Путь Черной молнии 1. Новая версия

– Вы смотрите на меня, как на своего врага. Хорошо, я попытаюсь войти в ваше положение и постараюсь вас понять. А вы готовы ответить тем же? – задал он вопрос, глядя в глаза Мирошникову.

– Если ты будешь агитировать за большевиков, то получишь достойный отпор. Честно говоря, при таких взглядах, нам с тобой не по пути. Выслушать тебя, мы готовы, но не примем твою родную власть.

– А какая власть вам нужна?

– Илья, я отвечу на многие твои вопросы, но ты должен четко для себя усвоить: мы выйдем отсюда к людям только с одними политическими убеждениями. Только так, и не иначе. Одно из двух, либо мы станем единомышленниками, либо расстанемся врагами. Я не исключаю даже такого случая, что кто-то из нас останется на этом болоте.

– Тебе хорошо рассуждать, вы с Лукичом при оружии, а это дает вам определенное преимущество в решении нашего вопроса. Матвей, будь справедлив к людям, если не договоримся, разойдемся мирно, и каждый пойдет своим путем.

– Золотые слова, – поддержал Петр своего брата.

– Я тоже за то, чтобы никого здесь не убивать, – высказался Берестов.

– А если он сдаст нас чекистам? – спросил Макар, пытливо осматривая мужиков.

– Нет логики в твоем рассуждении, ты хорошо понимаешь, что нас с Петром ждет, если мы решим сдаться властям. Если все-таки меня схватят, я оставляю за собой право выбора.

– Какого выбора?

– Мы оказались в одинаковом положении и сдавать вас чекистам я не намерен, потому что у меня свои принципы.

Макар остался доволен ответом, но вида не подал, для него слова, неподкрепленные доказательством, пока оставались словами.

– Ладно, тогда прекратим спор и выслушаем сначала тебя, расскажи подробно, что случилось, за что тебя арестовали чекисты? – предложил Макар, – ведь два ведомства НКВД и РККА до мозга костей красные и шагают вместе в ваше светлое будущее.

Михеев подробно рассказал о своих злоключениях, произошедших за последние двое суток.

– Так вы, оказывается, с Романовым были друзья. Да, брат ты мой, – с кем поведешься… – с сарказмом произнес Макар, но заметив, как Илья нахмурился, перевел разговор на другую тему, – интересно, а в какое место красные вандалы отправят баржу с арестованными?

– Определенно в Томск, и боюсь, что их ожидает более тяжелая участь, чем кулаков, приговоренных на несколько лет лагерей.

– Что тебе об этом известно?

– Есть приказ, подписанный Ежовым, его зачитали на заседании УНКВД в Новосибирске и в нем говорится о немедленных арестах: в первую очередь кулаков, бывших белогвардейцев, священнослужителей и уголовников. Но меня поразило в этом указе то, что под репрессии попали простые крестьяне, рабочие и служащие Красной армии, и это навело меня на определенные мысли, ведь такое случалось и раньше, в двадцатые годы.

– Все-то ты говоришь правильно, даже чересчур и у меня складывается впечатление, что тебя подготовили к подобному разговору, – не унимался Макар, высказывая свое подозрение, что Михеев заслан чекистами.

– Верить, не верить – это твое дело, оправдываться или доказывать что-либо, нет смысла, потому прошу тебя, хотя бы войти в мое положение.

– Хорошо, – согласился Макар, – постараюсь войти, но как нам доверять друг другу в будущем? Мы с тобой имеем разные политические взгляды. Для меня прежняя Россия, не была пустым звуком, я всей душой был предан своему отечеству…

– Царской России? – перебил его Михеев.

– Илья, только что ты призывал меня к миролюбию. Россия – многонациональное государство и для этого необходимо сплочение народов. После революции люди получили избирательные права и, создав Учредительное собрание, собрались в Таврическом дворце для утверждения конституции. Большевики выдвинули ультиматум о принятии своих декретов, но большинство депутатов их не поддержало. Что же сделали большевики? Они разогнали Учредительное собрание и таким образом создали в стране все предпосылки к началу Гражданской войны. Где, я спрашиваю тебя, равенство и согласие?

– Буржуазия – это эксплуататорский класс и Советская власть сменила его на пролетариат. Социализм и капитализм в нашей стране – несовместимые вещи.

