Молитва отверженного

– Поднимай ее! – выкрикнул Пух, и Леонид, спотыкаясь, наклонился над хрипящей Татьяной.

От вида сырой плоти, кое-где прожженной до кости, его желудок скрутило спазмами, и он приложил неимоверные усилия, чтобы удержаться от рвоты хотя бы сейчас.

Стоная и плача, он поднял тело Тани.

Пятачок надел ему на голову черный мешок, положил руки на плечи и заявил:

– Я пойду с тобой и укажу тебе истинный путь. Чтобы ты лобик себе не расшиб по дороге.

– Пошел! – приказал Пух, и Леонид послушно заковылял к выходу.

Оказавшись в своей машине, он почувствовал себя уверенней, хотя Пятачок и связал ему руки. Негодяи посадили Татьяну рядом с ним, и ее изувеченная голова безвольно легла ему на плечо. Он вздрогнул, почувствовав теплую влагу. Танино лицо, прожигаемое кислотой, продолжало тихо шипеть, будто жило своей отдельной жизнью, независимо от тела. Постепенно и эти звуки затихли, остался лишь запах горелого.

– Пятачок, возьми марлю, – услышал Леонид немного усталый голос Пуха. – А то с нее может потечь. – Медведь закряхтел так, как если бы сидел в туалете, затем послышался шелест материи. – Аж весь вспотел в этом наряде, – пожаловался он.

«Переодеваются», – догадался Леонид.

Вскоре с его стороны кто-то уселся.

– Хрю-хрю, – услышал он совсем близко голос Пятачка. – Подвинься, толстяк.

Леонид безропотно передвинулся, осторожно подталкивая Татьяну. Она пугала его. Но еще больше он страшился того, что рано или поздно она придет в себя.

«Если выживет», – неожиданно подумал Леонид.

Хлопнула дверь, зашумел двигатель, и автомобиль медленно тронулся с места.

– Вот так, – резюмировал Пух. – Добро всегда побеждает зло. Знаешь, Кролик, у меня есть любимая сказка. Идет по лесу маленькая девочка. Навстречу ей выскакивает огромная Куча Дерьма и кричит:

«Маленькая девочка, я тебя съем!»

«Нет, это я тебя съем!» – ответила девочка и съела эту нехорошую Кучу Дерьма. Вот так добро в очередной раз победило зло. Кролик, ты слышишь?

Леонид без сил откинулся на спинку сиденья и плотно сжал губы. Ему было страшно даже думать о Тане.

«Выживет ли она? Бог ты мой, у нее не лицо, а сырой фарш! А если Таня умрет?!»

Его снова охватил безотчетный ужас. Он потерял ориентацию в пространстве и времени, сам того не заметив, провалился в вязкую бессознательную пустоту.

– Проснись, парень.

Чья-то рука бесцеремонно сорвала с него мешок, больно задев сломанный нос.

Леонид, щурясь, огляделся по сторонам. Они все еще были в машине. За окном начинало светать, моросил мелкий дождь.

С переднего сиденья его в упор разглядывал человек в мотоциклетном шлеме.