Путь Черной молнии 2

– Да, уж – поддержал его другой арестант, – как говорится: «умер Максим, да и хрен с ним».

Осмотрев поверхностно тело Пушкова, врач не выявил никаких признаков насилия и в отчете написал: «Причину смерти осужденного выявить не удалось. Нужна более тщательная экспертиза. Предположительно, больной мог умереть от асфиксии. Высокая температура поспособствовала кислородному голоданию, вследствие чего, заключенный потерял сознание и, уткнувшись лицом в подушку, задохнулся».

После того, как труп Пушкова отвезли на судебно-медицинскую экспертизу, начальнику СИЗО пришло официальное уведомление: «Вследствие внезапной простуды у гражданина Пушкова поднялась высокая температура. После сильного кашля возникло раздражение окончаний нижнего гортанного нерва и трахеальных нервов, а также нервов, иннервирующих бронхи, что привело к возникновению спазма голосовой щели с последующим развитием острой гипоксии. В конечном результате с больным приключился обморок и во время потери сознания он внезапно скончался».

По причине скоропостижной смерти осужденного, Сергею Брагину, дежурившему в тот день, тоже пришлось дать объяснения представителю прокуратуры. Поначалу прокурор настаивал на наказании некоторых лиц среди администрации СИЗО, не предоставивших своевременную медицинскую помощь заболевшему заключенному. Но вовремя разговора с Брагиным, прокурор Кондратьев, отстаивая свою принципиальную позицию, все же был вынужден смягчиться, когда узнал, что умерший Пушков оказался не таким уж безобидным типом.

– Сергей Михайлович, закон есть закон, и мы все ему служим. За халатность ты и дежурный врач, должны понести наказание. Пусть Пушков был трижды подонок, но дисциплинарные взыскания никто не отменял.

– Илья Николаевич, тебе от этого станет легче?

– Неправильный ты вопрос задал. Для меня – это значимый поступок.

– Мы с тобой без пяти минут коллеги, возможно, скоро я стану адвокатом и когда-нибудь, конечно, не дай бог, мне поручат защищать вот такого подонка. Я, как человек, не смотря на свою профессию, постараюсь сделать самоотвод и жестко объясню свою позицию…

– Сергей Михайлович, что ты объяснишь и кому? Скажут, будешь делать, откажешься, выход вон там. Я не пойму, что ты пытаешься мне доказать? Как ты их ненавидишь…

– У тебя есть дети?

– Есть, но не девочка. У меня сын растет.

– А какая разница, если речь идет об извращенце, который, сидя в зоне, имел себе подобного.

– В смысле, кого имел?

– Ты что, с луны свалился, не знаешь, что гомосексуалисты бывают как пассивные, так и активные. Этот «петух» выйдет на свободу и заманит маленького мальчика, а потом, чтобы он не проговорился взрослым, удавит его.

– Что ты предлагаешь? Убивать их. Так суд и так их не милует.

– А Пушкова, почему не приговорили к высшей мере?

– Суду было виднее, доказательств, что он убил девочку, оказалось недостаточно…

– Ты себе-то хоть не ври. Этот подонок дважды шел по тяжелой статье и в последний раз доказательства были…

– А тебе, откуда это известно? – Кондратьев подозрительно взглянул на инспектора.

– Да, так, слушок кто-то пустил.

– Ну, вот, опять же слухи. Так чего же ты от меня хочешь?

– Прежде чем наказывать людей, посмотри, кого ты защищаешь.

– Я вижу. А ты, видимо взыскания боишься, раз крепко надавил мне на чувства преступлением этого негодяя. Ладно, Сергей, не стоит продолжать, я тоже не бессердечный и мне не безразличны судьбы наших детей. Никого я не буду наказывать и разбирательство прекращаю. Есть медэкспертиза, и на этом основании закрываю дело. На вот, почитай, это объяснение сокамерника Пушкова.

Прокурор пододвинул к Брагину лист с машинописным текстом:

«Пушков в последнее время сильно переживал. Мрачный ходил, как туча. Однажды он мне сказал, что жить не хочет. Смерть для меня, говорит, как избавление от душевных мук. А каких мук, так и не сказал. У него впереди срок – пятнадцать лет. Скорее всего, Пушков сильно подгонял[10 - Подгонял – думал], и видно на нервной почве у него произошел срыв. Так бывает, когда человек сильно в чем-то виноват. А когда мы узнали, что он маленькую девочку… Тогда я понял, почему Пушкову не хотелось жить».