– Илья, не забивай нам голову советской чепухой. Капитализм – это частная собственность и рынок, то есть свобода предпринимательства. Социализм в нынешней России – это госсобственность, оказавшаяся в руках большевиков после переворота. Диктатура коммунистов привела весь российский народ к нищете, насилию и беззаконию. Опять же, не вижу никакого равенства.

– Я частично согласен с твоим утверждением, любая революция, прежде всего, это переустройство и самодержавная монархия рухнула под натиском простого народа. Династия Романовых – это многолетняя история убийств, дворцовых интриг и деспотизм.

– Я разве сказал что-то в защиту царя? Я, как гражданин России, недовольный последними годами правления Романовых, тоже принимал участие в февральской революции. Царь отрекся от народа и армии. Я считаю, что он предал нас в тяжелое время, и мое мнение остается незыблемым, это возврат к учредительному собранию и доведение республики до парламентаризма и последующее управление страной совместно с рабочими и крестьянами. Если ты меня понял, я говорю о свободе выбора народа. Ты с таким упорством говоришь о людском равенстве, но неужели не замечал, что творится вокруг тебя, как оттолкнувшись от царского деспотизма, большевики перешли к жесточайшей диктатуре пролетариата.

– Я не слепой и прекрасно видел, что за годы моей службы в Красной армии руководители партии поменяли многое. Только за последнее время высший командный состав армии вдруг превратился в иностранных шпионов. Тухачевский, Уборевич, Фельдман, Якир, Эйдеман стали изменниками родины.

– Илья, а ты знаешь, что Тухачевский владел информацией о том, что Сталин еще перед февральской революцией работал на царскую охранку? И не только кровавый командарм Тухачевский, загубивший сотни неповинных крестьян, но и кое-кто из близкого окружения Сталина, считали, что в Кремле сидит обыкновенный абрек, грабивший когда-то банки и поставлявший деньги большевикам.

– Ложь! Это все происки иностранных разведок.

– Илья, ты сам себе противоречишь. То ты возмущен насильственной сменой руководства армией, то вдруг поддерживаешь Сталина. Ты уж определись и разберись, наконец, кто сидит в Кремле, враг или «отец народов».

– Для такого обвинения нужны веские доказательства, а не слухи, – не соглашался Илья с доводами Мирошникова.

– Доказательства?! Неужели ты до сих пор не узрел, что Сталин и его чекистские псы, захватив власть, уничтожили старые большевистские кадры? Сталин лгал, когда говорил, что меньшевики поддерживали страны Антанты, которые помогали контрреволюционерам, а на самом деле они были против интервенции

– Но Сталин убирал только предателей и врагов…

– Нет, и еще раз нет! Сталин убирает сильных соперников, потому что он трус и политически безграмотный деспот. Он боялся не только старую большевистскую гвардию, но и тех, кто за его спиной мог сформировать новую власть. Сталин панически страшится оппозиции и потому сегодняшние события – это не феномен, а хорошо продуманное, целенаправленное уничтожение конкурентов всех мастей. На протяжении двух десятков лет коммунисты выхолащивают народ, вытравливают из него интеллигенцию, служителей церкви, бывших офицеров царской армии, не брезгуют рабочими и крестьянами, навешивая на них ярлык «враг народа». Бездарный, неграмотный горец вдруг стал самым образованным человеком для советских людей. Рабочих закрепостил, загнав на заводы и фабрики. Крестьян лишил собственности и запер в колхозы.

– Чем же плохо социалистическое хозяйство, когда одни люди помогают другим?

– Эх, Илья, Илья, да не готово еще русское общество к социализму. Тем и плохо коллективное хозяйство, что человек лишен свободы и не может заниматься собственным трудом. Сталинская партия и все, кто ее поддерживает – вот кто имеет и распределяет блага. Нужно быть круглым идиотом, чтобы не видеть в каком рабстве живет советский народ. Раньше Россией правил царь, прикрываясь церковью, поставившей его наместником Бога на земле. А Сталина кто посадил на трон? Большевики! Единовластное правление дает ему право безгранично руководить страной.

– Тебя послушать, так в России наступило беспросветное царство тьмы, – с сарказмом заметил Михеев.

