Смерть полна сюрпризов!

Смерть полна сюрпризов!
Александр Валентинович Куревин

Проректор института Лозовой незаконно прибрал к рукам дорогую коллекцию марок покойного соседа Тимофея Сергеева и погиб. За этой коллекцией идет охота. Помимо марок, у соседа Тимофея пропали также отчеты о научной работе. Похоже, они еще более ценны, чем марки, поскольку представляют интерес для оборонной промышленности. Не только нашей… До обычного студента технического вуза Сергеева не сразу доходит, что он втянут в изощренные игры спецслужб.

Содержит нецензурную брань.

Александр Куревин

Смерть полна сюрпризов!

Изнанка имеется не только у штанов – у всего. Можно человека вывернуть наизнанку. Говорят, сотрудники спецслужб хорошо умеют это делать. Ну и, само собой разумеется, – женщины. Возможно, женщины даже лучше. Во всяком случае – чаще.

У института тоже есть изнанка. В то время как профессора с портфелями и студенты с пластмассовыми «мыльницами» входят в него через парадный подъезд и выходят, некоторые – вылетают, со двора копошимся мы, «хозвзвод». Кучкуемся возле своей «штаб-квартиры» – институтского гаража. Шофера, снабженцы, кладовщики, грузчики.

Грузчики – это мы с Вовочкой. Люди мы с ним совсем разные. Бок о бок оказались по воле случая. Вовочка, если можно так выразиться, парень с улицы. На внешность – рыжий клоун, один в один Вождь Краснокожих из одноименного фильма по О. Генри. Свой чувак на танцплощадке в «Швейцарии» (Центральном парке культуры и отдыха имени Ленинского комсомола), ручкается со всеми бандитами своего района. Я же всю жизнь был послушным сынком своих родителей. Мне покупали велосипеды и отмечали дни рождения. И ТММ (теорию механизмов и машин) я, если честно, вполне мог бы сдать и не брать академический отпуск. Но внезапно захотелось разнообразить свою жизнь. Доучиться я еще успею, решил. Что случится? На год позже в армию загребут, только и всего. Посмотрю, как выглядит мой вуз с изнанки. В отличие от натуральных доходяг, всех здоровых академиков запрягали поработать при институте – это было непременным условием. Иначе – на вылет!

Меня сразу оформили грузчиком. Вовочку придали «хозвзводу» позже, для усиления. Вообще-то он числился гардеробщиком. Зачем летом гардероб? Про коня в пальто летом я еще слышал (в гараже не такое услышишь), про студента – не приходилось.

В это утро все были налицо: шофера, кладовщики, мы с Вовочкой. А еще – веселая светловолосая Света. Она подрабатывала этим летом на строительстве нового корпуса, и теперь поставила на асфальт свои ведра с мусором на полпути до контейнеров, чтобы поболтать с нами глупости. Я хотел бы не говорить с ней глупости, а лучше заняться ими, но для этого следовало как-то отшить Вовочку, потому что ему девушка строила глазки тоже. Определилась бы уже!

Разгул моей порочной фантазии был прерван проездом под аркой старого корпуса кортежа из двух автомобилей: черной «Волги» и защитного цвета «буханки».

– Генерал пожаловал, – определил Вовочка. Так он называл ректора. Света устремила свои глаза цвета морской волны на автомобили.

– Вернулись с Лозовым с охоты, – согласился я со своим соперником.

Забуревшие академики, мы тут все уже про всех знали и секли на раз, что творится. Гаражные, кто мог, ретировались, остальные уменьшились в росте. Но, кажется ректору Сидорову и его корешу, проректору по АХЧ (административно-хозяйственной части) Лозовому, было не до подобострастия подчиненных. Они, как были в полевой форме, не ученые мужи – мужики, так и прошли в гараж. Матвеич – завгар и по совместительству водитель ректора – такой же рослый, что и первые лица вуза, уединившиеся нынче в гараже (будто по росту выбирали), потоптался некоторое время перед воротами. Его жест рукой, адресованный прочим водилам, я бы расшифровал так: «Проходите мимо, не до вас сейчас». Потом проследовал за начальством.

«Что-то не так. Что-то случилось», – закралось у меня подозрение. Ректор с проректором прошмыгнули в гараж, точно заговорщики.

Из «уазика» вышел Кирилюк, начальник снабжения. С озабоченным видом глянув по сторонам, он вдруг поманил меня рукой – я стоял к нему ближе всех. Подошел, он достал из «уазика» сумку, в которой звякнуло, сказал:

– На-ка, отнеси туда, в гараж, им.

Сам он почему-то в гараж идти не захотел, а встал на решетчатых воротах под аркой старого корпуса. Я направился с сумкой к гаражу, передать первым лицам вино и закуску (не ходи к гадалке). Услышал, как Кирилюк крикнул за спиной: «А где замок?» – кому-то из шоферов. Ему что-то ответили, он окликнул меня:

– Эй, как тебя? Сергеев! Спроси у Матвеича замок, арочные ворота запереть! Хорошо?

«Зачем их поутру запирать?» – подумал я, но спрашивать не стал.

В гараже я застал такую картину: Сидоров и Лозовой сидели за столом под тусклым светильником напротив друг друга, едва не касаясь лбами. Курили. Завгар Матвеич притулился на табурете в стороне за верстаком. Соблюдал субординацию. Вообще-то с «барями» он был очень близок, но не панибратствовал, понятия имел.

