Жизнь Розанны

– Вот… – Волда протянула Розанне увесистую корзину, пахнущую пирогами, накрытую белым полотенцем.

– И…

– Можешь идти! – Волда вынула из печи очередной пирог. Судя по запаху, он был с яблочной начинкой. – И иди по тропе и никуда не сворачивай. А то заблудишься, ищи тебя потом…

– Матушка!

– Что ещё? – с раздражением в голосе спросила Волда. В её взгляде мелькнули искорки злости.

– Ладвиг и Орэль рассказывали мне, что видели большого волка…

– Они убили его? – Злость во взгляде Волды сменилась настороженностью.

– Нет, ранили… Но даже раненного волка они догнать не смогли. Говорят, что он очень большой, чуть не убил их…

Необходимо отметить, что в лесах Латингрии в то время ещё обитали гигантские медведи и волки. Медведи обитали на юге, а волки – на севере. Взрослые, половозрелые волки размерами превосходили скаковую лошадь. Они охотились, в основном, на пятнистых оленей. Волк мог в одиночку убить оленя, вцепившись ему в горло, или сломав шею. Большие медведи охотились, как правило, на лосей, не брезговали падалью. Излюбленным лакомством гигантских медведей были плоды менармы. Человек не мог залезть на длинный, покрытый смолой ствол менармы, но медведям не составляло особого труда нагнуть или повалить дерево и насытиться большими, похожими на арбузы, сочными плодами. У плодов менармы был вкус мёда.

Очень редко, но случалось, что пути волков и медведей пересекались. Тогда лес оглашался оглушительными рёвами и рычанием. Даже птицы в это время замолкали, глядя на битву титанов. Если волк с медведем встречались один на один, победителем из схватки всегда выходил медведь, но когда медведь сталкивался со стаей волков, от него оставались только клочки шерсти и обглоданные кости.

Десятилетняя война с октами, последующие три неурожайных года привели к тому, что большая часть лесов Латингрии была выжжена, большая часть оленей и лосей была истреблена людьми. Те олени и лоси, которым удалось выжить, ушли в восточные земли. Лишившись пищи и своей привычной среды обитания, гигантские волки и медведи стали нападать на людей. Те тоже в долгу не остались и объявили войну лесным исполинам. Победителей в той войне не было. Все волки и медведи были перебиты, а в Латингрии началась эпидемия неизвестной болезни, которую местные жители прозвали «Улыбка смерти» – люди умирали в страшных муках, перед смертью покрывались чёрными пятнами. Лица всех умерших были перекошены от невыносимой боли. Именно поэтому болезнь получила такое название. Придворный колдун Арн говорил королю, Дитфриду Справедливому, о том, что все напасти из-за того, что боги разгневались на жителей Латингрии. Нужно принести в жертву верховному божеству Анелле пять девственниц, и тогда всё будет хорошо. Но к тому времени во всем королевстве не нашлось даже одной живой девственницы. Арн умер через два дня, Дитфрид Справедливый – через пять дней после смерти колдуна. И никто не мог им помочь, даже кубок с водой было некому принести. Те, кому удалось выжить, ушли в другие земли, а некогда могущественное королевство – Латингрия – было разграблено и сожжено октами. Но это было позже…

– Волк… – задумчиво произнесла Волда. – Раненый волк… Именно такие чаще всего нападают на людей. И к моей матери мы давно не ходили. Может, умерла уже? Бруно!

– Что, матушка? – Бруно обернулся. Яблочная начинка из пирога капнула ему на рубашку.

– Сходи с Розанной к бабушке, – Матушка посмотрела на Розанну. – Только оденьтесь теплее. У меня опять болит шея. Что-то мне подсказывает, что будет дождь и похолодает.

– Но мы же ненадолго, – Розанна расправила складки юбки, в недоумении посмотрела на мать. – Я не думаю, что мы замерзнем.

– Она думает! – Волда всплеснула руками. – Когда это курицы думать научились? А кто бабушке воду из колодца принесет? Кто хворост соберет? Кто приберется в доме?

– Ой! – вырвалось у Розанны. Если помогать бабушке по хозяйству, можно потерять день, да и то в лучшем случае. Обычно на помощь бабушке Аделонде уходило как минимум два дня. А Розанне так хотелось вечером увидеть Алоиса, погулять с ним где-нибудь за пределами Верены, чтобы никто их не видел и не распускал слухи. Видно, про Алоиса сегодня придётся забыть.

