Роскошь ослепительной разрухи

– Раньше в это время по селу проходило стадо, а теперь тишина. Неужели никто уже не держит хозяйство?

– А зачем. Всё можно купить в магазинах.

– И народу не видать.

– Кто постарше телевизор смотрит, а молодёжь или в соцсетях сидит, или в компьютерные игры играет. Раньше веселее было. Видел Зойкиного внука? Разъелся, сгорбился, одряб – днями с телефоном не расстаётся.

– Да, мы были не такие.

– Нам был нужен воздух, движение, общение! Любовь! Ведь правда! Мы все её искали, жаждали. Не находили, мучились, отчаивались. То, что у нас было с Васей – это эрзац любви, даже эрзац жизни. Я смирилась. И вот ты… Да за один день с тобой я бы отдала всю предыдущую жизнь! Плевать, что было прежде, что будет потом! Важно только, что есть сегодня, что я испытываю сейчас. И никто у меня этого счастья не отнимет, а как я за него буду расплачиваться – это моё дело.

– Милая моя Аля! Всё сделаю, чтобы ты не пожалела о нашей встрече! Слушай! Поехали со мной! У меня дом, сад, в километре от дома море!

– Поехали! Что меня здесь держит? Юлька, Феденька? Но ведь они могут к нам приехать! Денег у меня нет, но Юлька может взять ипотеку, я буду платить из пенсии…

– Какая ты отважная! Милая, милая Аля! – он поцеловал её в губы. – Не боишься, что я тебя компрометирую?

– Слушай! Плевать мне на всю Вселенную! Если ты со мной!

Через полчаса Василёчек вернулся домой и, нехорошо улыбаясь, сказал Зое Павловне:

– Бабушка! Мы с Федькой гуляли около магазина, а там тот дядька и тётя Аля целовались!

– Срамница! Бесстыжая! Как только греха не боится! А бог-то всё видит!

Сумасшедшая любовь

На другой день незадолго до обеда прибежал рыдающий Феденька.

– Что случилось? – всполошилась Альбина Николаевна.

– Бабушка, они, они…

– Что они? Успокойся, попей водички, потом всё нам с дядей Колей расскажешь.

– Бабушка! Мы пришли на нашу тайную поляну.

– Кто мы?

– Наша команда. Денис сказал: «Давайте поклянёмся в вечной верности нашему братству!» И все сказали: «Давайте!» Мы вынули магические кинжалы и скрестили их, а Денис достал листок и стал читать клятву, а мы за ним повторяли. А потом он сказал, что клятву надо чем-то скрепить. Мы спросили: «Чем?» Он сказал: «Вообще-то клятву скрепляют кровью, но мы поступим иначе. Вот бутылка. Давайте, каждый в неё написает, а потом сделает из неё по три глотка!» И все согласились. Бабушка! – Федя опять зарыдал. – Бабушка! Они нассали целую полторашку, и Денис сказал: «Федя, ты у нас младший! Тебе мы доверяем первому скрепить нашу клятву!» Бабушка! Эта моча была такой противной, вонючей! Я не хотел… Но они сказали, что только так можно доказать верность братству. И я стал пить их ссаки. А они считали: «Раз, два, три!» И когда я сделал три глотка, они заржали и заорали: «Обманули дурака на четыре кулака! Ты наши ссаки выпил, а мы твои не будем! Ха-ха-ха!» Бабушкааа! Почему меня все ненавидят? Что я им сделал?!

Федя рыдал горько, безутешно, так что и Альбина Николаевна прослезилась от жалости к нему.

– Феденька! Ну что ты! Мы тебя все любим, а издеваются над тобой злые, невоспитанные мальчишки.

– Да, Фёдор! Кончай слёзы лить! Пойдём, разберёмся с ними по-мужски!

– Коля…

– Ничего, ничего! Негодяи должны получать мзду по делам своим! За мной, Фёдор!

Они пошли вдоль Советской улицы, покрытой чистым травяным ковром, прочерченным белёсой линией дороги.

На лужайке перед последним домом валялось несколько велосипедов. На лавочке в группе мальчишек сидел Дениска, показывая им что-то интересное в телефоне. Под забором лежала пластмассовая полуторалитровая бутылка с остатками жёлтой жидкости.

– Вам чего, дядя? – нагло спросил Дениска, подняв голову.

– Клятву с тебя хочу взять.

– Какую клятву? Ты что, дед, …?

Николай резко нагнулся, поднял бутылку и схватил Дениску за оранжевый кружок волос.

– Ай, больно же!

Мальчишки подскочили и отбежали подальше.

– Повторяй за мной: «Клянусь никогда не делать Феде того, чего не хотел бы, чтобы делали мне. Скрепляю клятву, выпив эту магическую жидкость!»

С этими словами Николай сунул Дениске в губы горлышко бутылки. Дениска отфыркивался, сжимая зубы, но Николай Александрович крепко прижимал бутылку к его рту, и жидкость лилась по Денискиному подбородку, стекала на футболку.

– Ты что делаешь! – из калитки выбежала женщина лет шестидесяти, в домашнем халате, с крашенными рыжими волосами. – Отпусти его сейчас же!

– С удовольствием! – Николай вылил Дениске на голову остатки мочи и толкнул его к бабушке.

– Но это не всё! Через полчаса к вам приедет милиция и по-своему разберётся с вашим внуком! Потом расскажете его родителям за что его поставили на учёт в комиссии по делам несовершеннолетних. Я, между прочим, депутат городского совета!

– Ты что опять натворил, барбос?! – бабушка перенесла свой гнев на Дениску. – Мало тебя дед лупил? Ещё получишь! Уж вы не обращайтесь, пожалуйста, в милицию! А Федя вам кто?

– Как кто? Внук.

– Не знала, что у него есть дедушка.

– Теперь знайте!

Феденька был в восторге.

– Бабушка! Бабушка! – закричал он, едва переступив порог дома. – Ты бы видела, как Денис занюнил: «Ы-ыы!» Как маленький!

– Коля, ты его бил?

– Нет, но кое-что ему внушил. Надеюсь, он понял – и он, и его бабка.

Федя вышел поиграть во дворе, а Альбина Николаевна, подойдя к Николаю и обняв его, сказала:

– Спасибо, Коля! Мальчишке так не хватает мужского воспитания. Федька с четырёх лет без отца. И вот результат: посмотри в окно. Что он делает?

– Машет какой-то палкой.