Избранный

В следующую секунду они взяли Егора под руки, с лёгкостью приподняли со скамейки и повели через калитку в дом.

– Я… не… – бормотал Егор, рассматривая иномарки, стоящие во дворе. Мужики со скотобойни рассказывали, что встреча с цыганами не сулит ничего хорошего: или ограбят, или убьют, или посадят «на иглу». Ему нельзя было даже общаться с ними, а они уже через двор его протащили, в дом ведут. – Отпустите меня!

Цыганки, как по команде, разжали руки. Егор рухнул, как подкошенный, на тротуарную плитку. Он опять бы разбил голову, если бы не подставил руки. Открылась дверь дома. На крыльцо высыпались цыгане – пять молодых парней и один мужчина в возрасте. Пожилой мужчина что-то крикнул молодым парням, те быстро подхватили Егора и завели в дом. В просторной прихожей они сняли с Егора куртку, влили в рот полстакана жидкости, по вкусу похожей на коньяк. После этого в голове Егорки произошёл маленький взрыв. Силы стали вновь вливаться в тело, будто открылся какой-то энергетический канал. Он смог сам ходить, говорить, ему стало так хорошо, что не хотелось сопротивляться.

«Ну и пусть меня ограбят, убьют и посадят на иглу! – думал Егор, глядя на суетящихся вокруг него цыган. – Здесь тепло и я не хочу снова оказаться там, снаружи. Непонятно, кого я ещё там встречу. Нет, пусть это будут цыгане. Пусть… Будь, что будет!»

Пока беременная цыганка прижигала рану на голове, остальные цыгане – мужчины, женщины, дети – подходили к Егору, осматривали его лоб и, качая головами, говорили только одно слово – «избранный».

– Да, это избранный! – подвёл итог бородатый старик в смокинге, одетом на чёрную футболку. – Бинтуй…

Когда беременная цыганка сделала Егору тугую бинтовую повязку, его переодели в дорогой чёрный костюм, обрызгали духами, подхватили под руки и завели в большую комнату, в которой за длинным столом сидело не меньше пятидесяти цыган. Когда Егора ввели в комнату, цыгане одобрительно закивали головами и зааплодировали.

– Из-бран-ный! – скандировали они. – Из-бран-ный!

Егора усадили за стол. Он сидел между молодым цыганом с маленькой бородкой и густыми курчавыми волосами и красивой цыганочкой, которой на вид было не больше двадцати. Когда Егор посмотрел на цыганку, он подумал, что не будь она цыганкой, он бы сказал, что это женщина его мечты. У неё было всё, что он не находил в других женщинах – тех, которых не смущал его запах, а таких было немного: длинные волнистые волосы, большая грудь, точёная фигурка… Она была похожа на Пенелопу Круз. Но она была цыганкой. Они все были цыганами. И внутренний голос подсказывал Егору, что нужно уходить отсюда, пока не поздно, иначе может произойти что-то страшное. Но, с другой стороны, к чему этот цирк? Зачем они привели его в дом? Зачем усадили за стол? Почему они называют его избранным? Да, потом они попросят его оплатить банкет, скажут: «Мы тебе рану обработали, обогрели, напоили – накормили. Теперь заплати нам за наши труды!» А денег у него с собой немного. У него вообще ничего нет. И что тогда они с ним сделают? Сделают его рабом и заставят долг отрабатывать? Убьют? Ни то, ни другое его почему-то не пугало. Всё, что он видел вокруг себя, напоминало сон.

– Пей, избранный! – молодой цыган придвинул к Егору полный стакан коньяка. Цыганка улыбнулась ему ослепительно-белой улыбкой. – Я – Гожо, а это… – Гожо указал тонким длинным пальцем на молодую цыганку, – … моя сестра Гили. Она красивая, да?

– Да, – ответил Егор. – Очень красивая.

Цыганка улыбнулась, опустив глаза. Щёки её покрылись румянцем.

