Последний отзыв
Очень интересная!
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
О специфике развития русской литературы XI – первой трети XVIII века: Стадии и формации
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
О специфике развития русской литературы XI – первой трети XVIII века: Стадии и формации
Александр Николаевич Ужанков
В монографии впервые в литературоведении представлена теория литературных формаций и стадиального развития русской литературы XI – первой трети XVIII века, которая может послужить теоретической основой для построения новой концептуальной истории русской литературы XI–XVIII вв. Рассматриваемый материал обусловил композицию книги: она состоит из теоретической и практической частей. В первой части внимание уделяется проблеме периодизации и стадиального развития русской литературы XI – первой трети XVIII в. и ее литературных формаций. Вторая часть представляет в сжатом виде пример использования выдвинутых теоретических положений при выстраивании истории древнерусской словесности.
Книга адресована как специалистам-медиевистам, так и студентам, аспирантам и всем интересующимся проблемами древнерусской словесности.
В оформлении переплета использован фрагмент иконы Св. апостола Иоанна Богослова
Александр Николаевич Ужанков
О специфике развития русской литературы XI – первой трети XVIII века: Стадии и формации
Светлой памяти моего отца Ужанкова Николая Филипповича посвящаю
Введение
В курсе лекций, читанных в зимнем семестре 1925–1926 гг. в Венском университете, Н. С. Трубецкой констатировал: «Суждения и представления о древнерусской (и допетровской) литературе подчинены совершенно ложным концепциям. Ее, как и всю культуру допетровской эпохи, сравнивают с европейской, судят о ней с этих позиций, в силу чего, разумеется, и понимают ее абсолютно неправильно (курсив мой. – А. У.). К сожалению, такой неверный подход к древнерусской литературе содержится во взглядах самих русских литературоведов. Реформы Петра Великого создали пропасть между допетровской и послепетровской Россией, и новые поколения, пришедшие после Петра, смотрели на все дореформенное как на варварское, примитивное и малоценное. Лишь в начале нашего века, когда была заново «открыта» древнерусская живопись, невероятно высокий уровень иконописи поколебал миф о древнерусском «варварстве» и поставил под сомнение его истинность. Но случившееся с живописью, к сожалению, не произошло с литературой: она и доселе не «открыта»[1 - Трубецкой Н. С. История. Культура. Язык. М., 1995. С. 544.].
Увы, приходится отмечать, что приведенное выше суждение Н. С. Трубецкого осталось актуальным и в начале XXI столетия.
Открыть древнерусскую словесность – значит проникнуть в смысл написанного сакральным церковнославянским языком божественной литургии, как этот смысл открывался, по Благодати, древнерусскому автору (а практически все древнерусские творения XI–XV вв. можно назвать боговдохновенными), а не как он мнится или представляется нам, т. е. попытаться взглянуть на древнерусские духовные творения и мирскую словесность глазами их создателей и попытаться понять их предназначение в ближайшем культурном окружении эпохи, в которую они были созданы, и, что особенно важно для произведений XI–XVII вв., с учетом религиозного мировоззрения их творцов.
До начавшейся в начале XVII века секуляризации сознания мировоззрение древнерусского книжника было религиозным, и основой для понимания, как отдельного древнерусского творения, так и всей средневековой словесности в целом, служит Православие. Не учитывать это обстоятельство, пренебрегать им, значит сознательно (или бессознательно) уходить от поиска того смысла, который вкладывал древнерусский автор в свое творение, подменяя его современной интерпретацией, а в конечном итоге – удаляться от истины[2 - Четверть века назад, в статье «Влияние церковной культуры на литературные приемы Древней Руси» Р. Пиккио писал: «.. Никакая теория литературы не может быть понята вне единства православного учения. Это учение считалось универсальным и должно было определять поведение человека как в церковной, так и в светской жизни, поскольку и то и другое являлось частью вселенской церкви». И «…еще не стало общепринятым считать, что церковная культура являлась основным источником вдохновения для древнерусских авторов. Пора отставить в сторону нежелание признать этот факт». Переиздано в кн.: Пиккио Риккардо. Slavia Orthodoxa: Литература и язык. М., 2003. С. 127, 123.].
Чтобы понять смысл средневекового произведения необходимо изучить мировоззрение эпохи, в которую оно было создано, основные ее темы и идеи, и трансформацию самого мировоззрения на пути к секуляризации, и эволюцию писательского сознания и отношения древнерусских книжников к творчеству. Нельзя сказать, что таких работ у нас не было. Они есть, но их катастрофически мало, и они не всегда верно отражают мировоззренческие процессы, происходившие в Древней Руси.
По сути дела, необходимо выстраивать новую историю тысячелетней русской словесности. Причем речь идет не просто о по-новому написанной истории русской литературы, разговор следует вести о ее концептуально новой научной платформе.
