Легенды Этриуса: Ужасно милый огр

– Это не проблема для такой красотки, как я. Еще успею. Сейчас нам важнее спасти тебя из лап этого Антонио и его мамаши, ведь ты гораздо лучше меня и заслуживаешь настоящего принца. Выбирай первая. Я не хочу увести твоего жениха! – отшутилась Маргарита.

– Да зачем он мне! С меня хватило бы и простого порядочного мужика, а принца забирай ты.

– Перестань! Ты же знаешь, кто мне нравится, но я не собираюсь выходить замуж, пока не отдам тебя в надежные руки, милая овечка!

– Неужели ты ждешь, когда подрастет Роро?

– Я над этим подумаю, – засмеялась Маргарита, – Кстати, нам пора расходится, а то он без меня еще и ложку держать не может, а он скоро проснется и потребует кашу.

– Да, управляющий скоро не выдержит терпеть мои опоздания и спустит с меня три шкуры! – согласилась Флорентина, порываясь уйти.

– Вот и хорошо бы! Может быть, под овечьей шкурой скрывается тигрица? – иронично предположила ее подруга и с неохотой отступая в сторону, помахала ей на прощанье рукой.

– Еще увидимся, – кивнула пастушка и решительно пошла дальше. Флорентине нужно было поторопиться, так как ее работа была более ответственной, чем у Маргариты, поэтому ей следовало быть посерьезнее и не тратить драгоценное время на пустую болтовню. Она быстро зашагала по брусчатой дороге, плавно перетекающей между одноэтажными жилыми домами с пологой горки в низину. Позади остались ухоженные каменные и кирпичные дома, а впереди длинной вереницей растянулась деревня, слившаяся совсем недавно с городком, став его частью. Здесь стояли скромные деревянные избушки, хозяева которых содержали много скота и небольшие огородики, предпочитая жить за счет ведения домашнего хозяйства. Идти стало труднее, так как под ногами то и дело мельтешили гуси или куры, но Флорентина была слишком близка к своей цели, так как сразу за деревней и располагалась животноводческая ферма, к которой вела широкая пыльная дорога.

Кстати, неподалеку чуть дальше нее ближе к городскому кладбищу стояло еще несколько небольших кирпичных построек, которые принадлежали мужу пастушки Антонио. Это была скотобойня, доставшаяся ему от покойного отца. Флорентина с ужасом представляла то, чем там занимаются работники этого жуткого места, поэтому старалась даже не смотреть в направлении владений своего мужа.

Глава 2. Фантазерка

Пройдя по свежескошенной траве вдоль пыльной дороги, сохранив обувь чистой, Флорентина открыла одну из тяжелых дубовых створ ворот и вошла в большое крытое здание для содержания коз и овец. Внутри у самого входа ее уже поджидал управляющий фермы, коренастый лысоватый ларг с аккуратной бородкой и добрыми глазами, но он сразу же нахмурился, увидев опоздавшую на работу пастушку.

– Извините меня, Джорджио, я снова провинилась перед вами! Только не ругайтесь, – тревожно сказала Флорентина, – Здравствуйте.

– Это ты овцам говори, а не мне, – ответил управляющий фермой.

– Ну не сердитесь. Я спешила, как могла, – развела руками девушка, – Не знаю, почему я все время опаздываю.

– Да, да. Доброе утро, – иронично спародировав ее действия, лысоватый ларг развернулся и пошел между загонами, попутно открывая их калитки и выпуская коз и овец, – Хватай стимул и вперед! Я всех твоих подопечных уже пересчитал.

Флорентина обернулась и отшагнула к стене, к которой были приставлены несколько лопат, заостренных палок и дюжина прутов различной длины. Выбрав из них самый длинный и гибкий атрибут для погона скота, пастушка приготовилась встречать бегущую в ее сторону вереницу коз и овец. Когда все ее подопечные сбились перед ней в шумную блеющую кучу, она с силой распахнула второй створ и вынужденно отшатнулась назад от рвущихся на свободу животных. После того как все стадо покинуло здание, Флорентина помахала свободной рукой управляющему и пошла замыкающей шествие.

– Идите, идите! Я закрою! – крикнул пастушке лысоватый ларг, скорее всего, пытаясь дать ей понять, что он просто ворчит, а не сердится на нее, ведь до их возвращения закрывать ворота не имело смысла.

