Пленники темной воды

«Утверждаю, что очень серьёзно!»

«… В этом случае ваша информация уйдёт очень, очень высоко. Но если вы, использую нашу заинтересованность в ваших связях или вашей информированности, начнёте вести не вполне честную игру… Вы понимаете, какого рода проблемы у вас возникнут в этом случае?»

«Да, вполне».

«Надеюсь, вы и в самом деле настроены на сотрудничество».

«А у меня нет другого выхода, Лартс. Ваш… человек…»

Вот здесь, именно в этом месте хрипы стали особенно явственно слышны. Вильяру даже показалось, что у Дмитрия началась одышка… Или просто комок докатил к горлу?

«… Ваш человек это поймёт. Поймёт, когда я начну излагать свои условия. Нет, пока не могу… Мне надо собраться. Решиться. Давайте вечером… Я буду. Ровно в восемь вечера. Давайте…»

Всё, на этом запись оборвалась. Дмитрий ушёл. Как говорил Лартс – неожиданно замолчал, махнул рукой и быстро пошёл прочь. Не оглядываясь. Смотрел прямо перед собой. Правую руку засунул в карман плаща, левой махал в такт шагам. Голову держал высоко. Шаг решительный, быстрый…

«Не суетился» отметил Лартс. «Чувствуется, мужик сильный, волевой. Не из пугливых. И к истерике не склонен. Соображает неплохо. Но чего-то всё-таки боится… И здорово боится! У таких людей мышление рациональное и к беспричинным страхам он явно не склонен. Не темноты же он боится и не чертей под кроватью!»

«Тогда чего?» спросил себя Вильяр.

И открыл глаза.

Чего?

Пора!

Вильяр встал и открыл шторы. Прикрыл ладонью глаза, защищая их от плеснувшего в лицо яркого света. Утренние облака растаяли под солнцем, и небо, кроткое голубое небо глядело сверху на просыпающийся город.

«Бабушка когда-то говорила» вспомнил Вильяр. «Ангелы ночью умывают солнышко. И укладывают его спать. И райской росою моют небо. Потому оно каждый день как новое. С самого сотворения мира… Лииза всё ещё спит. Это хорошо. Пусть выспится. А я уехал… по делам. У меня сегодня много работы. У меня сегодня очень длинный день».

Вильяр вышел в коридор, надел куртку. На ходу подхватил портфель, что приготовлен был заранее, с вечера, и на минуту остановился у двери. Прислушался, надеясь уловить чуть слышное, ровное дыхание спящей Лиизы.

И повернул ручку замка лишь после того, как звук этот, слабый, едва различимый, быть может призрачный, но такой милый, родной, такой знакомый – долетел до него.

«Сладких снов» пожелал Вильяр.

Едва только закрыл за собой дверь.

– 9 —

21.06.1994, вторник, 13.40, Санкт-Петергбург

– Ну и цены у вас в Питере! Не угонишься! Это ж надо – три тысячи за тарелку супа!..

– Так это смотря где питаться, Захар Петрович. Ежели в ресторане…

– Да где там в ресторане! Вон, в кафешку какую-то зашёл по дороге. За полный обед, ну там – первое, суп, стало быть, второе, компот, за всё это – под шесть тысяч, и это ведь, считайте, без мяса почти. Второе – жаркое, так написано. А где там мясо? И нет почти, кусочек – еле виден. Жаркое… Какой уж ресторан! В ресторан и не суюсь.

– У вас то, в Нижнем, с ценами полегче ситуация?

– Да тоже не очень. Но с вашими не сравнить. Мне на мои командировочные тут как раз неделю протянуть.

– Проблемы у вас с финансами?

– Да как сказать…

– Как есть.

– Да у кого их нету?

– У всех есть. У кого-то больше, у кого-то меньше. А у вас в конструкторском бюро как? Зарплату не задерживают?