Море и небо лейтенанта русского флота

Сентября 1 дня 1911г. Дежурный по Сводной роте офицер Лейтенант З…

(РГА ВМФ Ф. 432. Оп. 7. Д. 3441. Л. 7)

Весьма любопытно. Эта история меня заинтересовала. Работаю в архиве дальше и нахожу письмо № 5127 от 2 сентября 1911 г. за подписью исполняющего обязанности коменданта города Рязани полковника Беклемишева директору Морского Кадетского Корпуса.

Директору Морского Кадетского корпуса.

Представляя при сем рапорт Подпоручика 138 пех. Болховского полка Солдатова, доношу, что как из описанного в сем рапорте случая тяжкого нарушения гардемарином Ярыгиным воинского чинопочитания и дисциплины, так из личного доклада мне Комендантского Адъютанта вверенного мне Управления, заявившего, что им и некоторыми офицерами Рязанского Гарнизона неоднократно замечалось со стороны названного гардемарина уклонение от отдания воинской чести, я пришел к заключению, что дальнейшее пребывание Ярыгина в г. Рязани может вызвать со стороны его проявление еще более грубых форм распущенного и недисциплинированного поведения.

Случай с Подпоручиком Солдатовым произошел в публичном месте и вызвал скопление публики, вмешательство полиции и составление протокола на одного из присутствовавших лиц, в резкой форме протестовавшего против вполне законных действий названного офицера.

Все это побудило меня отправить гардемарина Ярыгина в корпус ранее окончания срока данного ему отпуска.

2 сентября 1911 г. № 5127 г. Рязань И. об. Коменданта г. Рязани,

Полковник Беклемишев.

К письму прилагался рапорт младшего офицера 138-го пехотного Болховского полка подпоручика Солдатова о происшествии:

«29-го сего августа в городском саду гардемарин Морского Корпуса Ярыгин Сергей, при встречах со мной не отдал мне установленной чести. Я несколько раз пропускал это, думая, что он не замечает, но видя, что это есть просто его нежелание, позвал его к себе, чтобы напомнить ему о его обязанностях. Он ответил: «Мы с армией ничего общего не имеем, и я гардемарин». Я ему указал, что у нас в русской армии для чинопочитания существует один устав для всех родов оружия, Высочайше утвержденный. Когда я сделал ему замечание, то он держал себя предосудительно в дисциплинарном отношении, расставив ноги и жестикулируя руками, так, что обращал на себя внимание посторонней публики, ни разу не приложив руку к головному убору. Я ему несколько раз об этом напомнил, но он не счел нужным принять это к исполнению. Видя, что мое замечание привлекает внимание посторонней публики, я узнал его фамилию и приказал на следующий день явиться коменданту. Во время разговора с гардемарином Ярыгиным я заметил, что от него сильно пахнет вином.

О вышеизложенном доношу. Подпоручик Солдатов

(РГА ВМФ Ф. 432. Оп. 7. Д. 3441. Л. 5, 6)

В тексте – подчеркнутое, выделено вышестоящим начальником красным карандашом. То, что в архиве сохранились подобные документы, большая удача! Именно вот это и есть сама жизнь! Будущий морской офицер, морской летчик, кавалер Георгиевского оружия «За храбрость» и многих орденов за личное мужество, предстает в этих документах живым человеком, со своим понятием гардемаринской чести, пусть даже несколько ошибочной, но своей. Сергею 18 лет, юность в нем бурлит здоровой жизнью… Он не испугался вступить в полемику с армейским офицером. Он так воспитан всей флотской системой, в этаком пренебрежении к армии, ко всем «армеутам». Он гардемарин, без пяти минут мичман, чувствующий свое превосходство, ведь за его спиной вся мощь Императорского военно-морского флота. И даже если от него пахнет вином, но он в отпуске! В заслуженном отпуске, после зачетов и экзаменов, после месяцев в море на боевых кораблях на морской практике…

