Эмигрант. Пять лет добровольного рабства

Эмигрант. Пять лет добровольного рабства
Александр Воронцов

Португалия – страна рабов. Точнее, страна с рабским мышлением. Столько столетий португальцы жили за счет рабов, столько веков строили свою страну на рабском труде, столько всего навезли из колоний, что вековые традиции рабства до сих пор не покидают сознание португальцев. Впрочем, они сегодня и сами пашут, как рабы. Тем более, что с работой в стране туго, а бывшие рабы из метрополий – Бразилии, Мозабмика, Гвинеи-Биссау и прочих португальских колоний, которым Португалия дала свободу, как говорится, понаехали в эту страну и заняли все рабочие места. Ну, не все, но как ни посмотришь на стройки, везде работают негры. И в ресторанах моют посуду или того хуже – ассенизаторами устроились. А что – если в дерьме вымажутся, на них же не видно. То есть, на всех черных работах – только черные. Ну и мы, украинцы. Мы тоже на положении негров…

Александр Воронцов

Эмигрант. Пять лет добровольного рабства

Моя работа называется «принеси, подай, иди на х…, не мешай». Ну, это если по-честному. Хотя, конечно, в документах указано, что я работаю «сервентош», то есть, подсобным рабочим на стройке. Только на самом деле я не столько подсобный, сколько способный. Способный на все. И цемент носить, и бетон месить, и стены перфоратором долбить, и мусор строительный ведрами таскать и тачками возить. Короче, когда я начинал свою карьеру подсобника, то это был ад. Впахивал так, что все время задумывался – если это моя работа, то что такое каторга?

Но сейчас я уже почти что «тролья», то есть, мастер. Ну, не мастер, а подмастерье точно. Ибо работаю в бригаде монтажников-высотников по металлоконструкциям – укрепляем стальными балками крыши, стены, монтируем крыши, в общем, я уже не тот раб, который два года назад впервые познакомился с португальской стройкой.

Португалия – страна рабов. Точнее, страна с рабским мышлением. Столько столетий португальцы жили за счет рабов, столько веков строили свою страну на рабском труде, столько всего навезли из колоний, что вековые традиции рабства до сих пор не покидают сознание португальцев. Впрочем, они сегодня и сами пашут, как рабы. Тем более, что с работой в стране туго, а бывшие рабы из метрополий – Бразилии, Мозабмика, Гвинеи-Биссау и прочих португальских колоний, которым Португалия дала свободу, как говорится, понаехали в эту страну и заняли все рабочие места. Ну, не все, но как ни посмотришь на стройки, везде работают негры. И в ресторанах моют посуду или того хуже – ассенизаторами устроились. А что – если в дерьме вымажутся, на них же не видно. То есть, на всех черных работах – только черные. Ну и мы, украинцы. Мы тоже на положении негров.

Впрочем, украинцы пашут на стройках, как негры не потому, что их принуждают, а потому, что они тоже привыкли к рабскому труду. У нас ведь тоже психология рабов, чтобы там сегодня граждане Украины про себя не говорили и не орали про свою «гиднисть». То есть, про достоинство. Правда, самые работящие украинцы понемногу выбиваются, как говорится, «в люди» – организуют свои строительные бригады и даже фирмы по ремонту квартир. И на этом рынке они давно потеснили и португальцев, и молдаван, и всех прочих. Репутация украинских рабочих в Португалии весьма и весьма высока – их ценят, как работящих, исполнительных, неприхотливых, добросовестных рабов. Точнее, работников, но, если честно – пашут они, как рабы.

Я работал у одного такого хозяина фирмы, который сам впахивал с утра до вечера шесть дней в неделю. Нет, я не преувеличиваю – в шесть утра он выезжал на работу, а возвращался после семи вечера. А то и позже. Мы у него работали по 10-11 часов, причём, работали так, что я еле приползал домой. В принципе, работа-то несложная – утеплять стены стекловатой, гипсокартон ставить, потолки натяжные и все такое. Но это он, как мастер, с гипсокартоном работал. Я же у него и траншеи копал под водопровод, и штробил стены – то есть, перфоратором долбал дырки или вообще разрушал старые стены, чтобы на их месте ставить новые, мусор строительный выносил – полные вёдра обломков кирпичей и цемента. В общем, бери больше – кидай дальше.

Но самое главное – не в том, что я, как раб, работал, не разгибая спины, а в том, что я в 54 года, как говорится, на старости лет вдруг обрел такое вот счастье – работать на стройке в чужой стране подсобным рабочим. Я, человек с высшим образованием, двадцать пять лет проработавший журналистом и начав с репортера, за несколько лет прошел все ступени до главного редактора серьезных изданий – как я докатился до того, что теперь с неграми подметаю строительную площадку и подношу своим коллегам инструменты, кирпичи, вёдра с цементом или просто таскаю всякие тяжести вверх-вниз?

