Пищевая пирамида

Утром, дядюшка Петр, бесцеремонно разбудил сладко спящих после жаркой ночи Олафа и Клару.

– Вставайте лежебоки! Пора, баркас под парами. Немедленно выходим в море, но сначала позавтракаем разумеется. – Глубокий бас дядюшки разбудил пожалуй половину улицы в столь непривычное, для здешних мест, раннее время.

Суденышко утробно урча двигателем, выпуская клубы черного дыма, медленно отчалило от пристани. Олаф ежился от промозглого тумана, молочной пеленой закутавшего и море и берег. "Как он ориентируется в этакой мгле, ни черта не видно!" Олафу только и оставалось надеяться на мастерство шкипера и опыт дядюшки Петра. Клара, укутавшись теплым пледом, льнула к своему молодому человеку, не выказывая ни капли беспокойства.

– Вот уведешь, тебе понравиться, там очень красиво. Я была там еще ребенком но, все помню. – Ворковала девушка, грея ладони в руках Олафа.

Через пару часов туман рассеялся, клочки его уносило ветром в сторону берега. Открылись поистине величественные виду, скалы поросшие сверху шапкой темного леса, погружались своим основанием в студеные морские воды, волны разбивались о камень выбивая белую пену. Восходящее утреннее солнце путалось в ветвях столетних елей и сосен. Олаф никогда не считал себя натурой чувственной или творческой, но и он оценил увиденное с восхищением. Из за скалистого выступа пыхтя двигателем вышел катер пограничников, пересекая курс их баркасу. Сигнальщик пограничника дал команду "приблизиться и заглушить мотор". Старшина пограничников, несмотря на изрядную качку, легко перепрыгнул на баркас, вежливо поприветствовал дядюшку Петра (очевидно они знакомы).

– Мое почтение, господин лейтенант! Вы, видно тот самый, кто отказался от положенного отпуска? Слухи, знаете ли в этих местах, быстро распространяются. – Пограничник взял под козырек. Уладив формальности катер отчалил.

Ближе к полудню, баркас причалил к берегу у великолепной скалы, отвесной стеной возвышавшейся над шхерой. Суровые сосны и ели с пирамидальными кронами подобно короне обрамляли монументальные скалы. Всего несколько минут и дядюшка Перт вместе с командой баркаса развернули лагерь, Олаф взял на себя обязанности заготовить дров для костра, Клара готовила еду. Вскоре божественный аромат неизвестных Олафу кушаний окутал весь лагерь. Все собрались у стола.

– И вот в этом самом фьорде пират Улав держал свою главную базу, и верфи были и склады, вон там у плеса. – Петр показал куда то на противоположный берег. Дальше следовал длинный монолог о битве с пиратами и контрабандистами, решительной победе пограничников.

– Что же вы не пьете дорогой Олаф, это не просто эль, черт возьми это настоящий Климфицкий эль! – Петр подал большую кружку темного пенного напитка.

– Угощайтесь! – Клара, подала блюдо к столу, со всех сторон руки потянулись к закускам. "Какие то жареные орехи, очень сочные и вкусные." Олаф не без удовольствия вкушал местные деликатесы.

– Ммм.. Клара умница, ты великолепно готовишь креветки. Я съем свои пальцы. – Перт демонстративно облизал пальцы..

– А что это, креветки? Орехи или иные плоды.. – Обранил Олаф.

– Аха-ха! Орехи!!! – Басом захохотал дядюшка. Другие участники, включая Клару заулыбались.

– Мой дорогой друг Олаф, эти "орехи" всего пару часов как плавали в море, неподалеку ферма по разведению креветок.

Ужас и отвращение! Это самое малое чем можно описать состояние Олафа. Рвотные позывы непроизвольно подкатили к горлу. Какая гадость! Через пару минут придя в себя Олаф припомнил мерзкие забавы кадетов младших классов в Академии. Маленькие негодники так шутили, подкладывая своим собратьям в еду живых червей и личинок.

– Какого черта! Вы что дикари Проклятых земель?! Это мерзко есть насекомых! – Олафа трясло, рука легла на шпагу. Еще миг и он поразит негодяев, убьет их всех.

– Креветки, вообще то, не насекомые. Это… – Попыталась разрядить обстановку Клара.

– Да плевать кто они такие.. вы бы рыбой меня еще накормили, радиоактивной. Что за вздорные шутки, господа?! – Олаф начал успокаиваться, решил не убивать всех. Пока.

