Нет сигнала

Так уж сложилось, что во славу энергометров каждый крупный город должен был назвать в честь его создания хотя бы три улицы. В Урманске их было целых пять, и разбросаны они были в разных концах города. При этом каждая имела памятную табличку. Такую славу Матвей не мог не уважать. Он даже мечтал о чем-то подобном на Титане для себя, Одейса и других создателей нового для людей пристанища без купола и ограничений. Иногда, оставаясь наедине с собой, он даже думал, что «Денисовск» – неплохое название для города. Теперь за эти мысли было стыдно.

«Лучше бы был внимательней к своей жизни», – сказал он себе, вошел в белый отсек подземной капсулы и занял одно из пустых мест.

Окон здесь не было наверно потому, что любоваться тьмой черных тоннелей нет никакого смысла, зато на стенах мерцали изображения рекламных роликов. Светодиодные стрелочки привлекали к ним внимание, буквально притягивая взгляд.

Матвей и сам не заметил, как уставился на рекламу коллекции женской одежды просто потому, что она была рядом, и бессмысленно смотрел на девушек, демонстрирующих платья и костюмы из переливающейся искусственной ткани. Глядя на них, было проще ни о чем не думать и не замечать, как двери то открываются, то закрываются, а белый «червь» с едва уловимым гулом пролетает в очередном тоннеле.

Пока энергометр не завибрировал, привлекая его внимание, Матвей даже не двигался, а потом посмотрел на экран, увидел сообщение о том, что его станция следующая, и шагнул к двери. К этому моменту в своем отсеке он остался единственным пассажиром и вышел на совершенно пустую белую площадку в форме ромба.

Здесь две ветки встречались, ограничивая со всех сторон площадку, попасть на которую можно было лишь с помощью спускавшихся сюда мостов с широкими ступенями. Матвею же надо было просто пройти к соседней стороне ромба. Спрятавшись за лестницей, он не стал даже разглядывать голубой потолок с яркими огнями и белыми линиями, расставленными так, что напоминали рябь воды.

Сев в новый белый отсек, он уставился на очередную ближайшую рекламу и попытался представить, что он будет говорить Вильгельму. Кошачий корм при этом ему совершенно не мешал, а огромные глаза домашних любимцев помогали, будто спрашивали: «Как же ты так»?

Только на этот раз сигнал не понадобился. Он сам услышал название станции и даже вышел на фиолетовую площадку с белым потолком. Здесь все границы были четкими линиями – иного от станции в честь создателя лекарства от рака и ждать не приходилось. Там белое, тут фиолетовое и то, видимо, как замена черному – слишком мрачному для общественного места.

Поднявшись наверх, Матвей снова растерялся. До встречи оставалось всего десять минут, а он никак не мог понять, куда именно ему надо идти, но на этот раз удача его пощадила.

– Доброе утро, – сказал ему Вильгельм. – Не думал, что вы пользуетесь подземными путями.

– Доброе, – неуверенно ответил Матвей и выдохнул с облегчением. – Это очень долгая история.

Мужчина в ответ хмыкнул, но говорить ничего не стал. Он жил в гостинице недалеко от станции и собирался позавтракать в «Бионорике». Чего от него хочет Денисов, он даже не задумывался. Знал о случившемся, но верил, что его это не касается, потому и разговор поддерживать не спешил, только помог с направлением, справедливо рассудив, что раз Матвею нужен этот разговор, то ему о нем и заботиться.

До ресторана они молчали, благо он был совсем рядом. В «Бионорике» Матвей уже был, потому обстановка этого заведения его не удивляла. Здесь они всем факультетом отмечали выпускной, а рядом с ними гудела половина университета. Темные залы с банками, содержавшими химер, части тел и органы немыслимых существ когда-то устроили настоящий общественный переполох вокруг этого места, тем самым сделав его особо популярным. Защитники животных хотели было всполошиться – слишком уж правдоподобными выглядели щенки с пришитыми цветными нитками птичьими крыльями, – но в действительности все эти ужасы были лишь искусной голограммой, а манера оформлять блюда как в фильме ужасов закрепила эту славу. Только в «Бионорике» можно заказать «Мозги под кровью» и получить серую массу с отчетливыми извилинами, залитую соусом, цвета запекшейся крови, но на поверку это оказывается просто нежный куриный паштет с пряной, чуть кисловатой подливой, а суп с глазами содержит ловко раскрашенные перепелиные яйца. Вблизи все становится ясно и понятно, но на первый взгляд жутко.

– Я так и не привык к этому месту, – признался Вильгельм, сделав заказ. – Хотя для восполнения впечатлений оно идеально. В ближайшее время мне снова будет довольно скучно.

