Тихая охота

Тихая охота
Александр Томин

Два мира издавна живут рядом. Не пересекаясь и не мешая друг другу. А если все же сталкиваются их интересы, то отражается сие действо только в сказках и преданиях.

Александр Томин

Тихая охота

Дремучи уральские леса. Много тайн и загадок спрятано в зелёном океане, раскинувшемся на огромном пространстве. В скрытых от глаз укромных обителях его существует многое, о чем негромко повествуют седые предания. Мир параллельный, древний и непознанный живёт отдельно от людского племени, суетливого и жадного. Поуменьшили, конечно, люди хвойно – лиственную бесконечность, поиспохабили. За те века, названные не в меру поумневшими обезьянками человеческой историей, много неприятностей и пакостей поистерпели леса. Но мелко это, суета существ неразумных. Дремучи уральские леса. И древни.

* * *

Филипп Денисович Козырев был доволен собой. Прошедшая неделя сулила хороший барыш, способный увеличить и без того немалые накопления. Конечно, если где-то прибывает, то в другом месте обязательно убывает. Проворачивая операции, чрезмерно чувствительными людьми называемыми мошенничеством, Филипп Денисович строил свое финансовое благополучие на горе людском. А что такого? Каждый сам выбирает свои дороги, сам себя судит и хвалит. Взять хотя бы последний случай. Бабка, лет под сто, не меньше – ну на хрена старой такие угодья – почти три гектара лесов и полей в живописном месте области. Порезать на участки, продать – отличный кульбит получится. Бабка все равно полутора ногами в могиле, из наследников только внучка – Козырев видел ее мельком, пуглива, настоящая лесная дева. Пусть работать идёт – официанткой там, или на панель. Отжато имущество у старухи было технично, комар носа не подточит, вот только этот её взгляд… Неуютно стало Филиппу Денисовичу, муторно как то. Даже удивительно – уж за столько лет в бизнесе душа давно мозолями покрыться должна была. Стерва старая! И запала же в память.

Чтоб развеяться и отвлечься, решил Козырев метнуться на загородную свою фазенду. По дороге из окна автомобиля углядел рядок пейзан, продающих дары леса – красноголовики, обабки, белые грибы – в этом году изобилие. Пусть лохи покупают! У Филиппа Денисовича имелся в наличии катер, можно по – быстрому сплавать на другой берег реки, куда почти никто не ездит, и самолично набрать без особого труда полные корзины. Ближе к ночи подтянутся друзья – компаньоны, девок привезут – под водочку жареха отлично зайдет. Красота!

По приезду Филипп Денисович строго выговорил наемному сторожу за непорядок на участке, после чего занялся приготовлениями к походу. Переоделся в фасонный натовский камуфляж и берцы, покидал в корзины антиклещевой дезодорант, бутылку газированной воды и флягу с виски, завел катерок. Пока прогревался мотор, настроил в айфоне навигатор, прикинул направление. Широкая река была спокойна, с безоблачных небес светило на грешную землю ласковое августовское солнышко, Козырев с удовольствием закурил, предвкушая азарт тихой охоты. Минут через двадцать спокойного плавания, катерок мягко ткнулся в песчаную отмель на другом берегу. Закрепив как следует береговую цепь, Филипп Денисович тщательно побрызгал на себя дезодорантом, подхватил корзинки и, миновав пологий подъем, окунулся в зелёное море леса.