Помню себя на предпоследнем – четвертом курсе Севастопольского Высшего военно-морского инженерного училища, когда впереди – пятый курс и золотые лейтенантские погоны. Меня никогда не тяготила дисциплина и не тяготила форма. Я гордился курсантской формой и, прогуливаясь в увольнении со своей избранницей по аллеям Приморского бульвара Севастополя, не переодевался дома в гражданку, хотя понимал, что в курсантской форме у меня больше шансов загреметь в комендатуру. В этом была своя особенная гордость. Еще на младших курсах я обратил внимание на то, что курсанты 4–5 курсов нашей «Системы» всегда считали себя выше армейцев, в том числе и младших офицеров. Держались с ними, я бы сказал, несколько презрительно, козыряли нечетко, а то и вообще не отдавали честь, что считалось особым шиком. Конечно, это было нарушение, но подобное фрондерство было очень развито… Такое бывало и со мной, как бывало и то, что выпитое в увольнении в компании вино не успевало выветриться, и приходилось возвращаться в училище «с запахом». Увы, что было, то было… Молодость, молодость!

Тем более воспитание в Морском Корпусе на примере героической истории флота, и не только флота, было специфическим… В Морском Корпусе гардемарин окружала сама история и традиции флота: и «компасный» зал, и «звериный коридор» c носовыми украшениями героических кораблей, и картинная галерея, с огромными полотнами маринистов, изображавших морские победы российского флота, в коридоре библиотеки – все это подтверждения исключительности флота. Писатель Борис Лавренев в повести «Синее и белое» писал об этих особенностях: «…Мы (гардемарины флота. – А.Л.) не соприкасаемся с армией. Армия: пехота, кавалерия, артиллерия… – не стоящее внимания месиво пешек. На шахматной доске войны флот – ферзь. Флот недосягаем. Кастовой порукой, частоколом аристократических традиций он отрезан от армии…»

Лавреневу вторит писатель-маринист Леонид Соболев в романе «Капитальный ремонт»: «…Гардемарины всегда вежливы…: надо уметь давать понять неизмеримую пропасть между захудалым армейским офицером и гардемарином Морского Корпуса – корпуса единственного на всю Россию, корпуса, в который принимают сыновей офицеров, потомственных дворян и чиновников не ниже четвертого класса Табели о рангах. Не пехотное провинциальное училище, куда берут без разбора, кого попало!..»

Можно понять подпоручика со скромной фамилией Солдатов – он не любил офицеров гвардии и офицеров флота. Гардемарин – мальчишка, нахал, одет с иголочки, самоуверен… Его ответы на не очень понятном флотском языке бесят подпоручика Солдатова, он начинает злиться… Похоже, отсюда и его заявление, что от гардемарина Ярыгина «сильно пахло вином». Отсюда и рапорт подпоручика коменданту города Рязани на два листа…

Удивительно, но в архиве сохранилось Докладная записка гардемарина 2-й роты Морского Корпуса Ярыгина об этом происшествии в городском саду города Рязани, и мы сто лет спустя можем выслушать обе стороны конфликта. Привожу его полностью:

Командиру 2-й роты Морского Корпуса

Гардемарина той же роты Ярыгина

Докладная записка.

Доношу Вашему Высокоблагородию, что находясь в г. Рязани в городском саду 29 августа сего года я был остановлен подпоручиком 138-го Болховского полка Солдатовым, который обратился ко мне со словами: «Вы пьяны?», на что я ответил отрицательно, но так как подпоручик Солдатов продолжал утверждать это, то я попросил освидетельствовать меня. После чего он спросил, почему я не отдаю чести, когда проходил мимо него, на что я ничего не ответил; тогда подпоручик Солдатов записал мою фамилию, сказавши: «Я подаю на вас рапорт, и вы завтра явитесь в Комендантское управление». Я отвечал «есть». Он, очевидно, не понимал такого ответа. «Разве вы не знаете Воинского Устава?» Я сказал, что по Морскому Уставу на приказание офицера полагается отвечать «есть». Затем повторив, что подает рапорт, он отпустил меня. На другой день я явился в Комендантское управление, где Комендант приказал мне ехать в Корпус, что мною и было выполнено.

2-го сентября 1911 г. Гардемарин Ярыгин

(РГА ВМФ Ф. 432. Оп. 7. Д. 3441. Л. 9, 10)

Недаром говорится: «Начальство думает долго, но решает мудро». Здесь же в архивных документах сохранилась записка, выполненная рукою командира 2-й роты капитана 2 ранга Федорова: «Ярыгина адмирал приказал арестовать, а 7-го сентября на дисциплинарном Комитете доложить о нем».