Он даже усмехнулся в свои пышные усы, но его эмоций Матвей не разделял. Ему не казалось, что на Титане может быть скучно, даже когда твоя работа завершена, потому что построение нового мира не может быть скучным, и неважно: деятель ты или просто наблюдатель. «Бионорику» хорошим развлечением он тоже не считал. Она уже не казалась ему даже забавной, но салат «червивые пальцы» он заказал просто потому, что такого не помнил.

– Итак, чего вы хотели? – спросил Вильгельм, явно догадавшись, что Матвей все еще не решил, как именно начинать этот разговор.

– Я хотел поговорить о случившемся вчера, – со вздохом сказал Матвей и попытался пригладить волосы.

– Со мной? – удивился мужчина. – Я не сотрудник Люкса, даже никогда им не был.

– Но вы заместитель главы станции «Страж Титана»! – воскликнул Матвей и тут же стыдливо вжал голову в плечи, чтобы заговорить уже тише. – Я не виновен в случившемся, понимаете?

Вильгельм пожал плечами, давая понять, что его это не особо волнует.

– Эта ситуация меня, конечно, огорчила, – сказал он, – но давайте будем честны. Меня все это не касается. Какое, в сущности, мне дело, кто будет высаживать саженцы, да и вы не стали бы этим заниматься. Не уверен, что вы вообще в состоянии устоять в скафандре.

Последняя фраза, подчеркнутая резким жестом, заставила Матвея сжать зубы. Особой крепостью он никогда не отличался, но был достаточно упрям и последние несколько месяцев готовился к предстоящей работе: проводил по двенадцать часов в неделю в тренировочном центре и мог не только стоять в полном снаряжении, но и пользоваться инструментами. Первое дерево на Титане он должен был посадить сам, но говорить об этом Вильгельму Одейсу он не стал.

– Значит рассчитывать, что вы настоите на моей поездке, бесполезно? – прямо спросил он.

Вильгельм пожал плечами, хотел ответить, но не стал, потому что официант как раз принес заказ. Перед Одейсом оказалась глубокая миска с чем-то похожим на черное желе, из которого в разные стороны торчали кровавые щупальца, зато капучино ему принесли самый обычный, разве что на пене корицей был нарисован знак радиационного объекта – все в соответствии с имиджем заведения. Матвею же досталось блюдо, застеленное листьями салата, на котором лежали сморщенные скрюченные пальцы с длинными ломанными ногтями, а вокруг все было усыпано мелкими белыми червями и черной крошкой. Все это было торжественно заляпано кровавыми пятнами, но по их цвету Матвей даже не сомневался, что дело имеет с томатной пастой.

Прежде чем разбираться, чем является все остальное, он сделал глоток кровавой жижи и удивился, найдя в своей кружке клубничный кисель. Это напомнило Матвею детство и немного успокоило, потому просьбу Вильгельма он принял без волнений.

– Расскажите мне все для начала, – попросил мужчина.

Обдумав все, он решил не отмахиваться от проблемы, потому был готов слушать, но рассказ Матвея ему не нравился. Каким бы нелепым он не казался, а Денисов не походил на человека, способного придумать такую байку.

– Надеюсь, вы понимаете, что поверить в то, что вы говорите, очень трудно? – первым делом сказал он, отрезая очередной щупалец.

– Разумеется, – вздохнул Матвей и наконец попробовал палец.

Он оказался обжаренной креветкой с прикрепленным к ней хлебцом, заменявшим ноготь. Черви оказались лапшой, а черная крошка – маслинами. Странное блюдо, будучи разгаданным, сразу стало аппетитным, но клубничный кисель не мог с ним соревноваться в способности успокаивать Денисова.

– Я все понимаю, – сказал он, сделав еще один глоток киселя. – Даже вот это раздобыл, чтобы обзавестись доказательствами. – Он указал на камеру. – Но это оказалось сложнее. Понятия не имею, что происходит.

– Я не очень вам верю, – признался Вильгельм, – но учитываю, что врать вам нет никакого смысла. Если допустить, что вы говорите правду, я посоветовал бы искать проблему не в энергометре.

– Как это не в энергометре? – растерянно спросил Матвей.

– Поймите: за ними действительно ведется контроль, – спокойно пояснил мужчина, вытирая салфеткой усы. – Поищите проблему в себе. При таких обстоятельствах вам никак нельзя лететь, хотя бы потому, что перебои в работе энергометра могут повлиять и на работу шаттла. Вы, например, в курсе, что вентиляция кают работает за счет энергии того, кто эту каюту занимает? Мне ваш труп на космической станции не нужен! – заключил Вильгельм и резко встал – Через три месяца на Титан отправится транспортный корабль, думаю, одного пассажира они смогут взять, но для начала найдите проблему в собственном организме и исправьте ее.

