Цепкие лапы времени

Спустя еще сутки командир полка вызвал капитана Беленина к себе под завывающий кондиционер, дающий относительную прохладу в штабном домике:

– Готовься. Придет «борт» – едешь на «большую землю». В штаб ТОФ, – загадочно добавив: – как минимум.

«Ого, – сразу скумекал Паша, – то бишь значит, есть и некий максимум. Вот дела! Уж не за наградой ли»?

Стал собираться. Сделал расчет денежного довольствия: рубли и чеки – набежало вполне. Неужели «боевые»?!

Но за подарками особист не отпустил – послали дежурных прапоров. Эти проныры уже успели здесь обжиться, ездят за покупками аж в Ханой. Заказал им лишь что-нибудь эдакое, экзотическое, местное, так как на чеки в Союзе в магазинах «Березка» можно приобрести товары (западную фирму?) качеством получше, чем во Вьетнаме.

Сбегал на пляж, понырял, нарубил кораллов на раздачу по мелочам.

Вещей набралось два чемодана.

«Борт» пришел спустя двое суток. Как раз прибыл спасатель-сейнер, привез сбитого старлея – «ведомого» Леху. Троих пленных американцев особый отдел влет прибрал, что даже поглазеть не дали.

Летели через Владивосток и сразу в Москву, никаких тебе «отпускных» на родину, к семье.

Кстати, ребята, что участвовали в операции, остались во Владике. И только его гнали дальше в столицу. С чего бы?!

– Дурень, – скалились, – чего тут гадать. Ты был командиром группы, ты вывел тютеля в тютелю в хвост амерам. Да еще и двух свалил. Вот тебе и большой приз. Героям и беременным без очереди!

Прикалывались:

– Андро-о-опова-а увидишь!!!

Почти как Ленина в мавзолее – «главный памятник» СССР.

* * *

Но первым встретил прямо у трапа его комполка с предыдущего места службы.

– А вот! – Крепко пожал руку. – Личной оказией характеристику на тебя, лишенца, привез. Все ж целых семь лет под моим началом. Да не дрейфь, все в положительном, не за что тебя взыскивать.

В Генштабе в приемной перед ним еще четыре человека было, в равных званиях, но с орденами, по разговорам понял – из Афгана. Тоже с боевым опытом.

Вызвали.

Комиссия из семи человек: три генерала, остальные полковники, среди которых один «свой» – комполка из Шираки – сидит с краю, явно гостевым порядком, ободряюще улыбается.

– Так, говоришь, боевой опыт, да еще и над морем? – с ходу начал (после беленинского «здравжелаю») один из генералов, что сидел по центру.

– Так точно, товарищ генерал.

– А что ж вы, товарищ капитан, – это уже сидящий чуть левее, тоже генерал авиации, – никак в академию не хотите поступать? Будете учиться в ВВА?[23 - Разговор шёл о военно-воздушной академии им. Ю. Гагарина.]

– Так точно, товарищ генерал! Буду, – и набравшись смелости: – Только не на «штурманском» заочном, а «командном» очном отделении!

– Хэк, – тут же отозвался вопросивший, одобрительно крякнув, – приедешь ко мне, напишешь рапорт – приму. Вступительные – проформой!

«Да неужто сам начальник академии или зам?»

А «центровой» снова заводит, перелистывая «личное дело»… известно чье:

– Ты ж на Дальнем, на Востоке, на Миг-23 геройствовал, – звучит это как утверждение, ответа не требует, да и вопрос новый подгоняет, – а как «Су», руки помнят?

– Так точно! – Как такое забудешь.

– В таком случае никуда от тебя академия не денется, а у нас есть к тебе другое предложение, – и водит генеральским носом влево-вправо, обращаясь к заседающим: – Подходит он нам, товарищи? Не возражаете?

Товарищи не возражали. И наградить, кстати, наградили. Торжественно (целый генерал вручал) и… обыденно.

