Так бывает. Юмористическая проза

Выбежав на улицу, он поднял воротник, снял шляпу, втянул голову в плечи, ссутулился как мог, чтобы стать меньше ростом, и постарался затеряться среди редких прохожих. Шел дождь, никаких прохожих не было.

Ему казалось, что по всему штату Калифорния объявили «план перехват» по поимке русского, который навел шороху в отделе резиновых изделий торгового центра «Вестфилд», чтобы засунуть ему в одно место четыре тысячи шариков.

Когда он вошел в свой отель, весь мокрый, усталый и злой, он увидел своих сослуживцев, которые сидели за столиками в холле и сразу в лоб задали ему вопрос:

– Ну, что отоварил мелочь?

Вместо того чтобы подарить им по двадцать шариков, как он первоначально планировал, Шилин ответил:

– Сдалось мне шляться по магазинам с четырьмя долларами в кармане. Я гулял. Дышал воздухом свободы! Сейчас пойду в бар, закажу себе рюмку виски.

– На виски не хватит. Едва на бокал пива. Как раз четыре дол-лара стоит.

– Четыре доллара за бокал пива 0,33! Грабеж! Что же можно купить за 4 доллара? – спросил Шилин.

– Глиняных негритосов в магазине для бедных и таких как мы, под названием «Ван долларс» – ответил один из сослуживцев и показал статуэтки.

– Да, мужики, чуть не забыл, что такое по американски «Джаст э момент»?

Шилин очень хотел расширить свой словарный запас, хотя знал, что вряд ли он ему пригодиться.

Гудбай, Америка!

СПЕЦМАГАЗИН

Спецмагазин строителей располагался на первом этаже пя-тиэтажки в однокомнатной квартире. Из кухни я сделал склад. Построил там стеллажи из половой доски до самого потолка. В самой комнате соорудил нечто похожее на прилавок. Он делил комнату пополам. За прилавком стояла продавщица. Перед прилавком толкались приехавшие с трассы и имевшие разнарядку от начальства на приобретение товаров и другие блатные из местных. Посторонних в магазин не пускали. Объявлений с режимом работы на нем не было.

Работал магазин по принципу: будешь хорошо вести себя, тебе разрешат купить ковер, дубленку, аппаратуру, норковую шапку, женские сапоги, польскую косметику, джинсы, хрусталь, чешскую бижутерию, растворимый кофе, тушенку, мясо, водку, благородное вино, американские сигареты и другой товар, от вида которого во времена развитого социализма у людей мутилось сознание. Все импортное, лучшего качества, но самое желанное было китайским! Зонтики, махровые цветные полотенца, термосы, фонарики, чай, свитера и другой трикотаж.

Поистине главным сверх дефицитом была импортная туалетная бумага. Многие видели ее первый раз в жизни. Ни у кого даже мысли не возникало использовать ее по назначению. Для этой цели хватало периодики. Она использовалась, исключительно, для подтирания прямо противоположного места, а именно как салфетка и только за праздничным столом. Некоторые и вовсе хранили ее для подрастающих детей, чтобы преподнести в качестве свадебного подарка.

Как его не грабанули? Впрочем, охранная сигнализация была. Продавщица была классической внешности торговки тех времен. Мордатая, толстая, коротконогая хамка Лизка, неопределенного возраста. Мне она казалась теткой, а лет ей было от силы тридцать, но с таким цветом лица! Далеко не персик. Воровка еще та! Как она оказалась в таком злачном месте? Кто ее протежировал? Как можно козла заставлять сторожить капусту? Можно было только догадываться, каким образом или каким местом она сделала такую «головокружительную» карьеру.

Магазин был перегружен дефицитом. Люди мечтали попасть в него если не купить что-то, то хотя бы полюбоваться и пооб-лизываться. Своего рода «Березка» местного разлива.

Как ни странно, я был единственным, кто остался равнодушным к этому ассортименту. Мало того, что мне ничего не полагалось из-за моей второстепенной роли на стройке, так и денег у меня не было, чтобы это покупать. Но мою роль в обеспечении функционирования этого магазина трудно было переоценить.

Я встречал самолеты, которые с материка везли эти самые то-вары. Организовывал их разгрузку, доставку и много другое.

Продукты я переправлял на трассу для организации дополни-тельного питания работяг.

Негласно магазином командовала жена начальника. А как иначе?

Продавщица меня не любила. Честный сильно, ничего не просит, в глазки не заглядывает. «Прикидывается», – думала она.

Честных она не встречала на всем своем тернистом пути к карье-ре продавщицы спецмагазина. Терпела меня, как могла. Ведь без меня она, как без рук.

Я ее тоже не жаловал. Ненавидел торгашей и таксистов по определению, но тоже терпел, как мог. Своего рода единство и борьба противоположностей.

Я жил в том же подъезде, в котором располагался и магазин, но выше этажом. Рано утром меня будит стук в дверь.

– Караул! Магазин заливает! – Спокойно! Без паники!

Выбегаю на лестницу в чем мать родила: в трусах и в майке. Спох-ватившись, возвращаюсь назад, одеваю брюки. Лизку колотит.

Забегаем в магазин. С потолка склада, точнее кухни, хлещет вода на мешки с сахаром, мукой, крупами, сухарями, бубликами. Заливает картонную тару с печеньем, киселем, вафлями и др.

Скоро дойдет очередь до упаковок сигарет, чая и тряпья. Времени на размышление – секунды. Принимаю решение перетаскивать мешки и другой харч в соседнюю комнату, т.е. в сам магазин.

Даю команду:

– Беги на улицу, хватай пару мужиков, тащи их сюда. Пусть таскают мешки.

Сам бегу на второй этаж, стучу в дверь квартиры на втором этаже. Тишина. Никого нет. Это уже хуже. Что делать? Ломать дверь? Снизу вопль:

– Еще сильнее хлестанула! Где ты?

Вода уже просочилась и стала капать в той комнате, в которую по моей команде таскают мужики с улицы мешки и коробки. Еще немного, и она польется с такой же силой и там. Не на улицу же таскать добро! Растащат, не успеешь глазом моргнуть. Народ у нас честный! Одним словом: «несуны». Так их называла официальная пропаганда. Унесут все, что можно унести.

Что делать? Лизка впала в истерику:

– Дубленки замокнут! – орет она с первого этажа так, что я слышу наверху. Это вам не мешок сахара! Здесь другие деньги!

Что делать? Ну не пластырь же заводить, как подводники. Хоть задом затыкай!

Вижу, коробки с печеньем, конфетами «Мишка косолапый», вафлями, мармеладом, павидлом уже выносят из магазина на лестничную клетку.

Народ, спускающийся с верхних этажей, наблюдает этот спектакль, спотыкается о разбросанные коробки, мешки, дивится на разбросанный дефицит. Все, что вывалилось из тары, моментально исчезает в карманах, сумках, под полами одежды.

А народ все прибывает. Подтягиваются с улицы, привлеченные истошными криками и суетой. Появились и добровольные помощники, которые быстро разобрались в ситуации.

– Кто дал команду? – ору я. – Кто тут командует кроме меня? Тут уже я впал в истерику:

– Назад, мешки и все остальное – в магазин! Оказывается, команду дала Лизка.

– Назад, я сказал!

Все смотрят на меня, как на главного и последнюю надежду. – Ну! Ну!

– Давай команду ломать дверь! Потом разберемся.

– Главное перекрыть воду! – вдруг кто-то крикнул, осененный мыслью.

– Надо перекрыть стояк или весь дом.

– Где же этот спасительный, чертов стояк или кран? – Где он расположен?

– В подвале!