(РГА ВМФ Ф. 432. Оп. 7. Д. 3441. Л. 2)

Какой же ты гардемарин, если не сидел на гауптвахте!

Эту любопытную историю, в общем-то вполне современную, хотя произошла она более ста с лишним лет назад, в гардемаринские годы службы Ярыгина, как и его кадетские аттестации, оценки его успеваемости в Морском Корпусе, сведения о его семье и родителях я привожу для того, чтобы у читателя возникло понимание, как складывался и формировался характер Сергея Яковлевича Ярыгина, что легло в его основу, что сформировало его как личность, чтобы можно было понять, почему в дальнейшем он действовал так, а не иначе, почему принял то, а не иное решение…

Осеннее небо не баловало голубыми красками. Море все чаще и чаще штормило…

По сообщениям штаба Верховного главнокомандующего русской армии: «…на Восточно-Прусском фронте германцы, потерпев неудачи против Варшавы, продолжали яростные атаки у Бакаларжева, неся огромные потери.» «…за Вислой наши части продолжали теснить противника на фронте Лодзь – Завихость, захватывая немецкие тяжелые орудия, парки и аэропланы». «21 октября 1914 года нашими войсками был одержан решительный успех – занят Сандомир, представляющий военный пункт, имеющий огромное значение для дальнейшего успешного развития операции в Галиции на реке Сане». «…на Франко-Бельгийском театре германцы окружили город Ипр». «На Южном фронте никаких крупных событий не произошло».

Совершивший пиратский набег на наше побережье, германо-турецкий крейсер «Гебен» получил достойное возмездие. 18 октября 1914 года отряд наших кораблей во главе с линкором «Евстафий» у мыса Сарыч перехватили крейсер «Гебен». Первые залпы прозвучали в 12 часов 24 минуты. Туман мешал прицельной стрельбе, вдобавок немцы поставили дымовую завесу, но это не помогло.

Как пишется в статье «За шаг до победы» напечатанной в журнале «Военное обозрение»: «Артиллерийская дуэль длилась всего 14 минут. …Первый же залп «Евстафия» накрыл «Гебен», 12 немецких моряков погибли мгновенно. Следующим попаданием накрыли погреба 152-мм снарядов, начался пожар и серьезные разрушения. …Этот краткий бой унес жизни 115 матросов и офицеров кайзера против 33 убитых на «Евстафии».

По воспоминания немецкого участника событий казематы германского крейсера «Гебен» представляли собой ужасную картину: «Смерть собирала свою жатву, храбрецы лежат искромсанные и разорванные на куски, другие сидят, внешне невредимые, облокотившись о переборки. С желтыми лицами – результат воздействия адского пламени».

Оторвавшись благодаря своей скорости, «Гебен» ушел зализывать раны в Босфор.

После боя с германским тяжелым крейсером «Гебен» эскадренному миноносцу «Лейтенант Пущин» требовался серьезный ремонт, и корабль стал в док судоремонтного завода в Севастополе. На палубе «Лейтенанта Пущина» стоял неумолчный пулеметный стрекот пневматических молотков, визг сверл и скрип мостового крана. Рабочие морского завода «Лазаревское адмиралтейство» заделывали подводную пробоину, заклепывали переборки развороченного мостика и клепали кромку основания станины носового орудия. Этот пронзительный, на разные голоса, стрекот пневматических молотков раздирал уши и пробирал до костей.

…Матросы, помогая мастеровым, таскали шланги пневматических молотков, красили надстройки, наводили порядок в корабельных помещениях. Мичман Ярыгин в рабочем кителе мотался по кораблю, контролируя рабочих сдаточной команды завода, ремонтирующих материальную часть его заведывания.