– Простите милостивый государь, не знал что наши кушанья придутся вам не по вкусу. – Извиняющимся басом произнес Петр.

– Да что ты извиняешься дядя, столичному франту наша еда видите ли не понравилась. Ну конечно, куда уж нам! Мы людей не едим как в столице принято. – Вспыхнула Клара.

– Людей? Пищевых имеешь ввиду? Пищевые не люди, да будет тебе известно Клара, они очень похожи на людей, но это всего лишь скот. Нет, я не пробовал мясо, не довелось. В Акдемии стол весьма аскетичный, а в действующей армии тем более не до деликатесов. – Вполне спокойно парировал Олаф.

– А, точно, на пирушку у Труазье ты ведь не остался. Не отведал вкусного. – Произнося это, Клара зло уколола взглядом.

– Дорогой Олаф, вы много не знает, что простительно учитывая возраст. Плантаторы, вроде вашего Труазье берут навороженных младенцев и растят их в хлеву, совершенно без речи, без обучения даже элементарным человеческим повадкам. Среди себе подобных несчастные дети становятся подобны животным. Их незавидная участь попасть на стол аристократам и богатым промышленникам. Однако, изначально они такие же люди как и мы все. Не попади эти младенцы к плантатору они выросли бы вполне полноценными людьми, Друг мой. – Пытался втолковать Петр.

– Но, ведь это ересь! То, что вы сейчас говорите – ересь и измена. Мистер Крестовски, я обязан арестовать вас и придать Имперскому суду. Как только мы прибудем в Климфиц…-

– Донесешь на нас шерифу? Тогда и себя не забудь упомянуть, скрыл нападение на усадьбу, организовал побег каторжанки, да еще и с еретиками якшаешься. А это уже виселица – дорогой друг Олаф. Ты же знаешь, Имперский трибунал долго разбираться не станет. – Петр был безжалостен в своих аргументах

Губы Олафа затрясись и этот позорный признак слабости был очевиден окружающим. Нет, Олаф не страшился погибнуть в бою, но не позорная смерть на эшафоте! От одной только мысли прокатилась волна ужаса. Олаф смотрел на них и думал "По чести, следует кинуться в драку на еретиков, вон шкипер убрал руку под куртку – прячет оружие. Может успею ранить кого то из них." Но, его как будто надломили изнутри, было невыносимо жалко себя и обидно за свою глупость. "Ну зачем связался с ней, проявил слабость один раз и теперь я связан с преступниками и сам преступник." Тревожные мысли не оставляли Олафа по пути до самого Климфица. "Олаф Паркер, ты преступник и закончишь свою жизнь на виселице, хочешь этого или нет!" – Эта мысль пульсировала в мозгу молодого человека и как червь разрушала его прошлый мир. Мир, такой правильный, простой и очевидный.

Глава 3

Ночь практически не спал, утром подавленный, "размазанный" суровой действительностью, Олаф поплелся в офис Военной канцелярии. Как во сне получил необходимые бумаги, за тем несколько часов ожидания, паром и вот она в Проклятых землях. Тыловой обоз, тряская повозка, липкая ледяная грязь на сапогах и форменном камзоле. Олаф не потрудился, переодеться в полевую форму.

Часть в которую получил предписание Олаф, была совсем недавно сформирована и с обозом направлялась на передний край, вероятно в самое "пекло". Несколько совсем юных бойцов, не скрывая страх перед неизведанным, ютились в кузове повозки. Тесно прижимаясь друг к другу, не то от пронизывающего холода, не то от страха. Глядя на них, Олаф невольно вспомнил себя, когда он с Пьером и еще парой новоиспеченных офицеров впервые ехали в войска. Тогда на нем не было того груза позора и бесчестья, как сейчас. Новобранцы смотрят на него с нескрываемым уважением, хотя в изгвазданном парадном мундире он, пожалуй, выглядит нелепо и даже смешно.

– Что же вы так внезапно прервали свой отпуск? А, знаю… Наверняка проигрался в пух и прах, да? Ну что же, обычное дело в вашем то возрасте, продул все до сантима в какой ни будь таверне. Нет, я не осуждаю, помилуйте! Сам был молод да горяч. – Полковник, по отечески принял вновь прибывшего.

– Господин полковник, я не игрок… – Олафу было бы весьма удобно согласиться с версией командира, однако он не хотел лгать еще больше, к той чудовищной лжи которую вынужден носить в себе.

