Эротида

– Я на свое кольцо не играю, – отвечал Г…ъ, – но если угодно, ваше пойдет в пяти червонцах.

– Может быть, вы дороже оцените это кольцо. Молодой человек снял кольцо с руки и бросил к ротмистру.

Г…ъ взял его, взглянул на надпись: Эротида, 1811 года. Он вспыхнул, вскочил с места, схватил молодого человека за руку, отвел его в сторону и произнес задыхающимся голосом:

– Где, сударь, взяли вы это кольцо?

– Я, сударь, не обязан вам отвечать на ваш вопрос.

– Вы должны отвечать, или я заставлю вас, сударь, отвечать на расстоянии четырех шагов!..

– И очень рад, принимаю ваш вызов.

– Завтра же в 6 часов, сударь!..

– Не завтра, а сего же дня; теперь еще светло, сию же минуту! Там, сударь, где небо на земле!

– Очень хорошо-с! Уверен, что вы там не будете так счастливы на rendez-vous[21 - На свидании (франц.)] со мною!., но секунданты?

– Не нужно… к чему свидетели? Любовь не терпит их, и ненависть не должна любить! Прощайте, чрез полчаса я буду на месте.

Молодой человек уходит.

«Знаю я вашу братью фанфаронов!» – думает ротмистр.

В положенное время он велит седлать коня, берет кухенрейтерские пистолеты, едет в Хиршеншпрунг. Молодой человек уже там.

– На сколько шагов угодно? с барьером.

– Вы вызывали меня отвечать вам в расстоянии четырех шагов, и я готов; но до смертельной раны, не иначе.

Решимость молодого человека потрясла душу ротмистра.

– Хорошо, хорошо! – отвечал он, – заряжайте пистолеты!

Пистолеты заряжены, шаги отмерены.

– Я вам, сударь, повторяю, – говорит Г…ъ, – извольте мне отвечать на вопрос, сделанный вам, и дело обойдется без крови.

– Ответ уже в дуле, сударь, извольте повторить ваш вопрос выстрелом!

Г…ъ навел курок, молодой человек также. Он подошел к самому барьеру, целит в ротмистра медленно.

Г…ъ не выдержал, спустил курок, и пуля впилась в грудь молодого человека. Он упал на землю, бросил пистолет, сжал рану рукою.

– Убил! – вскричал Г…ъ невольно, подбегая к нему.

Молодой человек приподнялся, сорвал с себя накладные волоса и произнес замирающим голосом:

– Оставьте… помощь ваша бесполезна и для соперника вашего и для моей соперницы…

– Эмилия! – вскричал Г…ъ, падая на колена.

– Нет, не Эмилия… а забытая тобой… Эротида… прощай!..

– Эротида! – едва промолвил ротмистр. Чуть внятное прощай повторилось. Последний луч солнца исчез за горою; казалось, что ночь торопилась накинуть черный покров на отжившую Эротиду.

* * *

– Вообразите же себе, – говорил мне Г…ъ в 1818 году в М….е, – был же я столько слеп, что не узнал Эротиды в Эмилии и Эмилии в этом отчаянном офицерике Мамоновского полка.

– Что же сделали вы с этой несчастной? – спросил я, смотря с ужасом на этого человека.

– Похоронил собственными руками в волнах Эгера! Возвратившись в Карлсбад, я на другой же день слышал новость городскую: повсюду рассказывали, что прекрасная пациентка скрылась неизвестно куда с одним молодым человеком, моим соперником, испугавшимся вызова на дуэль… Аделина долго дулась на меня, однако же мир был заключен; она рассталась с маминькой. На границе России, в первой церкви, стал я с нею около налоя, дьячок подал нам в руки свечи, отпел панихиду вместо венчанья… Теперь не знаю, как проживает она в Могилеве на Днепре.

* * *

Вот слова, которыми заключил Г…ъ рассказ, из которого я составил быль или небылицу – не знаю.

– Повесть хороша, хороша! – сказали слушатели.

– Хороша, только конец немного темен; притом же Эротида в собственной роли мало образована, в роли Эмилии слишком блистательна, а в роли офицера чресчур мужественна.

– Воспитание, любовь и время чего не могут сделать из женщины! – отвечал хозяин-повествователь, укладывая свою тетрадку в бюро.

Примечания редакции

В тексты вносились обоснованные исправления. В процессе приведения их в соответствие с современными нормами правописания оставлялись без изменения некоторые орфографические архаизмы и авторские неологизмы (напр.: тротоар, тоалет, сиурок, фасинабельный, скрыпка), отражающие литературные и разговорные особенности и атмосферу эпохи. В то же время исправлялось такое написание, как карриера, литтература и пр. В тех случаях, когда авторская пунктуация не искажала, не делала неясным смысл высказывания или не противоречила современным правилам, она не изменялась.

Сохранены все подстрочные примечания автора. Остальные пояснения и комментарии подготовлены впервые.

Повесть была впервые напечатана в журнале «Московский наблюдатель» (1835, ч. I), затем вошла в первый сборник «Повести» (1836, 1837), который положительно оценил В. Г. Белинский. Критик писал: «Из оригинальных повестей мы прочли в „Библиотеке“ г. Глазунова три премиленькие повести г. Вельтмана (…)» (В. Г. Белинский. Полн. собр. соч. Т. II. М., 1953, с. 493), Во второй части «Эротиды» много места уделено карточной игре, встречаются термины, непонятные современному читателю. Упоминаются они и в других произведениях нашего сборника. Поэтому считаем нужным дать краткое пояснение к ним.

Прокивка – промет каждой карты.

Талия – промет всей колоды до конца или до срыва банка.

Убить карту – иметь старшую карту, убивающую младшую.

Руте – убить несколько карт подряд.

Соника – карта, выигравшая сразу.

Выиграть соника – выиграть с первой же карты весь банк.

Обдернуться – поставить не на ту карту.

Пароли – ставка, увеличенная вдвое против первоначальной; пороли пэ – вчетверо. Играть миран-долем – не увеличивать первоначальной ставки.