– А ты не иронизируй и имей мужество признать, что страна погрузилась в рабство. Сталин и его окружение – вот главные палачи. Все они были помешаны на крови, им мало было неугодных людей сажать в тюрьмы, важно убрать их со своего пути, чтобы не осталось упоминания о некогда могущественных руководителях большевистского переворота. Они своих цепных псов Ягоду, Агранова, Лурье уничтожили, и проредили чекистскую, старую гвардию. Ты думаешь, Сталин уживался с Дзержинским – этим психически больным, мнимым интеллигентом? Или с Троцким – этим кровавым гением Октябрьского переворота, потерявшим политическую власть и вытесненным за границу. Кстати, это Троцким была выдумана формулировка «враг народа». Ты думаешь, Сталин уступил бы сейчас Ленину – этому боязливому психопату, бежавшему в Финляндию от временного правительства, пока его соратники устраивали в Питере переворот. Этот немецкий шпион, был послан в Россию расшатать политическое положение…

– Что ты говоришь?! Как ты можешь голословно обвинять Ленина в шпионаже…

– Голословно! Илья, окстись, кого ты защищаешь? Об его предательстве весь Питер в августе семнадцатого года знал, когда генерал Корнилов собирался повесить этого немецкого шпиона. Я собственными глазами видел, как солдаты лозунгом размахивали, на котором были написаны слова «Ленина вернуть Вильгельму». Вам – красным командирам, конечно, не могли на лекциях говорить об этом факте, но мы то – белые офицеры, поддержавшие Корнилова, знали и до сих пор помним. Извини меня за сравнение, но ты напоминаешь мне толерантного «краснобая» Керенского, который положился на большевиков в наведении ими порядка в стране.

– Да что ты об этом можешь знать?!

– Я?! Да пойми ты, Фома-Неверующий, что в 1917 году многие либеральные вольнодумцы России были в курсе, что Ульянов шпион Германии, подкупленный милитаристской правящей верхушкой Рейха для свержения Николая-Второго и вывода России из Мировой войны путем революции внутри страны. Кто из этих либералов или Временного правительства прислушался к такому обвинению? Керенский оперся на большевиков, думая, что это поможет удержать власть в бунтующей России.

Михаил и Петр с огромным интересом следили за дискуссией двух офицеров, ранее служивших в противоположных армиях. Объяснения Мирошникова были настолько доходчивы, что даже Петр, плохо разбирающийся в политике, уяснял для себя самые важные вещи. Они видели, что Илья ощутимо проигрывает в диалоге. Пожалуй, в этом и состояло равенство, когда участники имели одинаковые права на выражение своих мыслей и идей. Зрелые, разумные люди, способные не только красиво говорить, но и выслушивать, имели шанс понять друг друга и прийти к какому-то единому мнению. К этому и стремился Мирошников, чувствуя, что Михеев не был отъявленным палачом советской системы. Макар видел, что Илья сомневается и уже довольно давно, потому как не сильно сопротивлялся перед обнародованным фактом состояния высшего руководства коммунистов. Чтобы перейти от высокой политической дискуссии к простому, людскому объяснению, Макар вспомнил, как Михеев рассказывал о себе и перешел к делам насущным.

– Я не отрицаю, что Сталин поднаторел в политике, но он дилетант во многих науках. К примеру, чтобы правильно руководить людьми, не нужно расслаивать народ, спрессованный годами традициями и устоями государства.

– Что ты имеешь в виду?

– Допустить к правлению колхозами безграмотную бедноту, не наученную даже управлять собственным хозяйством, это что-то невероятное. До чего дошел народ в стране, искалеченной военным коммунизмом, теперь даже середняк стал «врагом народа». Посмотри на нынешнее рабоче-крестьянское «сословие» – воспитанное на грабежах своих же односельчан. Ты сам рассказал, что твой отец вышел из бедняков и дожил до уровня середняка, подняв свое хозяйство. Ты, красный командир, стал невольным участником ограбления своего отца, когда после прихода большевистской власти он лишился всего.

– Матвей, время было тяжелое, целые области голодали, у людей работы не было.

– Подожди, речь сейчас идет о том, что вас ограбили большевики, а ты продолжал служить этим идолам. Ты это осознанно делал или под влиянием красной пропаганды?

– Ты хочешь запутать меня?