У меня было всё – семья, дети, любимая и весьма высокооплачиваемая престижная работа, перспективы, квартира, машина, в общем, было всё для счастья и нормальной жизни. И вот теперь ничего этого нет. Нет даже Родины, которую пришлось срочно покинуть. Да и была ли Украина для меня родиной? Ведь я родился и вырос в СССР, в стране, которой больше нет. Получается, Родины у меня не стало еще тридцать лет назад?

Но я не буду рассказывать подробно о том, что произошло с Украиной – я думаю, все и так прекрасно это знают. И нет смысла ещё раз напоминать. Хотя в других своих книгах я рассказал об этом более подробно. А в этой книге я хочу рассказать о загранице. О Европе. Точнее, об одной из стран этой самой Европы, куда сегодня многие рвутся. Так вот, дорогие мои мечтатели, запомните – в Европе вас никто не ждёт. Вернее, никто не ждёт с распростёртыми объятиями. Здесь вы нужны в качестве рабов. В качестве дешёвой рабочей силы. И когда вы сюда приедете, то будете пахать, как негры.

В Португалии, конечно, и сами португальцы впахивают довольно серьёзно, поскольку, хотя они и бывшие рабовладельцы, но в сознании простых граждан рабство укоренилось намертво. И несмотря на то, что у власти здесь левые – социалисты с коммунистами имеют большинство в парламенте, но капитализм есть капитализм – эксплуатация в Португалии на высшем уровне.

В общем, начну-ка я с самого начала…

Глава 1. Вживание и выживание. Что такое патриотизм, землячество и почемуукраинцы – люди без Родины?

Никогда не думал, что тот самый интернационализм, который в детстве мне преподносили в школе, а потом в юности втюхивали в институте, сегодня, когда я уже давно вышел из юношеского и даже молодежного разряда, превратится в практические уроки русского мата для выходца из Анголы. Но на самом деле это увлекательное занятие внесло пикантное разнообразие в нашу тяжелую работу и примерно раз в полчаса в центральной части португальского города Куимбра смачно раздавались восклицания на русском языке с непередаваемым португальско-анголезским произношением.

Особенно понравилось моему внезапному почитателю нетрадиционной русской словесности слово «С*ка!» Видимо, потому что выговаривать его было проще всего. Ибо слово «х*й» выговаривать Франциско ну совершенно не мог – у него получалось «ррруй!» с раскатистым африканским «р». Еще он пытался выучить вполне цензурное слово «красота», но по той же причине, что и в слове «х*й» он не мог выговорить букву «х», так и мягкое «к» куда-то исчезало и получалось то «траката», то «рррасота». Тем не менее, слово «алкаш» он освоил мгновенно, а уж как он смаковал слово «ж*па» – это даже трудно описать! Одним словом, пролетарии всех стран соединились на португальской стройке и соединение это облегчил русский мат!

Но обо всем – по порядку.

Меня зовут «Альпинисто». Так меня прозвали португальцы на стройке, где я работаю. Когда я оформлялся на работу, то ляпнул, что имею опыт работы промышленным альпинистом. Мол, не новичок. А потом пару раз пришлось продемонстрировать свои навыки… Отсюда и пошло. Нет, мои напарники быстро выучили, как меня зовут. Но Александр – слишком длинное имя, поэтому я сразу представился им, как Алекс. Правда, напарниками моими стали не португальцы, а такие же эмигранты, как я. Ну, не совсем такие же – я ведь белый. А мои напарники были чёрными – эмигрировали сюда из африканских стран, бывших португальских колоний. И я, украинец, нанимаясь рабочим на стройку, выполнял самую черную работу с черными парнями и, в сущности, по рангу ничем от них не отличался.

Первый год своего пребывания в Португалии я безбожно профукал. Вместо того, чтобы искать работу, обрастать знакомствами, связями, находить друзей, искать выходы на нужных и полезных людей, я просто тупо целыми днями сидел в интернете и зарабатывал тем, чем и всегда – журналистикой. То есть, писал статьи, вел свой блог и сайт, делал видеоблоги, подрабатывал в соцсетях, проводил семинары, причем, даже вебинары по журналистике для россиян! В общем, работа была, хотя нестабильная и с колеблющимся балансом. Потому что в один месяц было одно количество статей, заказов и посетителей, в другой – другое, да и статьи были разные. За одну в одном российском издании однажды заплатили аж 45 тысяч рублей – правда, и статья была немаленькой, а за другую – в 10 раз меньше, хотя тоже объем был большой и тема солидная. Но, увы, есть бюджетные СМИ, а есть частные, есть финансирование и внезапно его нет – такова се ля ви.