– Вот тебе и «ой»! – Волда улыбнулась, видя, как изменилась в лице Розанна. – Надо хоть иногда что-то делать полезное. Не всё же тебе со всякими лоботрясами по деревне шляться…

Бруно захохотал. Розанна тут же отвесила ему подзатыльник, но он продолжал смеяться. Герберт с Георгом заливались смехом, держась за животы.

– Смотрите не лопните! – крикнула им Розанна.

– Я возьму короткий отцовский меч! – просмеявшись, сказа Бруно.

– Возьми, – согласилась Волда. – Только не потеряй его, ладно?

– Ладно…

– И делай всё, о чём бабушка попросит, хорошо?

– Хорошо, – ответил Бруно. По его лицу было видно, что он тоже не горит желанием помогать по хозяйству бабушке.

– И вот ещё… – Волда протянула Розанне небольшой мешочек. Розанна сначала обрадовалась, подумав, что мать даёт ей деньги, но в мешочке лежали какие-то семена. Улыбка сползла с лица Розанны.

– Что это, матушка?

– Семена лахойи. Запах лахойи отпугивает волков…

– Но гербина отпугивает и волков и медведей…

– Чего нет – того нет, – поджав губы, ответила Волда. – Бери, что дают. Медведей в той части леса отродясь не было. Их и сейчас там нет. Они в северных лесах…

– Спасибо, матушка, – Розанна поклонилась, привязала мешочек к поясу, потом надела на голову белый чепец, накинула серую накидку и вышла из дома. Бруно поспешил за ней, прижимая левой рукой меч к бедру.

Домик бабушки располагался в лесу. Идти нужно было долго. Если Розанна выходила из дома рано утром, то к дому бабушки она подходила, когда солнце было в зените. Раньше, ещё до рождения матушки Волды, там был дом егеря Дачса – здоровенного мужчины, внешне очень похожего на барсука. Дачс женился, он не стал перебираться поближе к людям, а перевез жену к себе, в лес. Атала, жена Дачса, родила ему десять сыновей, каждый из которых, женившись, строил себе дом. Во время великого голода все родственники и знакомые егеря перебрались в лес, где строили себе дома. И жилось им лучше, чем городским или деревенским жителям. В лесу всегда много дичи, в пятистах шагах от деревни течет река, в которой водятся гигантские сомы… Так постепенно появилась деревня, окруженная лесом, которую назвали Дачсланд. Деревня процветала, ширилась, о ней с уважением говорили во всём королевстве. Так продолжалось, пока «Улыбка смерти» не добралась до Дачсланда. Умерли все жители, в том числе дедушка Розанны, Йохан. Выжила только бабушка Аделонда, да и то потому, что хорошо разбиралась в травах. Как она рассказывала, она перепробовала все травы, но ни одна не помогала против ужасной болезни. Когда умер Йохан, она решилась попробовать отвар из петушиного гребня – травы, которая считалась ядовитой. И этот отвар помог. Все умерли, их дома разрушились, от старости, земельные участки заросли деревьями и кустами, поэтому и создавалось впечатление, что дом Аделонды стоит посередине леса.

Зная, что очаги «Улыбки смерти» иногда вспыхивают в разных уголках Латингрии, Розанна всегда хотела посмотреть, как выглядит петушиный гребень, но, каждый раз, приходя к бабушке, она так уставала, хлопоча по хозяйству, что напрочь забывала про эту траву. Покидая дом бабушки, Розанна всегда хотела лишь одного – скорее бы прийти домой и лечь спать. Ноги обычно гудели от усталости, стертые до крови деревянными башмаками, руки просто не поднимались и отказывались слушаться.

Однажды, когда Розанна с Георгом ходила на болото за брусникой, она увидела траву, очень напоминающую куриный гребешок, но сорвать её так и не смогла, так как по пояс провалилась в трясину и утонула бы, не протяни ей Георг длинную сухую палку. Ухватившись за неё, Розанна выбралась из топи, но с тех пор старалась болота обходить стороной.