«Со всей определенностью необходимо заявить: нужна новая концепция русской литературы, которая учитывала бы ее подлинные национальные и духовные истоки и традиции», – пишет В. Н. Захаров (курсив его. – А. У.)[3 - Захаров В. Н. Русская литература и христианство // Евангельский текст в русской литературе XVIII–XX веков. Петрозаводск, 1994. С. 5.]. С ним солидаризируется И. А. Есаулов: «Требуется новая концепция русской литературы, причем крайне наивно представлять дело таким образом, что достаточно лишь описать и систематизировать ранее неизвестные литературные и культурные факты – и на основе этой систематизации сама собой родится, наконец, «подлинно научная» история литературы, скорректированная и «полная» по отношению к истории уже существующей. Однако, к сожалению, именно такое «позитивистское» мышление преобладает в настоящее время в среде отечественных литературоведов»[4 - Есаулов И. А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск, 1995. С. 3.].
В данной монографии предпринята попытка выделить основные проблемы построения новой истории древнерусской словесности и указать пути их возможного решения.
Важнейшая из них – это построение теоретической истории древнерусской литературы, основанной на изучении средневекового мировоззрения и художественного метода.
Следует напомнить, что в XX веке в качестве теоретической концепции истории русской литературы ряд ученых (В. Н. Перетц, П. М. Сакулин, В. П. Адрианова-Перетц, Д. С. Лихачев, а Д. И. Чижевский – украинской) рассматривали теорию литературных стилей эпохи, построенную на части типологических обобщений исследуемых явлений.
Концепция стилей эпохи нашла поддержку и в трудах искусствоведов (И. Э. Грабаря, Н. П. Кондакова, Д. В. Айналова, М. В. Алпатова, А. И. Некрасова, Г. К. Вагнера и др.) и была использована в качестве основы истории древнерусской живописи и искусства.
Между тем теория литературных стилей эпохи не воспринималась всеми литературоведами безоговорочно, и ряд ученых подвергли некоторые ее положения критике (В. В. Кусков, В. А. Грихин). Тем не менее предпринималась попытка сделать ее базисной для построения теоретической истории русской литературы, о необходимости которой говорил еще в 20-е годы ХХ в. П. М. Сакулин[5 - Сакулин П. Н. Синтетическое построение истории литературы. М., 1925.], а в конце того же века Д. С. Лихачев. Однако идея создания теоретической истории древнерусской литературы оказалась нереализованной и в его собственных трудах[6 - Хотя Д. С. Лихачев и сделал немало в этом направлении. Об этом свидетельствуют его труды: Человек в литературе древней Руси. М.; Л., 1958. 2-е изд. М., 1970; К изучению художественных методов русской литературы XI–XVII вв. // ТОДРЛ. Т. XX. М.; Л., 1964. С. 5—28; Развитие русской литературы X–XVII веков. Эпохи и стили. М., 1973; Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд. М., 1979.].
Камнем преткновения оказался вопрос о художественном методе в древнерусской литературе. Даже десятилетняя дискуссия не смогла ответить: в древнерусской литературе существовал только один художественный метод или несколько? Не была прослежена и связь художественного метода с мировоззрением[7 - См. обзоры проблемы: Пурыскина Н. Г. О художественном методе древнерусской литературы. Воронеж, 1988; Ужанков А. Н. Стадиальное развитие русской литературы XI – первой трети XVIII века. Теория литературных формаций. М., 2008. С. 100–158.]. Это – вторая важнейшая проблема.
Поскольку художественный метод претерпевал изменения на различных хронологически выделяемых мировоззренческих стадиях, то возникает и еще одна требующая своего разрешения проблема: периодизация развития средневековой литературы и выявление этих самих стадий развития.
Вместе с нею возникает и вопрос о границах средневекового периода в развитии литературы, и проблема переходного периода от Средневековья к Новому времени. Эту проблему в последние годы пытались решить, применяя различные подходы: литературоведческий (П. П. Охрименко, А. С. Демин, Е. К. Ромодановская), культурно-исторический (А. М. Панченко), семиотический (Ю. М. Лотман и Б. А. Успенский), философско-антропологический (Л. А. Черная). Тем не менее проблема не решена, и вопрос о границах переходного периода остается открытым.
До сих пор в литературоведении (как и в культурологии, и в искусствоведении) не только не выявлена и не исследована связь средневекового художественного метода с мировоззренческой системой в определенные исторические эпохи, но и не определены сами эти системы и доминирующие в них синкретические художественные методы.
Совершенно очевидно, что без установления «художественного (творческого) метода» древнерусской литературы и прежде всего его специфичности, невозможны общетеоретические труды, рассматривающие историю развития художественной изобразительности (или «художественных систем») в литературе и культуре XI–XVII вв., не говоря уже о периодизации истории древнерусской литературы, основанной не на социально-экономических явлениях и исторических событиях, как практиковалось до недавнего времени (в учебниках по древнерусской литературе практикуется и доныне), а на выявленных объективных законах эволюции культуры и литературного процесса, связанных с эволюцией христианского мировоззрения, общественного и личного сознания.