Одним словом, хоть и поздно, но пришло осознание того, что:

1) сидя дома, в португальский социум не встроишься и язык не выучишь. Курсы португальского языка, которые я закончил, хоть и принесли мне приблизительно 200 евро прибыли, но, увы, знаний дали мне гораздо меньше. Хотя и сертификат, дающий мне право работать, я получил.

2) фрилансер – это звучит больно. Часто работать приходилось по 10-12 часов в сутки, а прибыль была смехотворной. Хотя были несомненные плюсы – работа дома, в тепле (относительном – в Португалии нет центрального отопления и в квартирах зимой холод собачий), никто особо не капает на мозги и не давит на мозоли.

3) чтобы чего-то достичь в Португалии, надо не сидеть дома, а почаще из него выходить. Ну и, конечно, изучать португальцев, общаться, знакомиться, а еще лучше – работать.

Работа – это то, что в Португалии является дефицитом. Нет, конечно, на грязную и неквалифицированную работу коренные португальцы особо не претендуют. Но, судя по частым объявлениям в Фейсбуке, посуду мыть или квартиры убирать хотят очень многие. В том числе и португальцы. Ну, еще официантами, барменами, сиделками, нянями. Популярна профессия «попки» за телефоном – в колл-центре. Все эти профессии были не для меня – в первую очередь ввиду отсутствия у меня знания языка. Моих знаний хватало только на рынки-магазины и как куда пройти. Ну, рассказ о себе – с душераздирающими подробностями о составе семьи – у меня двое детей, о превратностях судьбы честного журналиста, о гражданской войне в Украине и фашистах, захвативших там власть. И еще пару выученных португальских фраз. Казалось бы, не так много. И, тем не менее, это постоянно срабатывало.  Например, на рынке, где, выслушав мои рассказы, продавцы всегда делали скидку и даже отдельно клали в кулек апельсины, мандарины, яблоки и другие продукты – для деток. Или в местной церкви, где всем нуждающимся выдают продукты питания и даже кое-какую одежду.

Нуждающимися мы стали через год довольно беспечной жизни, когда наши финансовые запасы стали иссякать, а пару изданий, которые меня регулярно публиковали, внезапно остались без финансирования. Ну и, если честно, сам Бог велел не пройти мимо «халявной жрачки». Местные украинцы обычно набирали полные сумки – и это при том, что, как минимум, мужики в их семьях работали и доход был стабильный. А у нас, увы, после продления резиденции, то есть, получения вида на жительства на очередной год обнаружились солидные финансовые дыры. Которые мог залатать разве только выигрыш в лотерею. Кстати, этот вариант мы не отметали и несколько раз покупали лотерейные билеты. Но мне везло по мелочи – выигрывал в мгновенную лотерею-стирачку пару раз по 2 евро и один раз – 10. Жене один раз повезло – выиграла аж 50 евро. Но больше такое счастье ни разу не выпадало, так что решили не тратить лишние деньги.

В общем, работу стали искать всерьез.

Вначале были пробные заходы «к нашим» – жена и кум работали на ремонте квартир у украинца, а я – по промышленному альпинизму у белоруса. Но если у жены несколько раз было очень неплохо по деньгам и по самому процессу труда, то у меня как-то не срослось и с тем, ни с другим. Я сразу понял, что ни физически, ни технически я не потяну. Интенсивность на промальпе была такая, что даже на подсобных работах ощущалась серьезная усталость. Ну и, конечно, если технически спуск и подъем были мне знакомы – подъемный механизм «жумар» за эти 30 лет не изменился, а «спусковухи», хоть и усложнились, но принцип остался прежним – то физически подъем для меня был неожиданностью. Пять-шесть подъемов вверх на пять этажей – и я в «дровах». Без вариантов. А пять дней такой работы – и два дня выходных я лежу, как бревно, не вставая. Спрашивается – а на фига? Причем, на фига – это как раз и в плане «за какие шиши? То есть, за минималку – 585 евро! За такие деньги умирать каждый день не хотелось. Поэтому я поблагодарил земляка за доверие и от контракта отказался. Такие деньги можно спокойно зарабатывать и на земле, без висения на веревках. Тем более, что от темна до темна работать как-то не улыбалось…

Собственно говоря, доказательство того, что можно зарабатывать и на земле, пришло очень быстро – по советам жены и знакомых я пошел наниматься в итальянский ресторан. Был готов работать кем возьмут – даже мыть посуду. В моем положении выбирать уже не приходилось – деньги стремительно таяли, а перспективы все еще были туманными. Хозяин – пузатый итальянец – на работу меня взял, так сказать, на пробу. Помощником повара. И два дня я так вкалывал так, как никогда, наверное, в своей жизни не вкалывал!