До леса они шли молча. Бруно жевал корень ламанджа, периодически махая рукой своим дружкам и смачно сплевывая на землю жёлтую кашицу. На лице его сияла самодовольная улыбка. Он сегодня шёл по деревне с мечом и все это видели. В глазах своих друзей он сейчас будет выглядеть героем, ведь ему дали не просто оружие, а оружие отца. Это значит, что он уже взрослый, а не какой-нибудь сопливый пацан.

– Как ты думаешь, старая карга нас надолго задержит? – спросил Бруно, когда они вошли в лес.

– Ой, не знаю… – Розанна вздохнула. – Мало работы у бабушки не бывает.

– Да уж… – Бруно опять сплюнул. Розанна смерила его презрительным взглядом. – Хочешь пожевать? – Бруно протянул ладонь, на которой лежали сухие желтоватые корни.

– Нет, спасибо! От этой гадости зубы желтеют, потом дурно пахнет изо рта…

– Как хочешь… – Бруно отправил в рот порцию корешков, блаженно улыбнулся. – А мне нравится!

– Ума не приложу, зачем мы постоянно туда ходим? – глядя под ноги, стараясь не наступать на торчащие из земли толстые корни вековых деревьев, произнесла Розанна. – Почему бы бабушке Аделонде не переехать в дом матушки Волды? Тогда она всегда будет под присмотром и нам не нужно будет бросать все дела и тащиться в этот лес… С детства его ненавижу! Бр-р-р! Здесь так страшно. И ведь мы каждый раз бросаем свои дела… Я так и не успела вышить на рубашках узор, а ведь скоро ярмарка…

Бруно засмеялся, ткнул Розанну пальцем в бок.

– Ты думаешь, у меня дел нет? Я должен быть в кузне. Астор опять на меня будет орать и говорить, что я от работы отлыниваю. Ладно, если просто наорет. Может ведь отдубасить и выгнать, найдя себе другого ученика. Я говорил об этом с бабушкой по весне. И знаешь, что она сказала? – Бруно посмотрел на Розанну, та смущенно пожала плечами. – … Она сказала, что дольше проживет, если будет жить одна. Как тебе это, а?

– Да… У матушки суровый нрав.

– Да и у бабушки характер не очень… – Бруно сморщился и затряс головой, изображая бабушку. – Отвези мои травы на ярмарку! Только быстрее, а то испортятся! Ей хорошо говорить, а мне тяжело с мешками через лес тащиться. Ума не приложу, зачем матушка продала лошадь после смерти отца?

– Да, – Розанна вздохнула. Она часто приходила от бабушки с мешками, наполненными сухими травами. Травы хорошо продавались на ярмарке. Особенно пользовался спросом у мужчин стебель волчьей травы, но, тем не менее, продажа трав не приносила хорошего дохода, а таскание через лес мешков с травой казалось Розанне пустой тратой сил. Была бы лошадь – совсем другое дело. – И мне непонятно.

Оба вдруг замолчали. В воздухе запахло тиной и серой. По обе стороны тропинки потянулись большие высохшие деревья. Они скрипели под дуновением ветра и тянули к Розанне свои тёмные голые сучья, будто намереваясь схватить её. Слева слышались хлюпающие звуки, треск сухих веток, рычание, писк. Розанна знала, что с той стороны болото, которое она боялась и ненавидела до глубины души.

В этот момент в желтой траве что-то зашуршало. Розанна с Бруно дружно отпрянули назад. Из жёлтой травы показалась большая голова болотной гадюки. Брат с сестрой замерли, затаив дыхание. Гадюка выползла из травы и стала зигзагами переползать тропу. На её чёрной       спине были большие жёлтые пятна. В длину она была не меньше десяти шагов. Пока она ползла, и Розанна, и Бруно неотрывно смотрели на её толстое длинное тело и слышали шуршащий звук, с которым змея двигалась. Розанна тогда подумала, что многие люди слышали это шуршание только один раз в жизни, да и то за секунды до смерти. В деревне поговаривали, что болотная гадюка убивает жертву укусом, а потом проглатывает её. Они едят кошек, собак, кур, гусей. Могут съесть и ребенка.

На лбу Розанны выступили капельки пота и потекли по лицу, разъедая солью глаза. Но Розанна не стала смахивать пот привычным жестом, так как боялась шевельнуться. Вспомнила слова детской песенки:

Посмотри – болотная змея,