– Так! Чего тебе? – спросил он меня, понизив голос, словно боялся помешать разговору Сидорова с Лозовым.

– Мне ничего. Это вам, – ответил я, приподняв сумку. В сумке опять звякнуло. Он поспешно подошел, протянул руку:

– Давай, – словно каждая лишняя секунда моего пребывания здесь была опасна и для него, и для меня. Ни Сидоров, ни Лозовой, кажется, не обратили никакого внимания, ни на мое появление, ни на суету Матвеича. Я услышал обрывок странного разговора:

– Думаешь, он заявит? – спрашивал Лозовой.

– Он – нет, – отвечал Сидоров. – Насчет себя не заявит. А вот ее может заставить написать заявление… Чего тебя так разобрало?..

Я укрепился во мнении, что-то там, в деревне, на охоте у них произошло.

Приняв одной рукой сумку, Матвеич другой взял меня за плечо и хотел буквально вытолкать за ворота, но я вспомнил про замок и сказал ему.

– А-а-а! – в отчаянии тихо взвыл завгар и порысачил в дальний угол гаража, где на полке, как им же самим было заведено, лежал замок от арочных ворот.

– Чего ты за нож схватился? – услышал я вопрос ректора Сидорова, обращенный проректору по АХЧ.

– Так у него глаза бешеные сделались! Очумел совсем! Здоровый кабан…

Почему-то я сразу понял, что речь идет не о диком лесном вепре. «Точно случилось», – еще раз подумалось. Матвеич, наконец, вручил мне замок и выпроводил за ворота.

Едва я вышел на воздух, как увидел: Кирилюк под аркой кого-то пытается задержать и увещевает:

– Да не ходи туда! Саня! Ну, остынь!

– Слушай, Максимыч, ты не мешай мне лучше, да?

Я узнал Сашку – неизменного «оруженосца» первых лиц на охоте, кудрявого здоровяка, веселого, славного, всегда улыбчивого деревенского парня. Его сестра тоже училась в нашем институте водного транспорта – на экономическом, кажется. Сашка часто навещал ее в городе. Заходил в гараж, как заправский друг Матвеича. Чуть-чуть, быть может, заискивал. Прочие шофера также были ему все друзья-товарищи. И мы, заядлые грузчики, были им обласканы. Пару раз мне довелось бывать в его деревне – мебель кое-какую списанную свозили в охотничий дом первых лиц. Саня водил меня на рыбалку, на Ветлугу. О, какая это была рыбалка! Клевали сомики. Время от времени проверяя донки, мы с ним всю ночь проговорили по душам у костра. Он рассказывал про сестру, про службу на границе, много про что. Я ему – свое. Старше он был лет на пять-семь меня, вероятно. Но нисколько не важничал. Да в деревне вообще все проще, понял я.

Сейчас Саня не улыбался. И, очевидно, был настроен решительно. Кирилюка он легко отодвинул в сторону и направился к гаражу. Отворив калитку, вошел внутрь.

– Слышишь, Боря! – кликнул Кирилюк одного из шоферов, что поздоровее, и другого: – Толик! Пойдемте-ка!

Мужики поняли, что-то назревает, и приосанились. Вслед за Кирилюком двинулись к гаражу.

– Какая-то у них непруха, – сделал вывод Вовочка. – Добычу не поделили, что ли?

– А правда, что это они все такие напряженные? – тревожно спросила Света.

– Ты что скажешь? – спросил Вовочка меня, как человека, побывавшего в гараже.

– Скажу, шерше ля фам! – ответил я.

– Почему «шерше ля фам»? – не понял Вовочка.

– Потому что се ля ви, – объяснил ему. К сожалению, это были единственные две фразы, которые я знал по-французски. Растолковать прилюдно, почему «ля фам», я мог бы так: Сидоров сказал, что некий «он» не заявит, а некая «она», дескать, может. Значит, женщина определенно присутствует в «непрухе», как выразился Вовочка. А Лозовой, похоже, вляпался. Правда, непонятно пока во что. Судя по всему, вынужден был схватиться за нож. Горские страсти какие-то просто!.. Мог бы так сказать, но не стал. Зачем демонстрировать собственные большие уши и длинный язык? В пионерском лагере было хорошо – барабанщиков и горнистов все знали в лицо. А кто в институте стучит, пойди, догадайся! Скажут, что грею уши да развожу сплетни.

Сашка через некоторое время вышел из гаража. Следом за ним – шофера, Кирилюк и Матвеич. Матвеич, обойдя Кирилюка и шоферов, попытался взять «оруженосца» под руку, что-то тихонько втолковать, но тот отдернул руку и резко пошел к арке. Но на полпути остановился, обернулся и сказал резко:

– Не хочу с вами свару затевать, Матвеич. Вы не при делах. А Лозовому вашему я за сестру яйца отрежу! Можешь так ему и передать!..

Сашка вышел через арочные ворота, на которые Кирилюк прежде не успел повесить замок, зато повесил теперь. Будто не исключал, что Сашка может вернуться, чтобы и впрямь выполнить свою угрозу.

Кирилюк, Матвеич и шофера встали в кружок и некоторое время курили, обсуждая происшествие, очевидно. После Матвеич вернулся в гараж – может, «барям» что угодно? А Кирилюк обратил внимание на нас.

– Вы вот что, – сказал он, подойдя ближе. – Свободны на сегодня. И не болтайте о том, что видели-слышали. Все понятно?