Очевидно, что для построения теоретической истории русской литературы XI – начала XVIII в. мало изучить только типологические явления в эволюции литературных стилей. Здесь необходим комплексный подход, способный выявить не одну только литературную типологию, но и номотетические законы общественного развития, по которым развивается и литература.
В монографии различаются три уровня научных обобщений: эмпирические, типологические и номотетические. Под эмпирическими подразумеваются «такие обобщения, которые относятся к единичному явлению; таково, например, наше синтетическое представление о стиле данного произведения или данного писателя». «Обобщения становятся типологическими, если эмпирически наблюденные факты возводятся в категорию типовых явлений (например, понятие о литературной школе, о литературном стиле течения и т. п.)». На высшем – номотетическом – уровне формулируется общий закон развития того или иного явления. Применительно к литературе П. Н. Сакулин назвал эти обобщения номологическими: «Номологическими можно назвать те обобщения, которые пытаются формулировать общие законы литературного развития»[8 - См.: Сакулин П. Н. Синтетическое построение истории литературы. С. 72–74. Ср.: «…Всякая наука, по мнению представителей номотетического направления, в сущности должна стремиться к обобщению; значит, и историческая наука должна вырабатывать общие исторические понятия. В числе таких понятий можно различать: 1) основные принципы номотетического построения; 2) номологические обобщения; 3) типологические обобщения», – еще в начале ХХ века писал известный разработчик методологии изучения истории А. С. Лаппо-Данилевский. См.: Лаппо-Данилевский А. С. Методология истории. М., 2006. С. 93.].
На основании этих законов можно выявить стадии развития русской словесности и создать ее новую академическую историю (а на ее основе и новые вузовские учебники), необходимость в которой давно назрела, поскольку последняя по времени академическая история русской литературы создавалась в 70—80-е годы XX столетия.
В данной монографии не ставится задача построения теоретической истории русской литературы XI – начала XVIII в. в целом.
В первой ее части рассмотрены лишь некоторые теоретические положения – о проблеме периодизации и стадиальном развитии русской литературы XI – первой трети XVIII в., о теории литературных формаций, – которые могут стать теоретической основой для построения истории русской литературы XI–XVIII вв. Они дают общее представление о новой концепции. Более подробно она изложена в недавно вышедшей моей монографии «Стадиальное развитие русской литературы XI – первой трети XVIII века. Теория литературных формаций»[9 - Ужанков А. Н. Стадиальное развитие русской литературы XI – первой трети XVIII века. Теория литературных формаций. Монография. М., 2008.].
Вторая часть представляет в сжатом виде пример использования этих теоретических положений при создании истории древнерусской словесности.
В основе книги лежит работа «О проблемах периодицации и специфике развития русской литературы XI – первой трети XVIII века», вышедшая незначительным тиражом в Калининграде в 2007 г. и быстро разошедшаяся. В нее внесен ряд исправлений и добавлений.
Часть I
Теория стадиального развития русской литературы xi – первой трети XVIII в. и литературных формаций
Раздел первый
О принципах периодизации и построения истории русской литературы XI – первой трети XVIII в
1.1.1 О периодизации древнерусской литературы
1.1.1. Можно ли сейчас утверждать, что существует общепринятое (или уже устоявшееся) мнение о принципах периодизации литературы, будь то мировой или русской? И чем руководствоваться в определении продолжительности того или иного литературного периода? И что принять за единицу деления?
С 20-х годов XIX века[10 - Эта тенденция была заложена Н. И. Гречем в его «Опыте краткой истории русской литературы» (1822), в котором он попытался связать периоды развития русской литературы с важнейшими событиями русской истории.] и до сих пор доминирует «исторический подход» в построении как всей истории русской литературы, так и отдельно взятой истории древнерусской литературы[11 - По традиции в монографии используется выражение «древнерусская литература», хотя творения русской духовной словесности XI–XVIII вв. нельзя назвать в буквальном смысле «литературными произведениями». Об этом речь будет идти ниже.].
