Повстанец

И, переведя передатчик на резервную волну, произнёс в микрофон:

– Всем штурмовым группам…

Ему показалось, что говорит он медленно, почти по слогам.

– Говорит борт-пятнадцать. Обработка местности! Всем покинуть квадрат один-один. Осторожней, рябета, поджаривать буду на полную мощность!

«Никаких следов…»

Он, конечно, не произносил этих слов даже шёпотом. Просто подумал.

«Проклятые микрофоны! И что за демоны вас придумали!»

Впрочем, он знал, что за демоны нашпиговали кабины всех гравилётов подслушивающими устройствами и системами контроля.

Эти демоны – инженеры из технической службы полевой жандармерии.

– Ах, красавица, я весь в огне! – запел динамик.

«Вот шутники!» подумал лётчик. «Это Генфер дурачится… Нашёл время!»

– Кто эфир засоряет?! – рявкнул Смотрящий. – Борт-одиннадцать, это вы?

– Я! – весело ответил Генфер. – Поднимаю боевой дух товарища!

– Ещё раз так поднимете – отдам под трибунал, – пообещал Смотрящий.

Генфер промолчал в ответ. Впрочем, мысли его лётчик и так мог угадать.

У самого были такие… нелояльные.

Разве только мотив дурацкой песенки, что распевали они вместе с Генфером в отпуске в одном из кабаре Готтарда, в такой момент показался ему неуместным, точнее – неуместно, едва ли не издевательски, легкомысленным.

«Но Генфер далеко» успокоил себя лётчик. «Он не видит то, что вижу я… Весь в огне! Скажет тоже…»

Лётчик слегка потянул ручку управления на себя и увеличил тягу планетарных двигателей.

Гравилёт послушно пошёл вверх, с небольшим наклонов вправо, по полукругу уходя в высоту.

– Эшелон-три, – доложил лётчик. – Внимание! Удар!

Он нажал кнопку запуска плазменной установки. В днище гравилёта отошли в стороны крышки люков, закрывавших излучатели плазменных установок.

Бортовой компьютер автоматически затемнил стёкла кабины и вывел на экран на пульте управления увеличенную картинку: улицы посёлка, схваченные линиями красного, размеченном рядами цифр, перекрестья прицела.

«Я ведь точно над площадью» подумал лётчик. «Или… шагов на сорок в сторону?»

И потёр виски, с трудом удерживаясь от желания инстинктивно зажмуриться.

«Чего раскис?» упрекнул он себя. «Первый раз, что ли?»

Бледно-голубое сияние волнами пошло по корпус гравилёта, свист двигателей сменился надрывным гудением – и плазменные установки с рёвом извергли вниз потоки слепящего, белого, испепеляющего, мертвящего света.

На экране квадраты бывших кварталов посёлка исчезли в белой, клубящейся и вспыхивающей короткими огненными всполохами серой пелене, синими искрами по экрану пошли помехи.

В доли мгновения огонь поглотил остатки жилищ, тела погибших, саму память о бывшей здесь жизни, и почерневшая земля покрылась быстро спекающейся от жара каменеющей коркой.

Серая пелена чернела, раскалённый воздух поднимал вверх облака тёмного пепла.

Пепла, в который обратились люди, дома, книги, цветы на полках, блокноты с расписанием ненаступившего дня, именинные записки с обещаниями долгой и счастливой жизни, подарочные адреса, нити с узелками на память…

Одежда, машины, тележки с продуктами, шкафы с медикаментами, полки с непросроченными продуктами.

Всё, всё, всё – копившееся годами.

«Никаких следов» повторил лётчик. «И эти… на площади…»

И некстати посмотрел на фотографию, на приборной доске.

Элмет ждал его в зале для упражнений.

Тренер Кетз (робот, собранный из гибких блоков органопластика) помигивал попеременно шестью выпученными фасеточными глазами, гоняя несчастного Элмета по беговому кругу.

– Затраты энергии недостаточны, – бубнил Кетз, пластиковым шаром перекатываясь из одного угла зала в другой. – Я так же рекомендую занятия на тренажёрах, программу для которых…

– И слушать тебя не хочу! – кричал ему в ответ запыхавшийся Элмет. – Каждый кусок пластмассы… воображает… себя…

– Не отвлекайтесь, господин Элмет, – безжалостно обрывал его Кетз. – Разговоры сбивают дыхание. И ещё рекомендую вам…

– Каэ! – радостно воскликнул Элмет, завидев в дверях зала Денкиса. – Заходи же скорей. И спаси меня от этого мучителя!

Денкис переступил через скатанные в рулон маты, сложенные у входа, и, широко раскинув руки, побежал навстречу Элмету.

– Стой! – с наигранной строгостью сказал Каэ. – Властью старшего пилота останавливаю тренировку и требую отчёта, по какой причине лишили меня завтрака!

– Спаситель! – и Элмет бросился ему на шею. – Если бы не друзья…

И, повернувшись в Кетзу, бросил ему подчёркнуто небрежно:

– Сам видишь, почтенный тренер, занятия окончены. Ступай-ка в свой угол и жди там новую жертву!

– Я записал последнее упражнение в долговременную память, – заявил Кетз, и в голосе его явно послышались нотки злорадства. – В следующий раз, господин Элмет, мы начнём занятия именно с этого упражнения. А потом будет разучивать упражнения из древней, благородной борьбы эклит!

Кетз блеснул одновременно всеми глазами, и, свернувшись в шар, откатился в самый дальний угол зала.

– Слышал? – спросил Элмет.

Впрочем, вопрос этот был явно риторическим. Конечно, Каэ слышал.