Цепкие лапы времени

Первые предметные разнарядки по этому делу в посольство и непосредственно в московское подразделение ЦРУ пришли в середине июня.

При всей конкретике задания Бертон подметил некую расплывчатость и недосказанность. Однако вслед за шифрограммами в Россию прилетел инспектор – офицер весьма высокого ранга в системе американской разведки. Вместе с ним прибыл представитель Госдепа и одновременно уполномоченный президента Рейгана, исключительно доверенное лицо… в первом же знакомстве начав весьма таинственно:

– При всем уважении, сэр… мы здесь не для оценки обстоятельств. Допуская фактологические погрешности источников, полагаем и собственные интерпретации…

По всем дипломатическим правилам – посол в функциях разведки не должен быть замаран, так что в полный (практически полный) секретный курс дела в рамках особого статуса был введен лишь шеф Гербер.

В момент изложения истории с «кораблем-пришельцем» Бертон удачно сидел в кресле и только поэтому не «упал со стула», к чести сохранив исключительную невозмутимость… переварив «бред и фантастику» уже погодя к ночи единолично, отказавшись от патриотичного виски, чисто по-русски ополовинив бутылку «Столичной». Что было не совсем по-русски – эти «уговорили» бы всю!

* * *

Вашингтонская команда занялась тем, зачем и приехала, затеяв одновременный «покер» с «комми»: и на дипломатическом уровне… и выходя на прямые контакты с визави на Лубянке.

«Большая игра разведок» – уже успели назвать это дело по обеим сторонам «невидимого фронта».

Прикомандированным было выделено резервное помещение (кое-кого потеснив), отвлекая на их нужды секретарей шифровального отдела, специалистов связи, других дипработников.

Одновременно и наравне с текущими операциями к новым задачам был привлечен и весь штатный состав сотрудников службы московского подразделения ЦРУ. А по мере развития событий пришлось поэтапно втягивать все человеческие ресурсы резидентуры, дополнительно включая в работу и «чистых» дипломатов, и сотрудников военных атташатов. А также жен разведчиков – некоторые леди-агентши были к такому делу вполне привычные, поскольку практика подобной подготовки перед выездом в иностранные диппредставительства была налажена на официальном уровне.

Впрочем, сам Гербер на женский пол смотрел немного свысока, подпуская их лишь к второстепенным и неопасным задачам, тщательно маскируя свой мужской шовинизм проявлением джентльменства.

Так или иначе процесс ускорился, обстановка в посольстве медленно накалялась. Это нельзя было назвать авралом – в столь непростом деле, как шпионство (агентурная работа), спешка и горячка не уместны. Однако нервозности добавляла некорректность поставленных задач, связанная с ограничениями информированности сотрудников. Выглядело это по меньшей мере бестолково: «ищи того – не знаю кого».

А суть задачи сводилась к тому, что аналитики Центрального разведывательного управления вывели целостное и логичное соображение: «В Москву с крейсера-пирата явятся гости!»

(Корабль к тому времени уже стоял на внутреннем рейде Камрани.)

Исходили они из здравых соображений: «Боевые системы крейсера послужат наглядным материалом для профильных военных НИИ и предприятий советской оборонной промышленности. Поэтому вне всяких сомнений следует ожидать появления специалистов из экипажа корабля в городах, где располагаются вышеупомянутые учреждения. А также разумеется очевидность встречи кого-либо из пришельцев с высшим руководством СССР».

То, что это будет именно командир, а не первые помощники или другие высокоранговые офицеры корабля, за уверенность не бралось. Но с другой стороны – а кому еще, как не самому главному на судне, нести ответ за все?!

«Все эти лица представляют для США несомненный интерес, поскольку будут являться старшими офицерами корабля из будущего, а также носителями важной информации, в отличие от рядового состава. Необходимо приложить все усилия для контакта с любым из источников, в целях получения интересующих нас сведений, вербовки, вплоть до насильственного удержания и тайной переправки в подконтрольные нам владения».

Последний пункт содержал ремарку: «рассматривать как крайнюю меру до особого распоряжения в положительной ситуации».