После смерти Пушкова, организация сразу же пополнилась двумя членами. Но Ирощенко и Воробьев пока были заключенными и отбывали срок наказания и, пожалуй, это обстоятельство не давало четверке приступить к совместным операциям.

Братья Брагины часто встречались на квартире Сергея. После закрытия прокуратурой дела, они немного успокоились и, конечно же, радовались благополучному исходу. Легко сказать, провести такую опасную акцию и не посадить себе на хвост следователей… Анатолий до сих пор считал, что Сергей поступил, как бесшабашный авантюрист, ведь можно было, как-то иначе убрать насильника. Но дело было сделано, и Сергей пообещал брату, что такого экстрима, он больше не допустит, тем более, провались операция, отвечать бы пришлось всем.

Обязательным правилом для Брагиных считалось: после всех совершенных ими возмездий, любыми способами сообщать родственникам погибших детей, что убийца их ребенка по каким-либо причинам, скоропостижно скончался. Вот и на этот раз родители, начиная новый виток по доследованию преступления Пушкова, были вызваны в прокуратуру, где им сообщили сногсшибательную новость, что насильник умер. Мать Даши, не скрывая ликования, вскричала:

– Мерзавец этакий, нашел все-таки свое! Есть Бог на свете! По крайней мере, мы с отцом теперь будем спокойны – этот подонок будет гореть в аду.

Сергей Брагин навел кое-какие справки и подстраховался в отношении Воробьева. Инспектор договорился с врачом и пока Александра не отправили на этап, его на время перевели из транзитной камеры в больничку. Сам же Сергей решил тщательно подготовиться к другой операции – побегу Ирощенко из тюрьмы. Вся ответственность ложилась только на него, и в случае провала старшему инспектору оперчасти СИЗО придется ответить годами, проведенными в неволе. В связи с предстоящим побегом, Сергей пришел к брату Анатолию для серьезного разговора.

– Толя, помнишь капитана Ермолова?

– Еще бы, разве забудешь эту гниду. А почему ты о нем заговорил, что-то случилось?

– Это Ермолов перевел Сашку Воробьева в транзитную камеру, хотя по режимным соображениям не должен был этого делать. Я стал докапываться до истины, и вот результат, Ермолова подкупили уголовники и возможно этот след выведет нас на авторитетных воров.

– Интересно, как ты об этом узнал?

– Мне Аллочка из Спецчасти на ушко шепнула, что Ермолов в оперативных целях затребовал дело Воробьева, и добился его перевода в транзитную камеру.

– Ты еще одну глупышку соблазнил? – шутя, спросил Анатолий.

– Еще чего не хватало, – осклабился Сергей, – она замужем, и к тому же, не в моем вкусе. Тут другое важно, я намедни пробежался по своим надежным источникам и добыл кое-какую информацию, касающуюся одного знаменитого в воровских кругах человека. И сдается мне, что в городе объявился Садовников, по кличке Аркан.

– Аркан?! Который в болоте утонул?

– Дерьмо не тонет, не забывай об этом, – пошутил Сергей, – скорее всего его гибель – это фикция. Аркан по всей вероятности, начал преследовать Воробьева.

– Каким образом?

– Я проверяю одну версию, по-моему, этот вор подослал к Сашке убийцу.

– Сашка в опасности?!

– Видимо на этот раз пронесло, все обошлось коллективной дракой в камере, но на всякий случай я перевел его в санчасть в отдельную камеру, будто у медиков есть подозрение, что у него туберкулез легких. При встрече я обязательно узнаю у Воробьева об Аркане, и если он подтвердит мои догадки, мы должны помочь ему.

– Конечно, все, что в наших силах, мы сделаем. А как быть Ермоловым, неужели этот продажный выродок так и останется безнаказанным?

– Ты же не будешь жалеть, если его арестуют и привлекут к ответственности за преступление, – шутя, ответил Сергей.

– Его жалеть! – воскликнул Анатолий, – я по такому случаю пойду в церковь и поставлю свечку.

– Толя, если серьезно, я хочу его подставить.

– За связь с уголовниками?

– Это обстоятельство тоже будет иметь силу в предстоящем уголовном деле, – загадочно произнес Сергей, – мне он нужен в более важном мероприятии. На Ермолова я «натравлю» следователей и поведу их по ложному следу. Таким образом, я окажусь вне подозрения, и все это случится, когда Ирощенко окажется на свободе.

– И как ты это сделаешь?!