В дореволюционной науке устоялось деление истории древней русской литературы на два больших периода: домонгольский или киевский (XI–XIII вв.) и московский (XIV–XVII вв.). Эта периодизация присутствует в учебных пособиях и курсах лекций по древнерусской литературе профессоров российских университетов: В. В. Владимирова[12 - Владимиров П. В. Древняя русская литература Киевского периода. К., 1901.], А. С. Архангельского[13 - Архангельский А. С. Из лекций по истории русской литературы. Литература Московского государства (Кон. XV–XVII вв.). Казань, 1913.], М. Н. Сперанского[14 - Сперанский М. Н. История древней русской литературы. Пособие к лекциям. 2-е изд. М., 1914.]. Ее придерживался и В. М. Истрин в вышедшем уже в 1922 г «Очерке истории древнерусской литературы домонгольского периода (XI–XIII вв.)». Но В. М. Истрин обратил внимание на весьма существенную отличительную особенность двух периодов древнерусской словесности – на «внутренний характер» каждого из них: «Если литература XI–XIII вв. во всех смыслах имела характер «общерусский», то литература периода XV–XVII вв., сравнительно с прежней, имела характер уже областной и может быть называема одновременно и северовосточной, и великорусской, и московской. Однако главнейшее отличие между двумя периодами литературы заключается в ее внутреннем характере. В противоположность литературе XI–XIII вв., литература периода XV–XVII вв. была уже идейною. Она оставалась такой же общественной, какой была в XI–XIII вв., но к этой общественности прибавилась уже идейность»[15 - Истрин В. М. Очерк истории древнерусской литературы домонгольского периода (XI–XIII вв.). Петроград, 1922. С. VII–VIII.]. Он отметил, что «каждый век имел и свои характерные особенности, которые придают литературе стройность и последовательность развития». Для XV в. это: «расцвет византийского влияния», проявление мистицизма и борьба идей иосифлян и заволжских старцев, «развитие идеи третьего Рима». Две последние переходят в XVI век и дополняются «идеей политического и умственного объединения … Московского государства» и «идеей освобождения общественно-культурной жизни от господства византийского влияния». В XVII в. наметились «признаки децентрализации в умственном отношении, признаки разделения общества на части», которое превратится во второй половине XVII века в «сильную борьбу двух направлений»[16 - Там же. С. VIII–IX.]. Однако намеченный В. М. Истриным подход в изучении «внутреннего характера» выделенных литературных периодов не получил дальнейшего развития и не стал основополагающим принципом при построении истории русской словесности. Литературоведы XX в. вернулись к «историческому подходу» в периодизации истории литературы.
1.1.2. Гражданская история и периодизация истории русской литературы
«…Сама история до известной степени устанавливает периодизацию литературы. Литературные изменения в основном совпадают с историческими», – утверждает в вузовском учебнике по древнерусской литературе Д. С. Лихачев[17 - История русской литературы X–XVII веков. М., 1980. С. 7.]. Это же мнение разделяет и последняя по времени издания академическая «История русской литературы», расширяя его уже и на литературу Нового времени: «.. литературная периодизация естественно совмещается с исторической»[18 - История русской литературы: В 4 т. Т. 2. Л., 1981. С. 5.].
В зависимости от того, какие исторические события или явления избирались для точки отсчета, строилась как периодизация литературного процесса, так и вся история литературы.
Для древнерусской литературы такими историческими вехами, или «точками отсчета», были: монголо-татарское нашествие 1237–1240 гг.; период раздробленности Древней Руси после него – вторая половина XIII–XIV вв.; время консолидации русских княжеств вокруг Москвы и образование русского централизованного государства в XV–XVI вв.; церковный раскол в середине XVII в.
Соответственно и история литературы делилась на: домонгольскую (или Киевской Руси) – XI – первая треть XIII века; периода раздробленности – вторая треть XIII–XIV вв.; периода объединения Северо-Восточной Руси и образования Московского государства – конец XIV – начало XVI в.; периода укрепления русского централизованного государства XVI–XVII вв.[19 - Гудзий Н. К. История древней русской литературы. 7-е изд. М., 1966.]
Схема чисто условная. Если, скажем, «домонгольскую литературу» называть «литературой Киевского периода», то «большой натяжкой» будет относить к ней новгородскую и псковскую литературы, поскольку административно ни Новгород, ни Псков не подчинялись Киеву. Однако явления в севернорусской литературе были тождественны явлениям в южнорусской литературе, что свидетельствует не только о наблюдаемом едином литературном процессе, но и о единой древнерусской литературе, получившей компромиссное наименование «литературы древнерусского государства».
В стремлении детализации периодизации могли быть внесены уточнения и в определение границ того или иного периода. Например, «литература периода феодальной раздробленности и объединения Северо-Восточной Руси (XIII – первая половина XV века)» или «литература периода укрепления централизованного государства (вторая половина XV–XVII век)»[20 - Кусков В. В. История древнерусской литературы… 3-е изд. М., 1977. С. 245–246.]. Наряду с историческим подходом здесь уже выступает и социально-экономический.
Периодизация могла иметь дополнительные деления внутри периодов, причем не только хронологические, скажем, «литература конца XV – первой половины XVI века» или «литература периода первой крестьянской войны и борьбы русского народа с польско-литовской интервенцией», но и географические – выделялись литература Киевская, Черниговская, Новгородская, Владимиро-Суздальская, Галицко-Волынская и т. д.[21 - Кусков В. В. История древнерусской литературы. С. 246.] Но основные исторические вехи, к которым привязывали периодизацию, оставались неизменными: монголо-татарское нашествие; свержение монголо-татарского ига, связанное с ростом Москвы и образованием Московского государства; Смутное время и т. д.
Вот как выглядит периодизация древнерусской литературы в наиболее популярных учебниках и «Историях», изданных (и переизданных) в последние десятилетия ХХ – начале XXI века:
Гудзий Н. К. История древней русской литературы. 7-е изд. М., 1966; 8-е изд. М., 2002.