Когда находилось время, в основном после обеда, мичман Ярыгин просматривал газеты, в первую очередь бегло сообщения с фронтов и более подробно и обстоятельно о боевых действиях на море. Так, 25 октября 1914 года газеты сообщили о неудачном столкновении английских крейсеров «Глазго», «Гудхоуп» и «Монмоуз» с германской эскадрой, состоящей из крейсеров «Шарнхорст», «Гнисенау», «Лейпциг» и «Дрезден», у берегов Чили в далеком Тихом океане. Вот что писала газета: «Обе эскадры шли друг другу навстречу параллельными курсами, и каждое судно вступило в бой с соответствующим по порядку судном врага. В 7 час. 50 мин. произошел сильный взрыв в средней части крейсера «Гудхоуп», причем пламя поднялось на высоту 200 футов. Взрыв совершенно разрушил крейсер. Вскоре крейсер «Монмоуз» оказался сильно поврежден и накренился. Он повернул к суше… Спустя полчаса заметили до 75 орудийных вспышек, из чего явствовало, что неприятель добивает крейсер «Монмоуз». Крейсер «Глазго, не будучи в состоянии оказать помощь поврежденному судну, стал уходить полным ходом, дабы избегнуть уничтожения».

«Странно, – думал мичман Ярыгин, – очень странно…» Такое поведение английских моряков удивило его. Для русского моряка, для русского сердца – это было странно. А где же взаимовыручка? Где товарищеская помощь? Перед глазами возник недавний бой его миноносца, бросившегося в отчаянную и безрассудную атаку на тяжелый крейсер «Гебен», чтобы спасти минзаг «Прут». «Нет, у нас, у русских, – понимал Сергей, – свое понятие морского чести и морского братства!»

Через несколько дней, 28 октября газеты сообщили о гибели уже германских крейсеров «Эмден» и «Кенигсберг». Одного у острова Килинг в Кокосовом архипелаге в Индийском океане, а другого у берегов Восточной Африки. Как было написано в статье: «Германский крейсер «Эмден» пытался разрушить станцию беспроволочного телеграфа. Там он был настигнут английским крейсером «Сидней», который заставил его принять бой и пригнал к берегу. «Эмден» сгорел. После поисков германского крейсера «Кенигсберг» британский крейсер «Шэхам» обнаружил его в шести милях по реке на острове Мафия, у берегов германской Восточной Африки. Англичане обстреляли крейсер с моря и затопили в реке угольщики: таким образом крейсер «Кенигсберг» как-бы арестован». Все это было любопытно, но очень и очень далеко от войны в России, за тысячи миль в далеких Тихом и Индийском океанах.

«Да, – понимал мичман Ярыгин, – эта война действительно мировая, потому что идет по всему земному шару».

…В разгар ремонтных работ 3 ноября 1914 года мичман С.Я. Ярыгин, получив назначение на линейный корабль «Георгий Победоносец» на должность вахтенного офицера, убыл с эскадренного миноносца «Лейтенант Пущин». Жаль было расставаться с экипажем и офицерами, с которыми было столько пережито, но служба есть служба.

…Громада линейного корабля «Георгий Победоносец», стоявшего в Северной бухте на бочке № 3, быстро приближалась. Мичман Ярыгин воспользовался линкоровским баркасом, подошедшим к Графской пристани, и, вместе с группой офицеров, поднялся на борт, отдав честь Андреевскому флагу и доложив о прибытии дежурному офицеру.

Линкор «Георгий Победоносец» – барбетный броненосец, построенный на заводе РОПиТ в Севастополе в 1893 году. Полное водоизмещение 11 940 тонн, длина 103 метра, ширина 21 метр, двухвальная вертикальная паровая машина тройного расширения и 16 цилиндрических котлов. Скорость 16 узлов, дальность плавания 3500 миль экономическим ходом. Экипаж 26 офицеров и 616 нижних чинов. Артиллерия – шесть 305 мм орудий, 14 орудий калибром 152 мм, семь 381 мм торпедных аппаратов.

С 1910 года «Георгий Победоносец» числился брандвахтенным кораблем, неся службу у входа в Севастопольскую бухту.

На момент прибытия на линкор мичмана Ярыгина, 3 ноября 1914 года, корабль стоял на бочке в Северной бухте и использовался в качестве штабного судна. На линкоре располагался штаб Черноморского флота. Служба на штабном корабле имела свои особенности. Офицеры корабля были постоянно на глазах то командующего флотом, то начальника штаба флота. С другой стороны, корабль не выходил в море, поэтому вахтенные офицеры несли только дежурства по кораблю.

Этапы службы на кораблях Черноморского флота мичмана С.Я. Ярыгина подтверждаются документом сохранившемся в РГА ВМФ:

Мичман ЯРЫГИН Сергей Яковлевич

Год Суда Общее Ранг Док-т Род По цензовым К вознагражд.

число судна плавания