В Лэнгли вполне обоснованно полагали: «Надо использовать все возможности выхода на пришельцев, пока они (согласно имеемой информации) могут появиться в сравнительно открытых Москве или Ленинграде. Тогда как в полностью режимных городах наши возможности крайне низкие. Тем не менее, в поле нашего интереса попадают…»

Ориентировка операции (ей дали кодовое название «Бездомный») в первую очередь основывалась на мониторинге за известными исследовательскими институтами, конструкторскими бюро и предприятиями, ориентированными на военную промышленность. В сферу наблюдения в том числе входили Министерство обороны, Генштаб, Морское управление.

К делу подключались завербованные агенты, «кроты» и «инициативники», имеющие доступ к государственным службам СССР[30 - «Крот» – внедренный в структуру противоположных сил агент. Главное отличие от классического шпиона-разведчика заключается в том, что «крота», как правило, вербуют заранее, с прицелом, что впоследствии он достигнет высокой должности. «Инициативник» – те из советских граждан, кто инициативно предлагал свои шпионские услуги.].

Что характерно, сам Кремль рассматривался скорей умозрительно… Во-первых, режим охраны и подступы к «правительственной цитадели» давали околонулевой шанс контакта с «объектами заинтересованности»… как то перехват и прочие оперативные действия. Во-вторых, эксперты ЦРУ оценивали посещения «старцев Политбюро» как разовые, полагая, что пришельцы скорей уж окажутся на Лубянке (вплоть до пресловутых застенков).

И делая отступление, надо сказать, что в этих выводах американцы допустили системную ошибку – здесь скорей всего сыграл профессиональный выверт преувеличенной компетентности (иначе «самомнение»). Они полагали, что неплохо осведомлены о царящей внутри советского партийного аппарата атмосфере – консервативной, ревностно относящейся к своим привилегиям, где чужакам вряд ли будет место. Основывалось это мнение на продолжительных исследованиях, донесениях завербованных агентов и информаторов непосредственно из среды самой номенклатуры.

Кроме того, имела место быть недооценка информационной составляющей, несомой пришельцами, которая (как оказалось) захватывала не только техническую и, вероятно, политическую стороны, но и более широкие области. Это заблуждение выявилось уже позже, когда полноценно начала реализовываться «Большая игра разведок».

Еще одним промахом было то, что, не понаслышке зная о «жестком» режиме контрразведывательных органов СССР, американские службисты буквально сами себя накрутили, будучи уверенными, что уж таких-то «гостей» будут охранять на «президентском уровне».

В ЦРУ и помыслить не могли, что носителя информации из будущего сопровождает всего пара-тройка (включая персонального водителя) человек, да лишь еще в отдалении страхует оперативная машина.

Это мы о капитане 1-го ранга Терентьеве.

* * *

Кабинет резидента разведки (правильней бы назвать апартаменты – переходящий вымпел от шефа к шефу) был оборудован со всем комфортом и удобством, включая мягкие диваны и бар с напитками.

Здесь в основном и проходили рабочие стыковки с сотрудниками, а теперь вот и с вашингтонскими делегатами. Однако необходимая осторожность соблюдалась неукоснительно – проверки на прослушку спецами из радиотехнического отдела проводились с регулярной периодичностью, но чем черт (КГБ) не шутит. Поэтому деловые разговоры велись полунамеками, бросая короткие, понятные лишь оперативникам фразы. А когда надо было произнести что-либо сложносоставляющее – по существу, предпочитали писать друг другу молчаливые записки.

– Пожалуйста, вот недостающие обновления. Сегодня доставлено дипкурьером, – в табели о рангах США Госдепартамент стоит выше ЦРУ, но в команде новоприбывших всем заправлял однозначно контрразведчик. Он и положил перед Гербером несколько фотографий.

Впрочем, сидящий нога на ногу в кресле представитель Госдепа, лениво чадящий кубинской сигарой, внес свои «два цента» в беседу:

– Разумеется, джентльмены, с КГБ у нас зреет «Большая игра»… но зная, с кем мы имеем дело, было бы глупо складывать все яйца в одну корзину.

