Плакала Алла. Сборник рассказов

– Я не могу, я будто привязана к нему.

Лиза была напугана, но оставалась стоять у могилы и ожидала своей участи. Она нервно потирала руки, а я заметил на ее запястье полупрозрачную нить. Она чуть заметно выходила из ямы и зловещим узлом крепилась у нее на руке. Нить то натягивалась, как струна, то провисала, то сильно дергалась, подталкивая девушку к могиле.

С каждой минутой это становилось заметнее, расстояние сокращалось и когда гроб с телом Лизы коснулся дна ямы, она закричала:

– Теперь держи меня крепче!

Я не понял просьбы, но все же уцепился за нее обеими руками.

Вдруг поднялся ветер, люди заплакали, а из могилы выскочил столб пыли и, превратившись в огромную лапу, потянулся к Лизе. В мгновение, она ухватила ее ногу и потянула к могиле. Лиза истерически закричала, а я изо всех сил пытался вырвать ее из лапы зверя. Силы были не равны и я, цепляясь за воздух, заметно проигрывал ему. У края могилы чудовище вдруг притихло, а я услышал, как совсем рядом кто-то читал молитву. Это был батюшка. Он отпевал покойника по соседству и часто просил Господа о помиловании его души. Зверь будто прислушивался к заклинанию священника и, одурманенный ладаном и святыми словами, отпустил ногу Лизы. Я воспользовался его замешательством и вырвал Лизу из его лапы. Раздался страшный рев, закричали люди, а мы с Лизой поднялись высоко в небо.

Уже сверху мы наблюдали за происходящим на земле.

У могилы Лизы началась неразбериха; люди кричали и плакали, заглядывая в яму. Кто-то упал в обморок, а кто-то ругал могильщиков, не подбирая выражений. Лиза не обращала на это внимания и парила у облаков. Я, оценив ситуацию, сразу нашел объяснение. При спуске гроба в могилу одна из веревок оборвалась, и он упал на дно ямы. От удара крышка гроба сдвинулась и через образовавшуюся брешь, было видно испуганное лицо покойной. Деревянный крест, приготовленный для надгробия, был сломан могильщиком, который упал на него, когда порвалась веревка. Один из присутствующих, потеряв сознание упал в могилу, а ветер стал задувать его могильным черноземом. Люди спасались бегством, а Лизина мать тянула руки к телу дочери.

– Да, – заключил я, – картина не для слабонервных…

Лиза равнодушно махнула рукой и сказала:

– Полетели отсюда. Я летать хочу!

* * *

Лиза была счастлива своему освобождению.

Она рассказывала мне всякую ерунду, задавала глупые вопросы и птицей кружилась в голубом пространстве.

Я поглядывал на нее и с улыбкой думал:

– Совсем ребенок!..

– Я уже не ребенок, – поспешила возразить Лиза, прочитав мои мысли, – мне скоро восемнадцать исполнится!

– Уже не исполниться, – поправил я ее и спросил:

– А, что случилось? Почему так рано, что привело тебя сюда?..

Вскоре я узнал, что Лиза была наркоманка, а передозировка привела ее сюда. Ее дальнейший рассказ мне был уже не интересен.

– А разве ты не знала, что наркотики опасны для жизни? – Перебил я ее пламенную речь, а она поспешила ответить:

– Ой, брось ты, Витя! Какая у меня жизнь там была – существование! Наркотики – вот жизнь! Уколешься и на все плевать. Все по кайфу и чудовище это, так – смешной барабашка!..

– Да. Красавица и чудовище! – Печально заключил я, понимая, что говорить больше было не о чем.

Я смотрел на Лизу и понимал, что борьба на кладбище была напрасной, сражение я проиграл – она давно была во власти Сатаны. И теперь в облике милой девушки он смеялся надо мной. Было понятно и другое, что пребывание Лизы в этом мире будет недолгим. Невидимая нить на ее запястье уходила вниз на землю и время от времени давала о себе знать, подтягивая поводок. Лиза этого не замечала, и продолжала рассказывать свои земные приключения, летая под облаками.

Я предвидел исход и, проводив ее взглядом, произнес:

– Бедная Лиза!..

Вдруг яркая вспышка осветила округу, а громкие раскаты грома прокатились по небу. Вокруг все потемнело и тяжелые облака поплыли над нашими головами. Повторный раскат грома прозвучал, как набат большого колокола и я услышал истерический крик Лизы. Она падала вниз, пытаясь руками удержаться за воздух. Падение становилось стремительным и через минуту Лизы не стало. Прогремел гром, а на земле страшным эхом отдалось рычание зверя. Тучи побежали быстрей и вскоре, через образовавшуюся брешь, стали пробиваться лучи солнца. Тучи стали легче и, поменяв цвет, превратились маленькие белые облака, на большом голубом небе.

Наступила тишина и я сказал:

– Ну, вот и все!..

Я передвигался в пространстве, а в памяти все еще всплывали фрагменты истории бедной Лизы. Сатана меня больше не пугал, я не был в его власти. Я уже был там, где грехи не совершают. Здесь, в этом мире за них приходилось расплачиваться. Я получил хороший урок для себя и уже понимал, что души людей надо спасать на земле при жизни, а не здесь, когда исправить уже ничего невозможно…

Андриановна

(миниатюра)

– Господи, что же теперь будет? – Думала Анастасия Андриановна, лежа в постели, – горе-то какое? – Убивалась она.

Сама-то она была лежачая, уже полгода не вставала с постели.

Болезнь и годы уложили ее в кровать, и она уже подумывала оставить этот мир. И все вроде у нее слаживалось хорошо; завещание написала, белье приготовила, даже пособороваться успела.

Но тут пришла беда, да еще какая. Дочка с мужем на машине разбились насмерть, а у них дети – девочке десять и мальчику восемь лет.

– Что делать? – Раздумывала Андриановна, глотая слезы.

– Это что же, детей в детский дом? А вдруг в разные приюты, а обижать будут?.. Как же они мои родненькие – сиротинушки?..

Полночи проплакала она – все слезы выплакала, а к утру свалилась с кровати. Так докрутилась в раздумьях, что и не заметила, как очутилась на полу. Что делать? Дома никого нет, соседка, что присматривала за ней, ушла домой и придет только утром, ну и поползла Андриановна к иконам по-пластунски. Благо тело еще помнило войну и ночные вылазки за линию фронта. Вот и пригодилось…

– Это поначалу тяжело, – подбадривала себя старушка, – потом ничего – привыкаешь…

Огонек в лампаде был ей как маяк, и она благополучно добралась до маленького иконостаса в углу спальни.

Мысленно перекрестилась и поднялась на локтях. Поблагодарила Богородицу и присела на коленях, а когда прочитала молитву, смогла встать на ноги и поцеловать святой образ Бога…

До рассвета она провела в молитвах, а когда в комнате посветлело, стала искать свою палочку.

– Выбросили, наверное, окаянные, – ругалась Андриановна, – думали бабка больше не поднимется…

К семи утра она уже оделась и отправилась к соседке.

Та открыла ей двери в ночной рубашке и обомлела…

– Андриановна! Ты ли это?..

– Ты мне, Петровна, это… Свою палочку одолжи, а то моя куда-то задевалась, – отвечала Андриановна, а соседка удивлялась:

– Ты это куда собралась?

– За внуками. Горе-то слышала у меня какое?