Он говорил так строго, словно начальник с подчиненным, но именно такой инструкции Матвею и не хватало. С ней все стало немного понятней, хотя в собственную болезнь он все еще не мог поверить. О какой болезни могла идти речь, если он сдавал все тесты, все анализы, прошел несколько сканирований и был признан совершенно здоровым, иначе ни о какой космической экспедиции и речи быть не могло.

– Надеюсь встретить вас на Титане, – сказал на прощание Вильгельм, а Матвей только растерянно кивнул, пытаясь все осознать, и очнулся только когда понял, что теперь ему придется целиком оплачивать счет.

«Похоже, ты дурак, которого обвести вокруг пальца легче легкого, а подставить…»

Даже свою мысль Матвей не завершил, вдруг вспомнив, что перед тем, как все эти проблемы начались, последним человеком, которого он видел, был Николай Новиков – внук создателя энергометра. Это совпадение Матвею совсем не понравилось. Зачем Новикову избавляться от него, Матвей не знал, но был уверен, что это мог сделать только он, потому заскрипел зубами и вогнал вилку в очередной палец и позвал официанта, чтобы заказать вместо киселя что-нибудь покрепче.

Глава 8

Маргарита Петровна только закончила упаковку семян. Двадцать огромных контейнеров были подготовлены к погрузке. Завтра их отвезут на склад космодрома, а она займется отбором саженцев. Их нужно будет упаковать в последнюю очередь, а пока она просматривала контейнеры с личинками. Их всех отобрали совсем крошечными, но часть из них все равно успели надуть желтые бока и выбраться из своих коконов. Их Маргарита и вынимала, чтобы они не начинали поедать своих сородичей. Ловила и перекладывала в ящик с синими листьями, думая о судьбе своего начальника.

Матвей Денисов Маргарите никогда не нравился. Она была уже состоявшимся профессором, когда внезапно выяснила, что ей придется работать под руководством юнца. О том, что он умен, она тогда еще не знала. Да и теперь была из тех немногих, кто не считал его гением, скорее везунчиком судьбы, попавшим в Люкс так рано. Потом уже она к нему привыкла, даже начала уважать, в первую очередь потому, что Матвей умел слушать свою команду и обдумывать чужие идеи, не торопился их принимать или отметать, обещал подумать и через несколько дней или говорил наедине почему «нет», слушал ответные аргументы и снова думал, или говорил «давайте попробуем» и не присваивал себе идею, хотя подобным грешили другие старшие ученые Люкса.

Своим участием в предстоящей работе на Титане она тоже была обязана Матвею. Ей было уже шестьдесят, а согласно рекомендациям всемирной организации здравоохранения, людям ее возраста не следует участвовать в межпланетных экспедициях, цель и состояние здоровья значения не имели. Денисов сказал, что она совершенно незаменима, но сама Маргарита Петровна Вараксина знала, что это не так. Теперь ей было стыдно оттого, что она не могла стукнуть по столу и сказать, что Денисов незаменим, и это, судя по мрачной обстановке в лаборатории, действительно было так.

Гробовая тишина сегодня сопровождала всех. Утром даже здороваться не было никакого настроения. Упаковка, отбор и последние тесты проводились в гнетущем молчании, настолько противном, что вместо расчета необходимой воды Маргарита выбирала личинки, хотя могла дать задание студентке-лаборантке, сидевшей теперь совсем без дел.

«Надо что-то придумать», – в очередной раз сказала себе Маргарита, закрыла контейнер и забрала ящик с пузатыми личинками, активно хрустящими синими листьями. Их она собиралась отнести под купол и выпустить там, где им можно превратиться в оранжевых жуков и продолжить жить, но, зайдя в изолятор, чуть не выронила ящик: за стеклянной дверью было темно.

– Почему под куполом нет освещения? – вскрикнула она, выскочив назад в лабораторию.

– Распоряжение Артура, – неохотно ответил ей долговязый лаборант-техник, переносивший информацию по разработке на портативные носители.

– Но они же там погибнут совсем без света! – вскрикнула Маргарита и бросила ящик на стол, не заботясь о том, что личинки могут расползтись по всей лаборатории, если оставить их без присмотра. – Его надо включить!

– Простите, но я ничего не решаю, – сказал парень, невольно отступая, словно невысокая женщина с седыми прядями в русых волосах могла на него наброситься. – На время съемок он подключил светильники к своему энергометру, а потом отключил и велел не трогать. Вентиляция купола тоже отключена.

У Маргариты аж дыхание перехватило. Она открыла рот, закрыла и поспешила к кабинету Артура Дёмина, который вдруг возомнил себя здесь главным.

«Вот уж кто точно мальчишка-выскочка!» – подумала она, без стука открывая дверь.