– А это – Баваль и Зора, – Гожо указал на двух цыганок, которые привели Егора в дом. Цыганки кивнули головами, продемонстрировав Егорке свои золотые улыбки.

Беременная цыганка погладила свой живот, что-то сказала пожилой цыганке, и они засмеялись. Егор почувствовал, как его уши и щёки наливаются кровью.

– А я – Егор, – тихим голосом произнёс он.

– Мы знаем! – хором ответили цыгане. – Ты – избранный!

«Опять – избранный! – подумал Егор. – Интересно, что это значит?»

Он всё ещё не знал, как себя вести, но решил, что нужно источать уверенность, чтобы цыгане не считали его лохом. Поэтому он откинулся на спинку стула, расправил плечи и улыбнулся.

– Пей! – повторил Гожо.

– А если я не буду пить? – спросил Егорка.

– Тогда наш барон… – Гожо указал пальцем на пожилого мужчину в смокинге, сидящего во главе стола, – … на тебя обидится. А он – очень уважаемый человек. Его зовут Алмас. Лучше его не огорчать.

– И мне не надо будет за это платить? – спросил Егор.

– Конечно, нет! – Цыган хохотнул, хлопнул Егора по спине. – Ты же наш друг. Ты – избранный. Тебя мы ждали десять лет! Мы знали, что ты появишься здесь. Поэтому мы построили на этом месте дом, обжились…

– Свежо придание, да верится с трудом. Ну, будьте здоровы! – Егор обвёл всех взглядом и опрокинул в себя стакан.

Цыгане опять зааплодировали. Гожо наполнил до краёв стакан Егора и свой стакан.

– Будь, что будет! – Егор взял в руку стакан, посмотрел на грудь Гили. – За вас!

И пошло-поехало. От коньяка кружилась голова, но пьяным Егор себя не чувствовал. Ему просто было хорошо. Цыгане говорили в его честь душещипательные тосты, продолжали называть избранным. Потом были песни и танцы под гитары. Всё смешалось и плыло перед глазами Егора до головокружения: улыбки, смех, развевающиеся веером пёстрые юбки, черные, как смоль, волосы Гили, её прыгающие, как мячики, груди, её манящие губы, будто созданные для поцелуев… Внутренний голос шептал Егору, что нужно держаться подальше от Гили. Его тело хотело её, а мозг противился этому. Егор знал, что стоит ему перейти ту тонкую грань между дозволенным и недопустимым, случится катастрофа. Его или убьют, или оставят в живых, но без яичек. А разве это жизнь? Поэтому Егор старался держаться от девушки подальше. Он пел и плясал, как в последний раз, как никогда в жизни. Он это делал, чтобы отвлечься от Гили. И у него это получилось. Раньше он никогда бы не подумал, что песни и пляски под гитару помогают расслабиться, забыться и поднимают настроение. Только танцуя вприсядку, выкрикивая: «Хоп-хоп – хоп!», Егор понял, почему цыган приглашают на свадьбы. Да потому, что с ними реально весело. Каждый из них – сам по себе тамада. Егор забыл обо всём, потерял счет времени. Ему было хорошо, и он уже не думал о том, что будет потом. Пусть цыгане его ограбят, разведут на «бабки». Важно, что Егор испытал то, что не испытывал никогда в жизни. Он понял, что это – настоящее веселье. А за такое веселье можно заплатить последние деньги. Но лучше, конечно, не платить.

– Ну, как? – спросил Гожо, когда Егор, вспотевший и немного уставший от плясок, тяжело опустился на стул.

– Супер! – ответил Егор, тяжело дыша.

– Я знал, что тебе понравится, – Гожо разлил коньяк по стаканам. – За тебя!

