, ведет себя вяло, не понимает, что происходит. Несколько раз его могла увозить «Скорая». Это могло происходить дома, на работе – внезапные выпады из реальности, понимаете? Могло случиться за рулем… Человек обеспокоен, может начать медицинское обследование. Он же не знает, что с ним, грешит на заболевание. Со временем подобные случаи происходят чаще, личность Усманского проявляет себя все активнее. Потерь сознания уже нет, но возникают странные мысли, намерения. Душа Усманского начинает превалировать, а сущность реципиента загнана в угол, хотя иногда брыкается, заявляет о себе. Но со временем ее энергия слабеет.

При этом новоявленному маньяку ничто не мешает жить жизнью реципиента – в теле сохраняется его память, все обретенные по жизни навыки. Он способен контактировать с семьей, ходить на работу, выполнять другие свои функции. Умный человек с этим справится – а Усманский умен. Поведение, естественно, меняется, но если это происходит постепенно, то большого изумления не вызовет. Ведь люди иногда меняются, верно?

В июне произошло первое убийство – на новом, так сказать, поприще, значит, к тому времени маньяк уже захватил все ключевые позиции в новом теле. Что мы имеем сейчас? Его душа продолжает прогрессировать, он снова тот же самый Усманский, что зверствовал в Ярославле. Хотя в последнем я не уверен – возможно, многое в себе ему пока не нравится, и он попробует усилить одержимость.

– Это как? – не понял Кривицкий.

– Без понятия, – пожал плечами Сергей Борисович. – Проведет магический ритуал, если злые духи из тонкого мира подскажут ему идею. Что вы там подумали, Вадим? – покосился Якушин на Кривицкого. – Когти совы, шкура кабана, мышиный порошок – в качестве ингредиентов колдовского зелья? Нет, об этом забудьте. На последней версии я не настаиваю, но все возможно. Итак, по моему убеждению, вам нужно искать мужчину, чье поведение с февраля месяца сильно изменилось. Возможны вызовы медиков, мелкие ЧП и тому подобное. Не исключаю конфликты в семье, возможные проблемы на работе – это тоже надо учитывать. Не забывайте проверять почерки всех попавших под подозрение и сверять их с почерком Усманского.

– Сергей Борисович, но это же физически невозможно, – побледнел Кривицкий. – Во-первых, руководство нам такое не разрешит – простите, но полиция не работает по «переселению душ», нас на смех поднимут. И… вы представляете себе масштабы? Город, мягко говоря, немаленький, маньяк орудует во всех его концах. Надо проверять все городские районы и примыкающую к городу местность – Новосибирский район, Бердск, Кольцово, город Обь, Пашино…

– Да, я не сказал самого главного, – вспомнил Якушин. – Процесс перехода души может состояться только в том случае, если тело реципиента находится в состоянии клинической смерти. Сюда относятся кома, прекращение дыхания, прекращение деятельности сердца. Иначе быть не может. Так что круг ваших поисков сужается до вполне приемлемого. Вам нужно найти людей, которые в феврале, пережив такое состояние, благополучно вернулись с того света и продолжили полноценную жизнь. Если кто-то быстро поправился – лишний повод для подозрений. Уверен, что даже в таком городе, как наш, эта задача вполне посильная. Заодно проверите живучесть моей теории, – Сергей Борисович устало улыбнулся.

– А сколько таких может быть? – опешил Кривицкий.

– Сколько у вас – полтора миллиона? – задумался Губин. – Работа на несколько дней, Вадим. Нас не интересуют умершие, не интересуют бабушки, дедушки и очень слабые в плане здоровья. Нас интересуют крепкие мужчины, пребывавшие в феврале в описанном состоянии. Ну, десяток, может, меньше…

– Да, думаю, не больше, – согласился Якушин. – Уж кто получит нужную информацию быстрее, чем полиция?

– А позвольте вопрос, Сергей Борисович. – Кривицкий помялся. – Эту, извините… хрень, можно вытащить из человека? Ведь носитель ни в чем не виноват, разве не так?

– Думаю, можно, – кивнул Якушин. – Если осторожно, гм… Но сейчас не время об этом думать. С неприятностями следует бороться по мере их поступления. Вы получили консультацию, господа. Что-то еще?