С милой улыбкой на лице Флорентина обернулась вполоборота, послала ему воздушный поцелуй и снова помахала рукой. Девушка и ее подопечные быстро удалялись в направлении пастбища.

– Ну что же мне с тобой делать, деточка, как тебе помочь? Я вижу, что ты стараешься, но тебе тяжело, а еще и я ворчу на тебя, – смотря им вслед, вздохнув, прошептал ларг и смахнул со щеки единственную слезу.

Джорджио всегда очень жалел Флорентину, зная о ее нелегкой судьбе, но у него никаких сомнений нет в том, что ее следует воспитывать в строгости, иначе она впадет в детство, которого так и не познала, и с ней будет уже невозможно совладать. Однако быть строгим по отношению к Флорентине управляющий оказался не способен. Единственное, на что его хватает – это ворчание, да и то кратковременное. Несчастная пастушка для него словно родная дочь. Пусть девушка делает, что ей хочется, а дальше – будь, что будет. Главное, чтобы она как можно дольше не догадывалась о том, как на самом деле к ней относится этот лысоватый ларг, хотя обстоятельства подсказывают Джорджио, что в ближайшем будущем ему предстоит открыть ей свои истинные чувства. Он не имеет детей, а возраст дает о себе знать, поэтому самое лучшее, что приходит ему на ум – завещать Флорентине животноводческую ферму Гилбадна, но об этом еще рановато думать. Помирать Джорджио еще не собирался.

Пастушка догадывалась о чувствах, испытываемых по отношению к ней лысоватым ларгом. Еще, для нее не было секретом, что за всей этой напыщенной суровостью и робкой назидательностью скрывалась безграничная доброта, проявляющаяся по отношению ко всем окружающим, но к Флорентине как-то по-особенному, именно поэтому она позволяла себе опоздания на работу и другие подобные вольности. Вот только девушка никогда не позволяла себе потешаться над чувствами Джорджио, который порой выглядел перед ней растерянно и комично, так как при внимательном наблюдении за ним, не трудно было бы заметить печаль, таившуюся в глубине его глаз и в задумчивости, в которую он впадал время от времени, особенно в перерывах между работой. Ничего о прежней жизни управляющего фермой Флорентине не было известно, а она не решалась его об этом спрашивать, чувствуя, что рассказ окажется малоприятным, даже если и состоится. О себе ей ничего никому не хотелось говорить, так что незачем было и других расспрашивать. Так что разговоры между Флорентиной и Джорджио ограничивались лишь деловым общением, что им обоим приходилось не по нраву, ведь лысоватый ларг испытывал отеческие чувства по отношению к девушке, а ее распирало желание узнать причины его печали и одиночества. Не правда ли, странно, что такой добродушный, обеспеченный и уважаемый ларг не имеет своей семьи? Да уж, на первый взгляд на Этриусе вроде бы наступили счастливые времена, а в одном только Гилбадне безо всяких поисков уже обнаружено двое несчастных жителей – пастушка и ее работодатель. Не мудрено, если они родственные души и тянутся друг к другу.

Дождавшись, когда пастушка и стадо скрылись за горизонтом, Джорджио пошел заниматься другими делами, которых на ферме всегда хватает невпроворот, ведь здесь держат не только коз и овец. В меньших количествах здесь есть свиньи, кролики, куры и гуси. В одиночку такое обширное хозяйство содержать невозможно. В подчинении у управляющего есть две доярки, которые приходят раньше пастухов и никогда не опаздывают, а к полудню приходят трое разнорабочих и освобождаются только поздно вечером. Что же касается Флорентины и Марселя, то они выгуливают стада до вечера и должны привести их обратно к строго отведенному времени на дойку, после чего животных загоняют в хлева и закрывают до утра.