Начало работы не предвещало каких-то серьезных напрягов – мне выдали белый колпак и белый передник, белую футболку и белые штаны от старого кимоно я принес с собой, поэтому сразу же стал… чистить картошку. Процедура была знакомой и даже родной, ведь на кухне я не новичок. А вот дальше потихоньку пошла жара. Повар – непалец – по-португальски говорил с таким своеобразным акцентом, что я, понимающий с трудом даже португальцев, общался с ним больше на языке жестов. Но надо отдать ему должное, он все показывал и даже первый раз делал сам, тыкая пальцем в каждую мелочь. Впрочем, такие простые слова, как «фрио», «томато», «абрир» и так далее я понимал. И дело вроде пошло.

Первая проблема у меня произошла буквально через час после начала работы. Мне поручили открывать большие пятилитровые жестяные банки с томатами, то есть, с консервированными итальянскими помидорами. Конечно же, не обычной открывачкой, которой мы привыкли открывать консервы: к столу был прикручен механизм – та же открывачка, только больше и совершеннее. И вот с ней мне пришлось воевать не на жизнь, а на смерть. Банки упорно не хотели открываться и то, что повар – непалец по имени Гири – делал легко и непринужденно, я делал с огромным напряжением. Банки гнулись, дырки пробивались не там и не так, короче, мне было проще смять эти банки в лепешку, нежели открыть. Но, в конце концов, я научился и в конце уже первой смены – она длилась с 10 до 15-00 – уже более-менее открывал из 10 аж 8 банок.

Вторым испытанием стала вакуумная упаковка мяса. Правда, здесь было больше страха что-то сделать не так и испортить, поэтому уже через 15 минут я лихо шлепал пакеты с битками в железное корыто. Кстати, как эти все корыта называются, я так и не запомнил – повар-непалец смешно говорил на них «каса» вместо «кайша» – «коробка». Еще я стружил на механической машинке сыр пармазан, делал фарш, резал на другой мясорезке рулеты и бекон, помогал повару готовить соусы – огромным миксером, похожим на бетономешалку, мешал в огромной кастрюле те самые помидоры, банки с которыми открывал, а повар добавлял туда зелень и прочие компоненты. Соус назывался «болонэзэ». Также я постоянно убирал на кухне, то есть, вытирал все рабочие поверхности, мыл холодильник, а в конце работы – это в конце второй смены, с 19-00 до 24-00 – мыл пол на кухне.

В общем, в первый свой рабочий день – в субботу – я упахался конкретно. Причем, когда я сделал свою работу, пришел хозяин и поставил меня помогать убирать другую кухню – которая была в зале ресторана. То есть, я работал на основной кухне, а вторая была в зале – там готовились непосредственно блюда под заказ, мы же готовили основы для супов, салатов, пиццы и прочих изысков. А уже в воскресенье было полегче. И привык уже, и как бы перед понедельником – а это выходной день – меньше готовили впрок. То есть, меньше соусов, меньше мяса и рыбы, которую пришлось чистить в субботу и потом долго отмывать от нее кухню. Самое неприятное – не было за все смены, которые длились по 5 часов, ни единой возможности присесть! Все время на ногах, причем, все время что-то резал, таскал, мыл, скреб, только успевал сказать «тудо», то есть, «все», как повар говорил «агора…», то есть, «сейчас…» и это звучало как «а сейчас, дорогой амиго, ты пойдешь на «х*й», точнее, не просто на х*й, а «вон на тот конкретный х*й».