Тут наши визитеры стали дружно мяться, вздыхать и многозначительно посматривать друг на друга. А я уже догадывался, чем это кончится. И Варвара догадывалась, и Сергей Борисович. А последний и вовсе – не догадывался, а знал. Он уже посматривал в мою сторону со всеми вытекающими. Варвара драматично вздохнула и украдкой ему подмигнула. Я глянул на нее со злостью: мол, что мы тут мигаем поворотниками?

– Такое дело, Сергей Борисович… – закряхтел Кривицкий. – Вы же понимаете, обо всех своих действиях мы отчитываемся перед начальством… и Роман тоже. Мы не можем из понятных соображений выдвинуть руководству озвученную вами версию. Если мы это сделаем, оно нас, того…

«Задвинет», – подумал я.

– Мы можем по официальным каналам собрать всю нужную информацию… – продолжал мямлить Вадим, и у меня укреплялось опасение, что сидящие в этой комнате собираются подложить мне крупную свинью, – мы постараемся сделать это тихо, чтобы не спугнуть преступника, а для начальства придумаем причину, зачем мы это делаем… Но конкретно работать по собранной информации – мы не получим ни людей, ни человеко-часов, а только оргвыводы… Не могли бы вы и ваши люди оказать услугу правоохранительным органам и всему обществу, поработав по этой теме?

И вот уже все четверо обратили свои взоры на мою персону, которая все сильнее испытывала дискомфорт.

– Вообще-то частные сыщики предпочитают работать за звонкую монету, а не просто так, – отозвался я прямым текстом. – Поскольку им тоже надо жить, кормить себя и своих близких, а на государственную зарплату, причем вполне приличную, в отличие от некоторых они рассчитывать не могут.

– Серьезно? – удивился Кривицкий. – То есть возможность спасти несколько женских жизней, а заодно оказать услугу органам для некоторых это не повод оторвать свою задницу от дивана?

Вот только полицейский может так вывернуть! Роман Губин тактично посматривал в другую сторону. Сергей Борисович сдерживал усмешку. Моя подруга Варвара устала подмигивать и приступила к сооружению каменного лица.

– Да, я догадываюсь, Вадим, что вы порываетесь нам сообщить, – медленно произнес Якушин. – Российская полиция предпочитает проходить мимо дел, от которых веет мистикой и чуть не голливудскими ужасами. Как, впрочем, и полиция любого другого государства, если черная магия в нем не является государственным вероучением, м-да… Хорошо, я постараюсь уговорить Никиту Андреевича. Возможно, чем-нибудь простимулирую. Но информация от вас должна поступать оперативно и безостановочно, обещаете?

– Да, можете не сомневаться, – кивнул Кривицкий и злорадно покосился на меня. – Тогда мы пойдем, Сергей Борисович? Наши средства связи всегда для вас доступны.

– Можно подумать, вас кто-то держит, – пробурчал я.

Но даже эта ремарка не могла испортить настроение офицеров полиции.

– Не возражаете, если мы походим по вашему музею? – спросил Губин. – Признаться, ничего подобного я еще не видел.

– Да, разумеется, Роман, вся экспозиция к вашим услугам. Прогуляйтесь до второго корпуса – там тоже что-нибудь найдете… для души. Рекомендуем сделать селфи на фоне посмертных масок.

– Зачем? – моргнул Губин.

– Можете не делать, – пожал плечами Якушин. – Мы объявили конкурс на лучшее селфи на фоне экспонатов. Победителю достанется крутая фотокамера. В залах есть специальные селфи-зоны. Можете фотографироваться стоя, сидя, можете лечь в специальный гроб – если подобное вам не претит, нанести себе грим, надеть тематический костюм и тому подобное. Посетители любят снимать себя на фоне галереи посмертных масок. Подберите, кто вам больше нравится: Есенин, Бах, Маяковский, Бетховен, Никита Хрущев – или, может быть, даже Владимир Ульянов-Ленин… Потом выложите свое фото в «Инстаграм» с хештегом Музея смерти и – ждите главного приза.