* * *

Покинув Луанду, военно-транспортный Ан-22 взял курс на Южную Америку – полет через целый океан, правда поперек. Следующая дозаправка в Рио-де-Жанейро. Бразилия.

А уже дальше выделенным коридором над сушей почти до южной оконечности материка. Огненная Земля.

Сели.

«Антоша», беременный грузами, прокатился за аэродромной машиной до ангаров, встав под разгрузку, сипя турбовинтовыми на понижающихся оборотах, вызывая впечатлительное любопытство у аборигенов, – «здоровенная монстра»!

А прибывший народ между тем высыпал прямиком по откинувшейся задней аппарели… от родных осин, мимо африканской жары, бархатного вечера июльского Жанейро – «июльского января»[24 - Рио-де-Жанейро, Rio de Janeiro, буквально – январская река.], в холодрыгу приполярных южных широт насквозь продуваемого прибрежного аэродрома Рио-Гранде.

СССР. Москва. Год 1982, текущий

«Москва – это, вне всяких сомнений, фасад Страны Советов. Более сытый, лучше одетый… если не выхоленный руководящей партией, то по необходимости содержащийся на должном уровне, чтобы не ударить лицом в грязь перед зарубежными гостями и чтобы под окнами правительственных кабинетов не бродили толпы недовольных».

Тихо молотил двигатель «Волги», Николай Николаевич Терентьев, капитан 1-го ранга, командир ТАРКР «Петр Великий», откинувшись, свободно расположившись на заднем сиденье, созерцал осенний город через чуть приоткрытое стекло автомобиля, посыпанное мелкой дождевой капелью. Мысли текли размеренно, как этот приятно накрапывающий дождь.

«Вышесказанное несет в себе вполне рациональные (политические) смыслы… однако и сквозящий цинизм в отношении социально-структурного устройства страны победившего социализма не совсем уместен. Заглядывая в разные уголки великой и необъятной, можно сказать, что некий видимый баланс уравниловки соблюдался».

Терентьев скривил горькую усмешку:

«По крайней мере и все-таки они попытались это сделать… Просто эксперимент идеалистов создать общество справедливости не выдержал проверку само?й природы животно-человеческой сущности. Религии не один век с давних времен увещевали в желании урегулировать эту, наверное, вселенскую парадигму – плодиться и размножаться. Размножаться и в прямом и переносном – увеличивая себя, ты вольно-невольно подавляешь, пожираешь окружающих (что-то похожее было у Джека Лондона в “Морском волке” – концепция “закваски”).

В конкуренции выживает сильнейший, двигая само содержание мироздания (неизвестно только – улучшая или ведя к очередному тупику-концу).

Хорошо Вселенной – ей безмерно есть куда расширяться. Что-то меня в философию потянуло…» – успел еще подумать Терентьев, когда думы были прерваны резко открывшейся дверью «Волги» – сотрудник «девятки»[25 - «Девятка» – девятое управление КГБ, специализирующееся на охране и сопровождении руководителей партии и правительства СССР.] шумно уселся, качнув рессоры, коротко бросив водителю «трогай».

Заурчав двигателем, машина мягко покатилась.

Эта сентябрьская Москва рисовалась из окна автомобиля, будто с фильма «Служебный роман»: дождь, зонты, спешащие на работу советские служащие (рабочим профессиям на «проходную» к семи), стайки школьников, переполненные по часу пик «скотовозки»-автобусы, «волги», «жигуленки», «москвички?».

Затем некоторая пауза и уже можно наблюдать стихийно кучкующиеся и рассасывающиеся очереди (интересно, андроповская программа – гонять прогульщиков – уже в действии?).

Серенько немного – за отсутствием растяжек-баннеров, пестрых шмоток на людях, иномарок на дорогах… но все какое-то живое, трогательное. Фильм без рекламы.

Помня Москву задвухтысячных по последнему приезду в морштаб, сейчас Терентьев ощущал неожиданно доброе дыхание города.