Они выпили, закусили. Как только коньяк стал разливаться по телу приятным теплом, мозг Егора опять начал искать пути выхода из сложившейся ситуации. Как бы улизнуть от цыган, чтобы ничего не потерять? О том, что можно в данном случае потерять, даже подумать было страшно. Конечно, здесь было тепло, пьяно, сытно и весело, а за стенами этого добротного дома было темно, слякотно и холодно. Но всё равно хотелось уйти. Пусть цыгане дружелюбны, пусть Егор испытывал благодарность к ним за то, что они его накормили, обогрели, нарядили в дорогой костюм. Но что-то подсказывало Егору, что это не просто так. Что-то им от него нужно. Но лучше не узнавать, чего они хотят от него, а просто тихо уйти. Уйти, пока не поздно. Но сделать это нужно незаметно. А сделать это незаметно можно, изучив дом и заставив цыган поверить, что Егор уходить не собирается.

– Гожо, – обратился Егор к цыгану, положив ему руку на плечо. – Покажи мне ваш дом. Я никогда не был в таких хоромах.

– Как скажешь, друг! – Гожо улыбнулся. – Ты же избранный. Наш дом теперь твой дом. Ты сейчас не просто гость, ты – часть нашей семьи. Конечно, ты должен увидеть дом. Пошли!

Гожо вопросительно посмотрел на Алмаса. Хотя барон сидел на противоположном конце стола и было шумно, казалось, что тот слышал каждое слово и все знал. Улыбнувшись, барон кивнул головой, и Егор с Гожо поднялись из-за стола.

Когда они вышли из просторной комнаты, в которой продолжались песни и пляски, Егор закрыл массивную дубовую дверь, прижался к ней спиной, вытер капельки пота со лба. Дверь отсекла звуки веселья, прохлада длинного коридора освежила и протрезвила. Желание уйти усилилось.

– С тобой всё нормально? – спросил Гожо, внимательно вглядываясь в лицо Егора.

– Да… устал немного, – Егор сделал глубокий вдох. – Ну, веди!

Гожо повёл Егора по длинному коридору, открывая двери в многочисленные комнаты и рассказывая на ходу:

– Вот здесь живут Кхамало и Рада. Смотри, какая комната просторная…

– Да, – согласился Егор, разглядывая богатое убранство комнаты, мебель, гитару, стоящую у стены. – Веди дальше!

– А это комната Ило и Ружи. Вон, видишь саблю, висящую на ковре? Эту саблю моему прапрадеду подарил Буденный…

Гожо водил Егора по комнатам, болтал без умолку. Глядя на молодого цыгана, Егорка думал, что тот может часами рассказывать про членов семьи, которые живут в комнатах, истории про них. Он даже помнил, при каких обстоятельствах был куплен шкаф, кто подарил молодожёнам Манушу и Ратри кровать…

Вначале Егор внимательно слушал Гожо, а потом стал пропускать его слова мимо ушей, сосредоточившись на сборе информации, которая ему понадобится, когда он будет уходить. Егора интересовало, куда ведут коридоры, что находится под окнами комнат, есть ли собака во дворе.

– Три собаки! – словно прочитав мысли Егора, сказал Гожо. – Овчарки. Но они добрые. Не бойся, ты с ними подружишься. Да, что я о собаках? Пошли, я тебе второй и третий этажи покажу. На третьем этаже есть бильярдная. Ты любишь играть в бильярд?

– Я не умею играть в бильярд, – честно ответил Егор.

– Ничего, научу. А вот комната Риты. Смотри, какие ковры… Целое состояние стоят!

– Ого! – театрально воскликнул Егор. Его эта экскурсия уже начала утомлять. Ему уже было наплевать, что находится в комнате Риты, Ило, Зоры и во всех других комнатах. Хотелось уйти из этого дома, убежать. Но чутьё подсказывало, что ещё не время. – Красота какая!

– Тебе понравилась моя сестра? – вдруг спросил Гожо, глядя Егору в глаза.

– Какая из пяти?

– Гили!