Александр Николаевич Ужанков
В монографии впервые в литературоведении представлена теория литературных формаций и стадиального развития русской литературы XI – первой трети XVIII века, которая может послужить теоретической основой для построения новой концептуальной истории русской литературы XI–XVIII вв. Рассматриваемый материал обусловил композицию книги: она состоит из теоретической и практической частей. В первой части внимание уделяется проблеме периодизации и стадиального развития русской литературы XI – первой трети XVIII в. и ее литературных формаций. Вторая часть представляет в сжатом виде пример использования выдвинутых теоретических положений при выстраивании истории древнерусской словесности.
Книга адресована как специалистам-медиевистам, так и студентам, аспирантам и всем интересующимся проблемами древнерусской словесности.
В оформлении переплета использован фрагмент иконы Св. апостола Иоанна Богослова
Александр Николаевич Ужанков
О специфике развития русской литературы XI – первой трети XVIII века: Стадии и формации
Светлой памяти моего отца Ужанкова Николая Филипповича посвящаю
Введение
В курсе лекций, читанных в зимнем семестре 1925–1926 гг. в Венском университете, Н. С. Трубецкой констатировал: «Суждения и представления о древнерусской (и допетровской) литературе подчинены совершенно ложным концепциям. Ее, как и всю культуру допетровской эпохи, сравнивают с европейской, судят о ней с этих позиций, в силу чего, разумеется, и понимают ее абсолютно неправильно (курсив мой. – А. У.). К сожалению, такой неверный подход к древнерусской литературе содержится во взглядах самих русских литературоведов. Реформы Петра Великого создали пропасть между допетровской и послепетровской Россией, и новые поколения, пришедшие после Петра, смотрели на все дореформенное как на варварское, примитивное и малоценное. Лишь в начале нашего века, когда была заново «открыта» древнерусская живопись, невероятно высокий уровень иконописи поколебал миф о древнерусском «варварстве» и поставил под сомнение его истинность. Но случившееся с живописью, к сожалению, не произошло с литературой: она и доселе не «открыта»[1 - Трубецкой Н. С. История. Культура. Язык. М., 1995. С. 544.].
Увы, приходится отмечать, что приведенное выше суждение Н. С. Трубецкого осталось актуальным и в начале XXI столетия.
Открыть древнерусскую словесность – значит проникнуть в смысл написанного сакральным церковнославянским языком божественной литургии, как этот смысл открывался, по Благодати, древнерусскому автору (а практически все древнерусские творения XI–XV вв. можно назвать боговдохновенными), а не как он мнится или представляется нам, т. е. попытаться взглянуть на древнерусские духовные творения и мирскую словесность глазами их создателей и попытаться понять их предназначение в ближайшем культурном окружении эпохи, в которую они были созданы, и, что особенно важно для произведений XI–XVII вв., с учетом религиозного мировоззрения их творцов.
До начавшейся в начале XVII века секуляризации сознания мировоззрение древнерусского книжника было религиозным, и основой для понимания, как отдельного древнерусского творения, так и всей средневековой словесности в целом, служит Православие. Не учитывать это обстоятельство, пренебрегать им, значит сознательно (или бессознательно) уходить от поиска того смысла, который вкладывал древнерусский автор в свое творение, подменяя его современной интерпретацией, а в конечном итоге – удаляться от истины[2 - Четверть века назад, в статье «Влияние церковной культуры на литературные приемы Древней Руси» Р. Пиккио писал: «.. Никакая теория литературы не может быть понята вне единства православного учения. Это учение считалось универсальным и должно было определять поведение человека как в церковной, так и в светской жизни, поскольку и то и другое являлось частью вселенской церкви». И «…еще не стало общепринятым считать, что церковная культура являлась основным источником вдохновения для древнерусских авторов. Пора отставить в сторону нежелание признать этот факт». Переиздано в кн.: Пиккио Риккардо. Slavia Orthodoxa: Литература и язык. М., 2003. С. 127, 123.].
Чтобы понять смысл средневекового произведения необходимо изучить мировоззрение эпохи, в которую оно было создано, основные ее темы и идеи, и трансформацию самого мировоззрения на пути к секуляризации, и эволюцию писательского сознания и отношения древнерусских книжников к творчеству. Нельзя сказать, что таких работ у нас не было. Они есть, но их катастрофически мало, и они не всегда верно отражают мировоззренческие процессы, происходившие в Древней Руси.
По сути дела, необходимо выстраивать новую историю тысячелетней русской словесности. Причем речь идет не просто о по-новому написанной истории русской литературы, разговор следует вести о ее концептуально новой научной платформе.