Солнце только успело выйти из-за леса, а это означает, что Флорентине предстоит коротать время на пастбище до позднего вечера, когда светило устало ляжет на кроны деревьев. Практически весь день она будет следить за тем, чтобы козы и овцы не разбредались по лугу и не приближались слишком близко к опушке леса. В целом, девушка привыкла к такому образу жизни и почти не испытывала никаких опасений по поводу угрозы жизням себя и вверенного ей стада. Иногда у Флорентины возникали желания завести собаку так же, как и Марсель, но она не думала, что от нее будет какая-то особая польза. Вот будет она спать постоянно в теньке и ухом не поведет, если случится что-то плохое. Попробуй угадай: будет ли собака верным помощник и другом или только есть и спать будет? Пастушка испытывала только нехватку общения и других развлечений, способных ускорить время, однако торопить его у нее не было желания, так как ей больше всего не хотелось возвращаться в дом Антонио, где она себя не чувствовала, как дома. В силу веселого нрава Флорентины, ее даже немного забавляла такая ирония судьбы и бессмысленная рутина, в которую превратилась ее жизнь. Каждый новый день с утра до вечера она, используя всю свою фантазию, придумывала себе различные развлечения, чтобы разнообразить свое безделье. Здесь на этом лугу Флорентина могла представлять себя лесной феей, петь вместе с птицами или помогать муравьям, а вечером должна была возвращаться туда, где она себя чувствовала пришибленной овцой, которой даже блеять не разрешено.

Придя на пастбище пастушка, оставила узелок и стимул под одной из берез, раскинула руки в стороны и запрокинув голову вверх, и закружилась словно в танце на балу. Представляла ли она своим партнером теплый легкий ветер, она и сама не знала, но такое ребячество позволяло отбросить грустные мысли и приободриться. Как обычно, нахлынули разные фантазии. Еще бы, ведь рабочий день начался! Не терпелось поскорее проверить как обстоят дела у муравьев. Вот только птицы почему-то притихли и Флорентина решила сама спеть им что-нибудь, но не успела она открыть рот, как услышала хруст веток за ближайшими деревьями. Девушка встревоженно замерла и всмотрелась в густую листву туда, откуда до нее донесся шум. Полбеды, если бы к пастушке из лесу вышел волк, такое уже однажды случилось, и ей удалось его прогнать, но на этот раз она увидело то, что ее заставило поспешно протереть свои глаза. Нет, зрение не подвело ее! Флорентина в ужасе закричала и попятилась назад. Поначалу среди листвы она увидела большой широкий глаз, который пристально смотрел на нее и даже несколько раз моргнул, но, когда на опушку вышел громадный циклоп с обнаженным торсом, одетый в штаны из сыромятной кожи. Он был крупнее и выше крепкого орка, а на его лице над носом по центру располагался единственный глаз. Флорентина знала о том, что в сказках могут встречаться такие персонажи, но не могла поверить, что увидит одного из них в жизни. Пастушка вообще не представляла, что ей делать. Теперь, когда девушка удостоверилась в существовании циклопов, она по-прежнему не знала, как себя вести при их появлении и вообще умеют ли они разговаривать! Вот только сейчас это проверить Флорентина не могла, так как не могла сообразить ничего вразумительного, чтобы обратится к циклопу. Неистово крича, она продолжала пятится назад, но уже на корточках, откинувшись на локти. Неужто Флорентина так увлеклась фантазиями, что сошла с ума?

Глава 3. Иннокентий

Ближе к полудню в своей мягкой двуспальной кровати проснулся Антонио и по своему обыкновению выругался. На кого именно он и сам не понял – то ли на Флорентину, то ли на головную боль, то ли на нежелание что-либо делать, а возможно, он был не доволен тем, что вообще проснулся. Протерев сонные глаза и сладострастно потянувшись на кровати Антонио встал и неторопливо подошел к окну, перед которым стоял столик с стеклянным графином, наполненным до половины водой. Жадно выпив все содержимое прямо из горлышка сосуда, он поставил его обратно на стол. Почувствовав себя гораздо лучше, парень вышел из дома на улицу, чтобы подышать свежим воздухом и окончательно привести себя в порядок. Именно парень, потому что называть Антонио юношей или мужчиной, учитывая то, что он уже женат и имеет хороший денежный доход от скотобойни, но живет беззаботной жизнью, было бы заблуждением. Если бы жители Гилбадна знали больше подробностей о жизни мужа Флорентины, то ни у кого из них язык бы не повернулся назвать его мужчиной, а уж тем более юношей, чего нельзя было сказать о его друге Иннокентии, с которым в этот день как раз и намеревался посидеть в трактире Антонио, прежде чем показаться на скотобойне.