И вот здесь я понял, наконец, что такое проклятый капитализм,  ибо пахал ТАК не я один – вся команда ресторана епашила точно так же, как говорится, не пукнуть, не вздохнуть! И ни слова о том, что по пути, что-то там резав, можно кусочек и пронести в рот – ни фига! Во-первых, везде камеры понатыканы. Во-вторых, банально не было времени – очень высокая интенсивность труда. И, в-третьих, даже остатки того же пармазана складывались в отдельную емкость и чуть ли не под счет сдавались повару. Но, если честно, мне было не до жратвы. Как-то даже не хотелось. И когда настало время обеда, мне сделали пиццу, которую я даже не одолел. Зато мои дети были рады, когда я принес им половину итальянской пиццы. Кстати, остальные мои коллеги ели макароны со всякими соусами. Причем, если они едят это постоянно, то непонятно, почему все такие худые? Наверное, такого рода интенсификация труда выживает все лишнее…

В общем, я впервые познакомился с конкретной эксплуатацией человека человеком, с конкретным капитализмом и бесправием. Хотя, когда я пришел просить выплатить мне деньги, за эти два дня – 8 и 10 часов – я получил 50 евро. То есть, минималку. Как оказалось, все постоянно перерабатывают, но за переработки в месяц доплачивают только 100 евро. Капитализм…

Между прочим, в команде ресторана работали три непальца, три итальянца, испанка, украинка, узбек и, кажись, три португальца. Ну и на посудомойке – три здоровенных негра, не узнал, откуда именно. Кстати, на мытье посуды работа, пожалуй, еще более трудная, нежели помощником повара. Так что, считаю, что у меня была еще очень неплохая должность. И еще – другой повар, португалец – любезно подвез меня ДВАЖДЫ в конце смены домой. Пешком мне чесать минут 40…

Приятно, блин!

Так что, познакомившись с тяжелым физическим трудом, я понял, что на ближайшее время это – единственная реальная перспектива заработать денег. Поэтому радостно стал хвататься за такие возможности – разгружал леса для маляров, утеплял окна в офисе, на уровне 2-го этажа с лестницы, продолжая при этом писать статьи…

И вот тут внезапно мне подфартило – меня пригласили работать… педрейро.

Глава 2. Педрулья, педрейро и педрилы

После того, как я, приехав в Португалию, поселился в районе Куимбры, который называется Педрулья, я с опаской стал относиться к португальскому языку. Потому что разные слова в португальском языке мне были очень знакомы. Например, нож по-португальски звучит «фака». А слово «тяжело» поразительно напоминает португальское слово «тижоло» – кирпич. Слово «дуро» – это как раз тяжелый, крепкий. А «дурак» – это по-португальски «толо». И еще куча синонимов. Ну и так далее – были весьма забавные словосочетания, которые вызывали улыбку. В частности, эта самая Педрулья меня долгое время смешила.

И тут вдруг – работать педрейро?!

На самом деле это очень уважаемая профессия. Потому что pedreiro – это каменщик, то есть, строительный рабочий, занимающийся возведением или ремонтом каменных и кирпичных конструкций; специалист по кладке кирпича или камня. От слова «педро», то есть, «камень». Как, в частности, и греческое имя «Петр». В Португалии педрейро – это не только каменщик, это вообще рабочий на стройке. И лично моя задача была не столько эти камни класть, сколько убирать. При этом, надо отметить, камни клали другие работники, которые на меня ложили. Причем, с прибором. Я для них был расходный материал, рабочая лошадь, точнее, не лошадь даже – ишак, на которого надо ложить побольше. Причем, не только груз.

Но обо всем по порядку.

На стройку я попал, можно сказать, по блату. Жену пригласили на какое-то там собеседование, где помогали иммигрантам, после чего позвонили куда-то и дали «наколку». Поэтому на следующий день я уже ждал в очереди таких же жаждущих получить работу в местном Центре занятости. Судя по внешнему виду местных, то есть, коренных куимбрян, работу эту (или какую другую?) пришли получать представители вовсе не португальского истеблишмента. Так сказать, не высший свет. И хотя я сам тоже выглядел в своих спортивных штанах «адидас», китайских кроссовках, турецком свитере и спортивной курточке а-ля «привет 90-м», как натуральный «браток» из нашего недалекого прошлого, тем не менее, я хотя бы был, что называется, «в стиле». Окружавшие меня португальцы не имели даже намека на какой-то стиль – одеты все были, кто во что горазд. Причем, явно не в парадно-выходном варианте. Хотя попадались и прилично одетые экземпляры.

Ждать пришлось долго.

Как всегда, когда португальцы приглашают на конкретное время, рвать ж*пу, чтобы не опоздать, не стоит – все равно придется ждать, причем, довольно долго. Потому что либо ты приглашен не один, либо представитель приглашающей стороны опоздает.

Но в данном случае я не пожалел, потому что в очереди познакомился с очередным «соотечественником». В кавычки это слово я взял, потому что познакомился я с выходцем из Молдавии, а поскольку все мы родом из СССР, то как бы соотечественники, хотя Молдавия и Украина сегодня – это разные государства.

Но об этой встрече расскажу отдельно.

Небольшое отступление о том, что такое патриотизм, землячество и почему украинцы – люди без Родины