«Со всей определенностью необходимо заявить: нужна новая концепция русской литературы, которая учитывала бы ее подлинные национальные и духовные истоки и традиции», – пишет В. Н. Захаров (курсив его. – А. У.)[3 - Захаров В. Н. Русская литература и христианство // Евангельский текст в русской литературе XVIII–XX веков. Петрозаводск, 1994. С. 5.]. С ним солидаризируется И. А. Есаулов: «Требуется новая концепция русской литературы, причем крайне наивно представлять дело таким образом, что достаточно лишь описать и систематизировать ранее неизвестные литературные и культурные факты – и на основе этой систематизации сама собой родится, наконец, «подлинно научная» история литературы, скорректированная и «полная» по отношению к истории уже существующей. Однако, к сожалению, именно такое «позитивистское» мышление преобладает в настоящее время в среде отечественных литературоведов»[4 - Есаулов И. А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск, 1995. С. 3.].
В данной монографии предпринята попытка выделить основные проблемы построения новой истории древнерусской словесности и указать пути их возможного решения.
Важнейшая из них – это построение теоретической истории древнерусской литературы, основанной на изучении средневекового мировоззрения и художественного метода.
Следует напомнить, что в XX веке в качестве теоретической концепции истории русской литературы ряд ученых (В. Н. Перетц, П. М. Сакулин, В. П. Адрианова-Перетц, Д. С. Лихачев, а Д. И. Чижевский – украинской) рассматривали теорию литературных стилей эпохи, построенную на части типологических обобщений исследуемых явлений.
Концепция стилей эпохи нашла поддержку и в трудах искусствоведов (И. Э. Грабаря, Н. П. Кондакова, Д. В. Айналова, М. В. Алпатова, А. И. Некрасова, Г. К. Вагнера и др.) и была использована в качестве основы истории древнерусской живописи и искусства.
Между тем теория литературных стилей эпохи не воспринималась всеми литературоведами безоговорочно, и ряд ученых подвергли некоторые ее положения критике (В. В. Кусков, В. А. Грихин). Тем не менее предпринималась попытка сделать ее базисной для построения теоретической истории русской литературы, о необходимости которой говорил еще в 20-е годы ХХ в. П. М. Сакулин[5 - Сакулин П. Н. Синтетическое построение истории литературы. М., 1925.], а в конце того же века Д. С. Лихачев. Однако идея создания теоретической истории древнерусской литературы оказалась нереализованной и в его собственных трудах[6 - Хотя Д. С. Лихачев и сделал немало в этом направлении. Об этом свидетельствуют его труды: Человек в литературе древней Руси. М.; Л., 1958. 2-е изд. М., 1970; К изучению художественных методов русской литературы XI–XVII вв. // ТОДРЛ. Т. XX. М.; Л., 1964. С. 5—28; Развитие русской литературы X–XVII веков. Эпохи и стили. М., 1973; Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд. М., 1979.].
Камнем преткновения оказался вопрос о художественном методе в древнерусской литературе. Даже десятилетняя дискуссия не смогла ответить: в древнерусской литературе существовал только один художественный метод или несколько? Не была прослежена и связь художественного метода с мировоззрением[7 - См. обзоры проблемы: Пурыскина Н. Г. О художественном методе древнерусской литературы. Воронеж, 1988; Ужанков А. Н. Стадиальное развитие русской литературы XI – первой трети XVIII века. Теория литературных формаций. М., 2008. С. 100–158.]. Это – вторая важнейшая проблема.
Поскольку художественный метод претерпевал изменения на различных хронологически выделяемых мировоззренческих стадиях, то возникает и еще одна требующая своего разрешения проблема: периодизация развития средневековой литературы и выявление этих самих стадий развития.
Вместе с нею возникает и вопрос о границах средневекового периода в развитии литературы, и проблема переходного периода от Средневековья к Новому времени. Эту проблему в последние годы пытались решить, применяя различные подходы: литературоведческий (П. П. Охрименко, А. С. Демин, Е. К. Ромодановская), культурно-исторический (А. М. Панченко), семиотический (Ю. М. Лотман и Б. А. Успенский), философско-антропологический (Л. А. Черная). Тем не менее проблема не решена, и вопрос о границах переходного периода остается открытым.
До сих пор в литературоведении (как и в культурологии, и в искусствоведении) не только не выявлена и не исследована связь средневекового художественного метода с мировоззренческой системой в определенные исторические эпохи, но и не определены сами эти системы и доминирующие в них синкретические художественные методы.
Совершенно очевидно, что без установления «художественного (творческого) метода» древнерусской литературы и прежде всего его специфичности, невозможны общетеоретические труды, рассматривающие историю развития художественной изобразительности (или «художественных систем») в литературе и культуре XI–XVII вв., не говоря уже о периодизации истории древнерусской литературы, основанной не на социально-экономических явлениях и исторических событиях, как практиковалось до недавнего времени (в учебниках по древнерусской литературе практикуется и доныне), а на выявленных объективных законах эволюции культуры и литературного процесса, связанных с эволюцией христианского мировоззрения, общественного и личного сознания.
Очевидно, что для построения теоретической истории русской литературы XI – начала XVIII в. мало изучить только типологические явления в эволюции литературных стилей. Здесь необходим комплексный подход, способный выявить не одну только литературную типологию, но и номотетические законы общественного развития, по которым развивается и литература.