Эти двое дружили со школьного возраста и никогда не ссорились благодаря спокойному и взвешенному характеру Иннокентия, являющемуся полной противоположностью Антонио, возможно даже, что будущий владелец скотобойни это понимал и завидовал ему. Им обоим с детства нравилась Флорентина, но больше шансов завладеть ее сердцем было у того, в чьем доме она жила. Время было к Иннокентию неблагосклонно, так как он надеялся заслужить взаимность девушки в более зрелом возрасте и ждал, когда они повзрослеют, в то время как Антонио использовал незавидное положение сироты Флорентины, которую приютил его отец. Будущий муж девушки долгие годы уделял ей знаки внимания, даже часто заботился о ней, когда ему этого хотелось самому, что не оставило шансов на выбор бедной сиротке. Уже в последствии она поймет, что Антонио испытывал к ней только корыстный интерес, а не любил ее, а она, считая себя обязанной ему и его отцу, совершила опрометчивый поступок. Это понимал и Иннокентий, искренне надеявшийся на то, что так называемый любовный союз Флорентины и Антонио не будет долговечным, не сомневаясь в том, что у этой пары нет ни капли любви друг к другу. Не желая искать себе новую избранницу, Иннокентий был вынужден взять кисть и краски в руки, чтобы выплескивать клокотавшие в нем различные чувства, тем более любовь к живописи в нем проснулась раньше, чем к Флорентине. Так его хобби переросло в призвание, ставшее еще и хорошим заработком.

Когда Антонио пришел в трактир, Иннокентий уже его дожидался, успев заказать для себя кружку с квасом, а другу – со светлым холодным пивом. Он совершенно не ошибся в выборе напитков, особенно для такого любителя горячительных напитков, как владелец скотобойни Антонио. Сам же Иннокентий предпочитал пить жидкости, не содержащие алкоголь и другие вредные для организма вещества, по той простой причине, что после них не трясутся руки и не болит голова, что для художника очень важно.

– Как дела, Кент? – подсаживаясь за столик к другу и на ходу пожав ему руку, сказал Антонио, после чего в несколько больших глотков ополовинил содержимое своей кружки.

– Все хорошо. Работаю над новой картиной, – спокойно ответил Иннокентий.

– А со старой что? – усмехнулся его приятель.

– Ее я закончил и уже нашел покупателя. Один орк из Кругара с большим удовольствием купит мой кровавый закат. Он заберет работу на днях, когда снова вернется в Гилбадн. Кстати, я тебе об этом уже говорил позавчера.

– О, неплохо! А сейчас что ты рисуешь?

– Сейчас я рисую милую девушку, которая сидит на лугу под березой и пасет стадо овец. Солнечный денек. В небе ни одной тучки. Лишь птицы парят в синеве. Будет красиво.

– Хм. Уж не мою ли женушку ты взялся ваять, Кент? – почесав затылок и посмотрев в глаза другу, поинтересовался Антонио.

– Для меня это не столь важно. Красивая задумка, – пояснил художник.

– Пожалуй я куплю ее у тебя!

– Извини, дружище, но это задумка управляющего фермой Джорджио. Собственно, он и попросил меня ее воспроизвести на холсте.

– Вот проныра! Зачем она ему?

– Возможно, он просто любит природу. Не переживай, следующую картину я с радостью нарисую для тебя. Что ты хочешь на ней увидеть?

– А тоже самое нельзя изобразить?

– Конечно, можно. Это даже легче, но если ты хочешь, чтобы они оказались идентичной точности, то мне придется попридержать картину Джорджио до тех пор, пока я не нарисую твою.

– Какие сложности! Этак он потребует с меня денег за задержку товара.

– Он не конфликтный мужик. Думаю, подождет недельку – другую.

– Да ну! Я просто так сказал. Зачем мне вообще картины, когда у меня друг художник? – засмеялся Антонио.

– Логично, – согласился Иннокентий.

– Вот только я одного не могу понять зачем этому Джорджио понадобилась моя жена? Уж не на небо, лес и овец он собрался любоваться точно!

– Ты мнителен, мой друг, но даже если прообразом для пастушки послужила Флорентина, а она действительно пастушка, то это совершенно не важно для творческого замысла произведения. Было бы странным если бы Джорджио хотел видеть на картине Марселя и его собаку, нежели прелестную девушку. Ты должен гордиться красотой своей жены, а не ревновать ее к тому, кто считает ее прообраз достойным послужить искусству.

– Не совсем понимаю тебя, может быть, ты и прав, но я абсолютно не одобряю наклонностей Джорджио! Лучше бы он любовался свиньями и гусями на своей ферме, чем чужими женами!

– Да забудь ты о нем. Как у вас с Флорой? Ты позавчера жаловался на то, что она тебя не понимает и избегает.