На снимках были изображения четырех человек, в разных интерпретациях, в разной степени подробностях, выполненных графическими набросками.

– Портреты сделаны по описанию аргентинского военного, бывавшего на «крейсере». Достоверность оставляет желать лучшего. Сами понимаете. К сожалению, наши коллеги в Аргентине немного напортачили, источник информации пришлось устранить. Об этом стало известно аргентинским спецслужбам, что вызвало ответную реакцию. Иначе говоря – другие лица, могущие дать дополнительные данные подобного характера, были немедленно изолированы. Подступиться к ним нет никаких возможностей. Тем более, сами знаете, сейчас у нас не самые хорошие отношения с Буэнос-Айресом.

По словам очевидца… – колода фотографий выборочно тасовалась, раскладываясь веером на журнальном столике, – вот это командир корабля. А это его первый помощник. Еще двое – кто-то из старших офицеров, но не факт. Аргентинский информатор мог и ошибаться, а наши аналитики допускают, что, с не меньшей вероятностью, имеет место быть некий собирательный образ.

Поскольку… представьте: мостик корабля или другие боевые помещения, старшие офицеры, вахтенные или еще какие-то офицеры, все в однообразной форме, в фуражках (как видите, часть портретов в головных уборах)… В общем… главную ориентировку делайте вот на этих двух персонажей. Их надо размножить и выдать вашим агентам.

Операция начинала обрастать деталями и источниками.

* * *

Спустя календарные дни, когда «Петр Великий» прошел Арктическим северным путем, спутниковая разведка США смогла почти досконально выявить, где крейсер встал на причал, какие вокруг него навели коммуникации, где на суше разместили экипаж.

Четкость изображения позволяла «нарисовать» подробный чертеж военного городка и весь многослойный периметр за «семью колючками и кордонами».

После тщательного изучения фактов вывод экспертами был сделан закономерно вытекающий – замкнутая или полузамкнутая система. Подступиться невозможно.

Специалисты сделали предположение, что объект охраняется в две стороны: от проникновения извне и с откровенной ориентацией во внутреннюю сторону.

– Что ж, вполне обоснованно и целесообразно, – прокомментировал сей факт директор ЦРУ Уильям Кейси, будучи на личном докладе президенту, – случись у нас такой «подарок», поступили бы аналогично.

– Даже у нас, в Соединенных Штатах? – удивился Рейган. – Есть же какие-то программы по варианту о защите свидетелей…

– Весь экипаж? Сколько их? Не менее тысячи человек. Спрятать такую ораву очень сложно. А риски остаются весьма большие. Удивительно, что русские разместили их всех вместе (по косвенным данным это так), а не отделили офицеров и специалистов от бестолковых матросов-срочников. От последних в итоге, выпотрошив любую полезную информацию, можно и избавиться. Впрочем, как говорится, еще не вечер.

– Вы серьезно?

– Вполне. А если нет… – Кейси в который раз пригляделся к снимку, где, конечно, особо выделялись кубики и параллелепипеды сооружений, прямые линии дорог. – Допустим, создадут наиболее комфортные условия проживания… по большевицким меркам. Но это север. Вполне прогнозирую, что через время некоторые поднадзорные не выдержат подобной изоляции и попытаются сбежать. И в этой мутной воде нам надо не упустить свою рыбку.

– А дальше… – с интересом спросил «гарант национальной независимости и демократии», бросив кивок на фото, – что коммунисты предпримут?

– Не думаю, что побеги… или вообще, если произойдут бунты, повлекут послабление режима. Скорей наоборот. Вплоть до наказания, индивидуальной изоляции, а то и расстрелов. Черт возьми, почему бы нет? Но, так или иначе, любая система со временем имеет свойство расшатываться. Проникновение за периметр, в ту или иную сторону, лишь вопрос времени. И тогда… – Кейси искренне рассмеялся, – наши офисные романтики уже подкидывают версии в лучших традициях шпионских романов «плаща и кинжала» – прокрасться под покровом ночи или когда надсмотрщикам и заключенным самим все это осточертеет, явиться внаглую разносчиками пиццы.