В монографии различаются три уровня научных обобщений: эмпирические, типологические и номотетические. Под эмпирическими подразумеваются «такие обобщения, которые относятся к единичному явлению; таково, например, наше синтетическое представление о стиле данного произведения или данного писателя». «Обобщения становятся типологическими, если эмпирически наблюденные факты возводятся в категорию типовых явлений (например, понятие о литературной школе, о литературном стиле течения и т. п.)». На высшем – номотетическом – уровне формулируется общий закон развития того или иного явления. Применительно к литературе П. Н. Сакулин назвал эти обобщения номологическими: «Номологическими можно назвать те обобщения, которые пытаются формулировать общие законы литературного развития»[8 - См.: Сакулин П. Н. Синтетическое построение истории литературы. С. 72–74. Ср.: «…Всякая наука, по мнению представителей номотетического направления, в сущности должна стремиться к обобщению; значит, и историческая наука должна вырабатывать общие исторические понятия. В числе таких понятий можно различать: 1) основные принципы номотетического построения; 2) номологические обобщения; 3) типологические обобщения», – еще в начале ХХ века писал известный разработчик методологии изучения истории А. С. Лаппо-Данилевский. См.: Лаппо-Данилевский А. С. Методология истории. М., 2006. С. 93.].
На основании этих законов можно выявить стадии развития русской словесности и создать ее новую академическую историю (а на ее основе и новые вузовские учебники), необходимость в которой давно назрела, поскольку последняя по времени академическая история русской литературы создавалась в 70—80-е годы XX столетия.
В данной монографии не ставится задача построения теоретической истории русской литературы XI – начала XVIII в. в целом.
В первой ее части рассмотрены лишь некоторые теоретические положения – о проблеме периодизации и стадиальном развитии русской литературы XI – первой трети XVIII в., о теории литературных формаций, – которые могут стать теоретической основой для построения истории русской литературы XI–XVIII вв. Они дают общее представление о новой концепции. Более подробно она изложена в недавно вышедшей моей монографии «Стадиальное развитие русской литературы XI – первой трети XVIII века. Теория литературных формаций»[9 - Ужанков А. Н. Стадиальное развитие русской литературы XI – первой трети XVIII века. Теория литературных формаций. Монография. М., 2008.].
Вторая часть представляет в сжатом виде пример использования этих теоретических положений при создании истории древнерусской словесности.
В основе книги лежит работа «О проблемах периодицации и специфике развития русской литературы XI – первой трети XVIII века», вышедшая незначительным тиражом в Калининграде в 2007 г. и быстро разошедшаяся. В нее внесен ряд исправлений и добавлений.
Часть I
Теория стадиального развития русской литературы xi – первой трети XVIII в. и литературных формаций
Раздел первый
О принципах периодизации и построения истории русской литературы XI – первой трети XVIII в
1.1.1 О периодизации древнерусской литературы
1.1.1. Можно ли сейчас утверждать, что существует общепринятое (или уже устоявшееся) мнение о принципах периодизации литературы, будь то мировой или русской? И чем руководствоваться в определении продолжительности того или иного литературного периода? И что принять за единицу деления?
С 20-х годов XIX века[10 - Эта тенденция была заложена Н. И. Гречем в его «Опыте краткой истории русской литературы» (1822), в котором он попытался связать периоды развития русской литературы с важнейшими событиями русской истории.] и до сих пор доминирует «исторический подход» в построении как всей истории русской литературы, так и отдельно взятой истории древнерусской литературы[11 - По традиции в монографии используется выражение «древнерусская литература», хотя творения русской духовной словесности XI–XVIII вв. нельзя назвать в буквальном смысле «литературными произведениями». Об этом речь будет идти ниже.].