Первый гриб – средних размеров красноголовик, он обнаружил, не прошагав и километра. Довольно крякнув, Козырев выщелкнул лезвие выкидного ножа, опустился на корточки. С почином! Позволив себе солидный глоток виски, он внимательно оглядел окрестности в поисках коллег охряного красавца. Нет, один. Ну и ладно. Через некоторое время, под густым кустом папоротника, был обнаружен ещё один, потом два стоящих рядышком обабка, кучка маслят. С понятным азартом Филипп Денисович пробирался сквозь заросли кустов, отодвигал склоненные до самой земли еловые лапы, взбирался на возвышенности и спускался в низины. Через какое-то время одна корзина была доверху заполнена. Козырев присел на поваленную ветром сосну, утер испарину с чела, вынул из нагрудного кармана телефон. Ничего себе! Уже девять, а к одиннадцати надо вернуться, да и темнеть скоро начнёт. Пора поворачивать обратно, идти чуть в стороне от прежнего маршрута. Так он и поступил. Опа! Белый! Каков красавец! Быть может, в той стороне ещё найдется, надо проверить. Неожиданно начал накрапывать мелкий, осенний какой-то дождь. Досадно, как раз поперла грибная удача. Филиппу Денисовичу даже пришлось выкидывать из корзины грибы, собранные ранее, чтоб освободить место. Вдоль протоптанной кем-то тропинки росли отборные боровики, и Козырев хвалил себя мысленно за решение свернуть именно в эту сторону. Отличный день! Вот только дождь усилился, и потемнело. Филипп Денисович заставил себя остановиться, потянулся за сигаретами. Хватит! Жадность – она фраеров губит, а надо ещё на местности определится. Он потянулся за телефоном и застыл в недоумении. Карман был пуст. Что за черт! Лихорадочно обшарив куртку и штаны, он вынужден был признать потерю. Не застегнул, видимо, карман, раззява. Хрен с ним! Река примерно в той стороне, по берегу можно дойти до катера. Подкрепив силы парой глоточков, Козырев подхватил потяжелевшие корзины и двинул в обратный путь. Дождь ещё усилился, и видимость упала почти до нуля. Упрямо шагая в выбранном направлении, он больше всего опасался споткнуться, и рассыпать богатую добычу этого дня. Тяжелые ветки периодически хлестали Филиппа Денисовича по лицу, камуфляж намок и в ботинках хлюпало, но он пер вперёд, как кабан, изредка ругаясь сквозь стиснутые зубы. Да где же эта река, мать ее!

Внезапно сквозь темные переплетения леса мелькнул свет. Неужели здесь кто-то живёт? Так или иначе, у них найдется телефон, да и дождь можно переждать, порасспросить о дороге. Свернув с тропинки, Козырев направил стопы к огню. Метров через пятьсот его взгляду открылось скромное подворье, за покосившимся плетнем виднелась ветхая избушка, такое впечатление, росшая прямо из земли. Корни какого-то дерева, служившие ей фундаментом, вызывали стойкие ассоциации с куриными лапами. Освещено было одно единственное окошко древнего сооружения, чуть в стороне стояла такая же ветхая банька, виднелся кусочек огорода с жухлой травой. Что ещё за отшельники? Оглядевшись ещё раз, и не обнаружив в пределах видимости собачьей будки, Филипп Денисович решительно прошагал к полусгнившему крыльцу с двумя ступеньками, забарабанил в дверь.

– Откройте, люди добрые. Спасите от непогоды.

В домике послышалось какое-то шевеление, шаркающие старческие шаги. Оглядываясь по сторонам в ожидании, Козырев заметил, что столбики плетня украшены по верху какими-то круглой формы навершиями, гладко отполированными, дающими тусклый отблеск.

– Хто там? – голос был старческий, дребезжащий.

– Открой, бабушка, турист я, заплутал немного. Грабительских и охальных, – он хмыкнул под нос, – намерений не имею!

С противным скрипом отворилась дверь.

– Ну входи, коли так, турист, обогрейся, – согнутая годами старушенция впустила его в полутемные сени, – снимай обутку, проходи в горницу.

С удовольствием скинув сырые берцы, Козырев шагнул в комнату за своей провожатой. Вот это да! Во всю стену раскинулась циклопических размеров печь, в открытый зев которой можно было целиком засунуть теленка. Печка весело гудела, потрескивали берёзовые поленья. Филиппа Денисовича окутало блаженное тепло.

– Не стой столбом, турист, садись на лавку да рассказывай, – бабуся схватила кочергу и принялась шуровать, подбросила полешков.

– Да особо нечего рассказывать, бабушка, – пожал плечами Филипп Денисович, уселся на широкую лавку, – приплыл с того берега на катере, пошёл за грибами, увлекся. Тут дождь, темнота. Увидел свет, решил попроситься переждать непогоду, а то как бы простуду не подхватить.

Козырев извлёк флягу, спохватился.

– Выпьешь со мной, бабушка?

– Отчего же нет, сейчас аршины подам.

Не чинясь, бодрая, несмотря на годы и согнутую спину, старушка поставила перед гостем глиняные стаканчики, присела напротив.

– Ты, может, есть хочешь, турист? Быстро соберу.

– Да ладно, обойдусь. Как звать вас, добрая женщина?

– Ядвига Гвидоновна я. А тебя, мил человек?

– Филипп Денисович. Ну, за знакомство.

