Лемурия

«Из-за Светланы он такой, только из-за неё!» убеждал себя Игнат. «Но это пустяки, пустяки… Нынче не эпоха романтизма, чтобы из-за бабы с ума сходить. Пора, Миша, отрывать тебя от флакончиков этих, от воспоминаний и от самоедства дурацкого! Пора конвейер запускать. Три романа с тебя до следующего лета. Как минимум! Три!»

– Так по поводу доходов, – улучив момент, как бы между прочим заметил Игнат. – У нас тут не Америка, не гнилой Запад, чтобы автор, пусть даже и очень успешный, до конца дней своих на ройялти жил. Издавался ты, Миша, в своё время неплохо. Были времена, когда замечательно, шикарно даже издавался. Таку серию у меня в издательстве выдержал – пятнадцать романов! Пятнадцать – и безо всякий «негров». Сам! Собственноручно и собственномысленно! У меня ведь мало таких авторов, Миша, мало.

Игнат вздохнул тяжело.

– Беда прямо! Измельчал народишко, скурвился. Иного и автором не назовёшь. Честолюбия полно, аж из ушей лезет. Гордыни столько, что сам Люцифер от зависти мохнатые локти грызёт. Гламура – хоть вилами грузи. Полный воз этого гламура! Ей-богу, все углы в архиве гламуром завалены, крысы читать не поспевают. Одна радость – макулатурой обеспечены основательно, лет на десять вперёд. А вот идей – нет.

Игнат налил рюмку до краёв и одним махом осушил.

– Омлет кончился, салат – опять же… С закусью проблемы, – предупредил Искандеров.

Игнат помотал головой и сложил пальцы кукишем.

Выдохнул.

– Нету, Миша! Авторов много, бумаги много, типография заказами завалены. Идей – хрен!

Игнат с удивлением посмотрел на кукиш и распрямил пальцы.

«Один, два… Четыре, что ли?»

Он фыркнул недовольно.

«Пять, конечно. Развезло, блин…»

– Лепят муть какую-то, Миша… Но народом!..

Игнат показал пальцем на потолочный светильник.

– Народом муть востребована!

Игнат покачнулся и, схватившись за край стола, спросил жалобно:

– Что я могу с народом поделать?

Он стукнул кулаком по краю стола.

– Что я с этой сволочью могу поделать?! Он же по-тре-би-тель!

Последнее слово Игнат произнёс нараспев. И застонал.

– Он деньги платит! Деньги!

Игнат наполнил рюмки.

– За народ, Миша! За читателей! За потре… треби…

Язык у Игната явно начал заплетаться.

– Потребителей изящной словесности! Особенно – высокопос… Тьфу! Высокопоста… вленн… нны… Ных! И платёжеспо… собны… Ных!

Встал. И потянул Искандерова за рукав.

– Стоя, Миша, стоя! Только стоя! За народ – стоя!

– Шутовство это, Игнат, – ответил Михаил.

И выпил, не вставая.

– Не любишь народ? – с кривой усмешкой спросил Игнат.

Опрокинул. Выпил свою порцию. Опять – одним глотком.

И рухнул на опасно заскрипевший стул.

– Правильно…

Игнат кивнул.

– Правильно, Миша. Народ никто не любит, он сам себя не любит. И я бы… Да вот беда, деньги нужны! У меня же полиграфия, производство. Заказы, расходы, кредиты. Кредиты, будь они неладны! План у меня, Миша, план! Это же как завод – не остановить. И люди на меня работают, а им зарплату надо платить. Ты автор, тебе легко. Принял красивую позу, байроновскую, к примеру. Плащ запахнул, да встал на утёсе! И – всё! Вне игры! А я…

Игнат постучал пальцем по столу.

– Я – производственник. Предприниматель. Я должен выпускать то, что продаётся. И любой, любой тебе скажет!..

– Игнат, к чему всё это? – спросил Искандеров. – Мы об этом говорили уже много раз. Ты хотел, чтобы я делал красиво – и я делал красиво. Ты хотел получить ликвидный текст – и получал.

– Ликвидный? – переспросил Игнат.

И усмехнулся.

– Нет, Миша, нет! Авторы бывают ликвидными или нет. Это они продаются! Их имена продаются! А тексты… С ними у тебя проблем не было. С текстом, с идеями. Но… Это ведь я сделал тебя продаваемым. Это с моей подачи ты стал ликвидным. Попал в оборот! В прибыльный сектор! В яблочко! В десятку, чёрт возьми!

Игнат потянулся к бутылке.

– Хватит! – остановил его Искандеров и убрал бутылку под стол. – Похоже, ты не просто так в гости напросился. По душам решил поговорить? Тогда с коньяком завязываем. А то у тебя уже язык заплетается. Ещё пару глотков – и одними междометиями заговорим. А потом на мычание перейдём. Лучше так посидим… Или чаю?

Игнат погрозил пальцем кухонной мойке.

– Не-е, – протянул он. – Напрасно убрал, Миша. Напрасно бутылку убрал! У меня алкогольная релаксация…

– Глупость из тебя лезет алкогольная! – заметил Михаил. – При чём здесь – любишь народ или не любишь? Может, и любил бы до беспамятства, только на черта ему моя любовь? К чему эта демагогия, Игнат? Пришёл в жилетку поплакаться? На времена и нравы пожаловаться? Ну что ж, давай скажем другу другу красивые и правильные слова. Давай поклянёмся, что будем трудиться не жалея сил, и дадим измученному бытом обывателю парочку книг в красивой обложке, которые помогут ему скоротать время в метро. Или, пардон, в ватер-клозете.

– Три! – заяввил Игнат.

Поднял и быстро опустил три пальца.

– Три книги дадим!