–Ааа! Дама? Прелестная женщина разбила вам сердце, не так ли? Знаю, знаю.. так бывает, молодость знаете ли. – Полковник, заулыбался себе в усы довольный собственной проницательностью.

– Да, это так. – Честно признался Олаф, к тому же полковник от части угадал.

– Это ничего, надеюсь ваша душевная боль нисколько не помешает службе. Вы офицер опытный, посему назначаетесь командовать взводом. Все равно, выбор у меня не велик. Так что, принимайте взвод господин обер-лейтенант. Да – да! Поздравляю вас с повышением. – При этом полковник совершенно по доброму улыбнулся и похлопал Олафа по плечу.

– Смирно! – Писклявый, с детскими нотками голос дневального, огласил ветхую лачугу – служившую казармой.

В силу случая те самые "зеленые" бойцы, с которыми довелось вместе ехать, попали в его взвод.

"И с этими детьми мне нести службу и при необходимости воевать? Я сам еще зеленый по сути." – Грустно думал Олаф. Скверное настроение, добавило суровости к и без того унылому внешнему виду Олафа. Впрочем, фельдфебель старый и "тертый" сильно выделялся на фоне строя безусого юношества. Олаф посмотрел на старого вояку с одобрением, и у него на душе стало чуточку теплее "Может не все так плохо, еще повоюем"

Дни, недели боевой подготовки и нехитрого солдатского быта полностью поглотили мысли Олафа, события злополучного отпуска стали его по немного отпускать. Только, образ Клары по прежнему приходил в его снах, сладостно и мучительно. Михаэль, так звали "тертого" фельдфебеля, сильно помогал Олафу в службе, обучать новобранцев ему не в первый раз. Однако всякий раз когда Олаф пытался расспросить фельдфебеля о его прошлом. Михаэль уклонялся от разговора, отшучивался. " Что же, вероятно на то есть свои причины, да и не мое это дело." размышлял Олаф. Солдаты его взвода относились к Михаэлю как к отцу, на Олафа же смотрели с уважением и страхом. Хотя, Олаф и не был с ними чрезвычайно строг или даже жесток (что часто водилось за молодыми офицерами, которые свой статус командира поддерживали агрессией и насильем к подчиненным). От Михаэля Олаф и сам многому научился, бесценный практический опыт и солдатская смекалка.

–Мое почтение господин обер-лейтенант! – Поздоровался майор Макконори, щеголеватый стареющий повеса, при этом второй офицер полка.

Макконори брезгливо поморщился, обошел стеллаж с солдатскими пожитками и протянул ладонь Олафу.

– Приветствую господин майор.. – Начал было Олаф, но майор его оборвал.

– Вот что Олаф, этим вечером старик Кроуфорд празднует день рожденья.. и не пытайся уклониться от пирушки, обидишь полковника. Ровно в восемь в клубе. – Майор пространным взглядом оглядел окружающую обстановку и не прощаясь удалился.

"О черт! Этого еще не хватало, не приди – растолкуют как неуважение" Олаф скривился в предвкушения предстоящего.

Курение трубок, бренди в соседней зале щебетание каких то молоденьких девушек, "Где он их взял?" с некоторым раздражением подумал Олаф. Вечеринка прерывалась тостами за здравье с пожеланиями всех благ имениннику. С двумя красотками, милые щечки которых разрумянились от бренди и "сальных" комплиментов, подошел Макконори.

–Дорогой друг Олаф! Это Съюзи, а это Гретта – Представил спутниц майор.

– Ну что же вы дружище, право, оставьте наконец свои унылые мысли! Веселиться, если не сейчас то когда?! – Не унимался майор.

Олаф осушил изрядную порцию бренди "на здоровье" именинника, и действительно мир немного изменился, вот он уже лихо отплясывает мазурку с одной из девушек, то ли Съюзен, то ли Гретой.

В перерыве между танцами и возлиянием Макконори уже совершенно по дружески заплетающимся языком ворковал с Олафом.

– Да, он пожалуй хорош, даже лучший фельдфебель в полку! И знаете Олаф, этот Михаэль сражался при Кюора и остался в живых при этом. Армия тогда потеряла больше тысячи бойцов, представляете. А он единственный из своего взвода остался живым, невероятное везение, не находите Олаф.

– Я знаю, господин майор что Михаэль искусный и опытный вояка, вероятно это и есть причина его живучести. – Олаф как то пытался поддержать разговор, хотя бренди мешал.