Опрокинув в себя бодрящую жидкость, Козырев, прежде чем перейти к следующим интересующим его вопросам, взглянул на хозяйку внимательнее. И вздрогнул. Так похожа она была на давешнюю обманутую им старушку. То же вытянутое лицо с острым подбородком, пара бородавок с седыми волосками, крючковатый нос и мудрый, пронизывающий взгляд синих глаз. Даже платок на голове повязан похожим образом. Сестры, что ли? Как фамилия у той была? Не вспомнить.

– Уголёк стрельнул, Филипп Денисович? Что-то вздрогнули вы.

– Уголёк. А скажите, Ядвига Гвидоновна, вы что, одна здесь живёте? Где родные ваши, близкие? Как с хозяйством справляетесь? Электричества не проведено?

– Да зачем оно мне, твое елехтричество. А родных нет, одна я на свете осталась, – старушка вздохнула, – так уж сложилось. Земля вот сама родит, и ладно, много ли мне надо.

– А дрова то кто колет?

– Сама справляюсь, – махнула Ядвига Гвидоновна рукой с вытянутыми, темными какими-то ногтями. – Ты про себя расскажи – чем живёшь, как живёшь. В Бога веруешь?

– Да нет, как-то привык я больше на себя рассчитывать. А занимаюсь чем – торгую помаленьку тем да этим

– Купец, значит?

– Ну да, можно и так назвать. Вот, кстати, не желаете продать свой участок? В город переехать, в благоустроенную квартиру с телевизором и телефоном. У вас ведь и телефона нет? Как же вы новости большого мира узнаете?

– Слухами, милок, земля полнится. Ты хочешь сказать, что можешь меня в город переселить? По доброте душевной?

– Ну, обычный процент возьму. А документы имеются у вас? Свидетельство о собственности на землю и постройки?

Филипп Денисович подлил в стаканы алкоголя, приготовился привычно обрабатывать приютившую его старушку, как делал это не единожды, но снова вздрогнул, когда тихую атмосферу деловых переговоров пронзило пронзительное басовитое мяуканье, и черный кот, размером с добрую овчарку, степенно вышел на середину комнаты, воззрился на хозяйку требовательными желтыми глазами.

– Проголодался, – ласково улыбнулась старушка, продемонстрировав на удивление крепкие и целые зубы, – скоро ужинать будем.

– До чего здоровый!

– Откормленный, балую я его. Ты, милок, не желаешь ли в баньке попариться? Как раз перед твоим приходом истопила. Дожжь то надолго зарядил, а до реки, где твой катер, ещё верст пятнадцать шагать. Увлекся грибочками-то! Оно и понятно.

– Увлекся… Пожалуй, действительно, лучше переждать. А к деловым переговорам можно и позже вернуться.

– Иди, турист, прогрей косточки. Одежонку скидывай, я ее просушу. Выйдешь чистый, мяконький, тут и поужинаем.

– Спасибо, Ядвига Гвидоновна. Да, а грибы мои можете взять, использовать, сколько надо.

– Вот спасибо, добрый человек, Найдешь дорогу? Веники еловые замочены, попарься как следует, – старушка сладко улыбнулась, ещё раз продемонстрировав Филиппу Денисовичу впечатляющий набор зубов.

"Интересная всё же старушонка, – размышлял Козырев, вытянувшись на верхней полке парилки, – и земля у нее сама родит, и дрова она колет, как Бельмондо. Фуфлом несёт. Но ничего, и не таких раскручивали. Жалко, у этой бабки внучки нет – потерла бы спинку, хех… И телефона нет, пацаны, небось, волнуются. Хотя вряд ли – есть хозяин, нет его – нажрались и развлекаются, благо завтра выходной. Не унесло бы катер, не хочется здесь робинзонить. А парок то хорош, аж дух захватывает! Молодец, бабка. Каждая косточка прогрелась! Неужели для себя так топит, старая? Или ждёт кого? Не похоже. Домик, конечно, говенный, а сколько земельки за каргой записано? Вдруг тоже несколько гектаров".

Упрятанная за стеклом свеча давала совсем немного света, поэтому сначала Филипп Денисович долго искал, чертыхаясь, свою одежду в предбаннике, пока не вспомнил, что бабка хотела её просушить. И когда она зашла? Не слышал. Завернувшись в сомнительной чистоты простыню, оставленную на лавке, он хотел привычно пригладить кудри, но не обнаружил зеркала. И в доме их не было. Оно и понятно – на себя старухе любоваться, что ли.

Пробежав по мосткам к избе, в очередной раз прокляв не ко времени разразившийся ливень, Филипп Денисович ввалился в жарко натопленную комнату. Старушка уже ожидала его, хозяйничала у стола.