В дореволюционной науке устоялось деление истории древней русской литературы на два больших периода: домонгольский или киевский (XI–XIII вв.) и московский (XIV–XVII вв.). Эта периодизация присутствует в учебных пособиях и курсах лекций по древнерусской литературе профессоров российских университетов: В. В. Владимирова[12 - Владимиров П. В. Древняя русская литература Киевского периода. К., 1901.], А. С. Архангельского[13 - Архангельский А. С. Из лекций по истории русской литературы. Литература Московского государства (Кон. XV–XVII вв.). Казань, 1913.], М. Н. Сперанского[14 - Сперанский М. Н. История древней русской литературы. Пособие к лекциям. 2-е изд. М., 1914.]. Ее придерживался и В. М. Истрин в вышедшем уже в 1922 г «Очерке истории древнерусской литературы домонгольского периода (XI–XIII вв.)». Но В. М. Истрин обратил внимание на весьма существенную отличительную особенность двух периодов древнерусской словесности – на «внутренний характер» каждого из них: «Если литература XI–XIII вв. во всех смыслах имела характер «общерусский», то литература периода XV–XVII вв., сравнительно с прежней, имела характер уже областной и может быть называема одновременно и северовосточной, и великорусской, и московской. Однако главнейшее отличие между двумя периодами литературы заключается в ее внутреннем характере. В противоположность литературе XI–XIII вв., литература периода XV–XVII вв. была уже идейною. Она оставалась такой же общественной, какой была в XI–XIII вв., но к этой общественности прибавилась уже идейность»[15 - Истрин В. М. Очерк истории древнерусской литературы домонгольского периода (XI–XIII вв.). Петроград, 1922. С. VII–VIII.]. Он отметил, что «каждый век имел и свои характерные особенности, которые придают литературе стройность и последовательность развития». Для XV в. это: «расцвет византийского влияния», проявление мистицизма и борьба идей иосифлян и заволжских старцев, «развитие идеи третьего Рима». Две последние переходят в XVI век и дополняются «идеей политического и умственного объединения … Московского государства» и «идеей освобождения общественно-культурной жизни от господства византийского влияния». В XVII в. наметились «признаки децентрализации в умственном отношении, признаки разделения общества на части», которое превратится во второй половине XVII века в «сильную борьбу двух направлений»[16 - Там же. С. VIII–IX.]. Однако намеченный В. М. Истриным подход в изучении «внутреннего характера» выделенных литературных периодов не получил дальнейшего развития и не стал основополагающим принципом при построении истории русской словесности. Литературоведы XX в. вернулись к «историческому подходу» в периодизации истории литературы.
1.1.2. Гражданская история и периодизация истории русской литературы
«…Сама история до известной степени устанавливает периодизацию литературы. Литературные изменения в основном совпадают с историческими», – утверждает в вузовском учебнике по древнерусской литературе Д. С. Лихачев[17 - История русской литературы X–XVII веков. М., 1980. С. 7.]. Это же мнение разделяет и последняя по времени издания академическая «История русской литературы», расширяя его уже и на литературу Нового времени: «.. литературная периодизация естественно совмещается с исторической»[18 - История русской литературы: В 4 т. Т. 2. Л., 1981. С. 5.].
В зависимости от того, какие исторические события или явления избирались для точки отсчета, строилась как периодизация литературного процесса, так и вся история литературы.
Для древнерусской литературы такими историческими вехами, или «точками отсчета», были: монголо-татарское нашествие 1237–1240 гг.; период раздробленности Древней Руси после него – вторая половина XIII–XIV вв.; время консолидации русских княжеств вокруг Москвы и образование русского централизованного государства в XV–XVI вв.; церковный раскол в середине XVII в.
Соответственно и история литературы делилась на: домонгольскую (или Киевской Руси) – XI – первая треть XIII века; периода раздробленности – вторая треть XIII–XIV вв.; периода объединения Северо-Восточной Руси и образования Московского государства – конец XIV – начало XVI в.; периода укрепления русского централизованного государства XVI–XVII вв.[19 - Гудзий Н. К. История древней русской литературы. 7-е изд. М., 1966.]
Схема чисто условная. Если, скажем, «домонгольскую литературу» называть «литературой Киевского периода», то «большой натяжкой» будет относить к ней новгородскую и псковскую литературы, поскольку административно ни Новгород, ни Псков не подчинялись Киеву. Однако явления в севернорусской литературе были тождественны явлениям в южнорусской литературе, что свидетельствует не только о наблюдаемом едином литературном процессе, но и о единой древнерусской литературе, получившей компромиссное наименование «литературы древнерусского государства».
В стремлении детализации периодизации могли быть внесены уточнения и в определение границ того или иного периода. Например, «литература периода феодальной раздробленности и объединения Северо-Восточной Руси (XIII – первая половина XV века)» или «литература периода укрепления централизованного государства (вторая половина XV–XVII век)»[20 - Кусков В. В. История древнерусской литературы… 3-е изд. М., 1977. С. 245–246.]. Наряду с историческим подходом здесь уже выступает и социально-экономический.
Периодизация могла иметь дополнительные деления внутри периодов, причем не только хронологические, скажем, «литература конца XV – первой половины XVI века» или «литература периода первой крестьянской войны и борьбы русского народа с польско-литовской интервенцией», но и географические – выделялись литература Киевская, Черниговская, Новгородская, Владимиро-Суздальская, Галицко-Волынская и т. д.[21 - Кусков В. В. История древнерусской литературы. С. 246.] Но основные исторические вехи, к которым привязывали периодизацию, оставались неизменными: монголо-татарское нашествие; свержение монголо-татарского ига, связанное с ростом Москвы и образованием Московского государства; Смутное время и т. д.
Вот как выглядит периодизация древнерусской литературы в наиболее популярных учебниках и «Историях», изданных (и переизданных) в последние десятилетия ХХ – начале XXI века:
Гудзий Н. К. История древней русской литературы. 7-е изд. М., 1966; 8-е изд. М., 2002.
Другие электронные книги автора Александр Николаевич Ужанков
Последний отзыв
Очень интересная!