Клад тверских бунтарей

– Ты, Степан, ночью будь во дворе своей избы. Я приду. Тогда и посмотрим, и спрячем кое-что.

– Ты? Ночью? Сам?

– И даже без охраны.

– Но это опасно, князь.

– Не опасней, чем находиться рядом с ордынцами.

– Да уж, подвалили они на нашу голову. А правда, что новую дань собирать будем?

– Будем. Больше ни о чем не расспрашивай. До вечера делай свои дела здесь. Потом, как все уснут, жди. В полночь приду.

– Да, князь.

Ночью князь тайным ходом покинул дворец и прошел на посад, к дому слуги. Тот ждал, как ему и было велено, встретил своего господина, провел его в клеть, зажег факел. Сколько ни приглядывался Александр Михайлович, но тайник так и не заметил.

– Ты на совесть потрудился, Степан.

– Как же иначе? Ясно, что дело серьезное, коли сам князь слуге своему велит тайник делать.

– Где он?

– Рядом с тобой.

Князь посмотрел под ноги и опять ничего не увидел.

– Не тяни, Степан!

Тот смахнул с пола солому, дернул за огрызок какой-то веревки. Слева от князя поднялась крышка. Под ней скрывалась яма, отделанная камнем, с несколькими деревянными стойками, глубиной в аршин с лишним, столько же по ширине и длине.

– Хорошо! – оценил князь и достал из-под кафтана довольно большой, тяжелый сверток, передал его слуге и приказал: – Прячь это, Степан.

Коланов лег у ямы, опустил туда руку, аккуратно уложил сверток, сверху накрыл его старым, рваным тулупом, встал, захлопнул крышку, притрусил ее соломой.

– Запоров нет? – спросил князь.

– Есть, Александр Михайлович. Под кладкой обломок копья. Упирается в выступ. Со стороны посмотреть – обычное древко. Никому не нужное, потому как сломано у наконечника. А если сдвинуть его наперед до конца, то крышка замкнется снизу.

– А как открыть?

– Надо дернуть за веревку, как я и сделал. Но кому тут тайник искать?

– Потому я и велел сделать его у тебя.

– Извиняй, князь, в холстине что-то ценное?

– Бесценное, Степан.

– Каждая вещь имеет цену, князь.

– А вот скажи, какова цена жизни?

– Чего?

– Жизни!

– Ну, это другое дело.

– Так вот считай, что у тебя в клети сама жизнь и запрятана.

– Мудрено говоришь, Александр Михайлович.

– Как есть. Но все, мне пора возвращаться.

– Проводить?

– Нет, дойду сам. Одному проще.

– Лишь бы тебя нукеры Чолхана не приметили. Эти черти глазастые.

– Ничего, сумел выйти тайно, смогу и вернуться.

– Удачи тебе, князь. Береги тебя Господь!

– С утра быть во дворце!

– Само собой.

– О тайнике никому, Степа! Да, в нем сама жизнь, но она может обернуться лютой смертью.

– Помню.

– Глянь во двор.

Тверской князь убедился в том, что никого во дворе не было, вышел на улицу и направился к кремлю. Около двух часов пополуночи он уже спал.

Утром пятнадцатого августа князь со всем православным людом собирался на молитву в каменный Спасо-Преображенский собор. Сегодня отмечался день Успения Богородицы.

В это время в гостевую палату, где в княжеском кресле восседал ордынский посол, явились мурза Кульбеди и десятник нукеров Абдуллах.

Кульбеди приветствовал начальника и сказал:

– Чолхан, я прошу разрешения выехать на посад.

– Зачем? – спросил ордынский посол.

– Размяться, посмотреть, как сбор ясака идет.