Бескостный. Книга 2. Путь войны

– Друзья, – признал юноша, – но ты ведь знаешь её. Дай волю – и она сунется за мной хоть в демоническое пламя, хоть в кромешную тьму. Я не хочу её потерять из-за своих желаний. С отрядом ей будет куда безопаснее.

– Это ведь ты так решил, – вполне серьезно заметил Фаэтин. – Но она взрослая девушка, сама может поступать, как вздумается. И если она хочет следовать за тобой, то позволь ей это сделать, иначе, друг мой, ты её потеряешь.

Шейл скривился, чувствуя вспыхнувшее внутри раздражение. Сперва он хотел грубо огрызнуться, но удержал слова, вертевшиеся на языке, прекрасно осознавая правоту эльфа. Попытки защитить тех, кто ему дорог, всякий раз приводили к печальным последствиям. Так, может, надо перестать решать за других?

– Понимаю, звучит неприятно, – тихо сказал Фаэтин. – Но поверь мне, я ведь был на твоем месте, пытаясь уберечь Тиаллину. Это не привело ни к чему хорошему, как ты знаешь. Поэтому, Шейл, отнесись с уважением к Ари и её решениям. Так будет лучше для вас обоих.

Шейл молча кивнул, принимая совет.

Лес вскоре стал еще гуще, к тому же, начало темнеть. В плотных сумерках с трудом получалось разглядеть тропу, и путники то и дело спотыкались о выступающие корни деревьев или старые коряги. Шейл заметил, как постепенно выдохся Фаэтин, а лоб эльфа покрылся испариной. Рана все еще беспокоила его, и долгий путь мог разбередить ее сильнее.

– Надо остановиться, – решил он. – Похоже, сегодня нам до храма не дойти.

– Твоя правда, – пропыхтел Фаэтин, вытирая пот. – Кому вообще взбрело в голову, так далеко в лесу строить храм?

– Вероятно, твоим сородичам, – хмыкнул Шейл. Эльф промолчал, недовольно засопев.

Спустя полчаса они наткнулись на небольшую полянку, со всех сторон закрытую деревьями. Сверху, через кроны, едва падал лунный свет, превращая место ночлега в жуткую колыбель, окруженную тенями.

Без аппетита перекусив и запив водой, оба путника завернулись в плащи и легли спать. Усталость сделала свое дело, и, стоило голове коснуться плотного походного мешка, как Шейл крепко заснул.

Ему снова снился кошмар, только на сей раз убежать не получалось. Он кружил по закрытой арене, ноги вязли в густом песке, а сзади уже доносился клокочущий рык неизвестных чудовищ. Отовсюду тянулись черные смолянистые нити, опутывали песок, закрывали небо над головой. Шейл попытался выхватить меч, но оружия не было. И тогда он развернулся, чтобы взглянуть страху в лицо.

Там была кромешная тьма.

А затем из нее выпрыгнуло нечто с острыми зубами, вцепилось в руку, потянуло, кромсая плоть. Жуткая боль обожгла, ударила по нервам, заставила закричать. Рука полыхнула пламенем, и тварь с визгом отскочила, тряся опаленной мордой, пытаясь сбить зачарованный огонь, но безуспешно.

Вонь паленой плоти коснулась ноздрей, и Шейл открыл глаза, с оторопью понимая, что сон оказался явью. В центре поляны кружилась, повизгивая, горящая тварь, а отблески света выхватывали из теней других таких же созданий, неотрывно следивших за сородичем.

– Фаэтин, – позвал Шейл.

– Вижу! – эльф уже был на ногах, спешно накидывая на плечи лямки мешка. – Бежим!

Шейл вскочил, закинул за спину свой мешок, и припустил следом за другом, уже врезавшимся в кусты. Трещали ветки, хлестали по лицу, в ушах набатом стучала кровь, но Шейл не чувствовал боли или усталости. Сквозь грохот собственного сердца он слышал топот тварей позади, уже очухавшихся и вспомнивших, зачем явились.

Фаэтин резво бежал впереди, не разбирая дороги, пару раз он едва не упал, и Шейл чудом успевал подхватить его, подтолкнуть в спину.

Взгляд выхватывал из темноты корявые уродливые деревья, похожие на монстров, дыхание сбивалось, страх бился в сознании испуганной птицей. Пальцы сами нащупали рукоять меча, из груди вырвался облегченный вздох – в реальности оружие было на месте.

Шейл не помнил, сколько они бежали, но затем бешеная погоня сквозь лесную чащу вдруг резко прекратилась – Фаэтин остановился.

Деревья здесь расступились, явив взгляду широкую поляну, залитую лунным светом, и, – слава Семерым, – развалины старого храма с обвалившейся аркой ворот, наполовину обрушившейся крышей и множеством камней, валявшихся вокруг. Но это все же было укрытие, и Фаэтин ринулся туда. Он первым забежал в холл, Шейл ворвался следом за ним, огляделся в поисках мебели. Здесь были лишь изъеденные жуками обломки скамей, да потемневший от времени каменный алтарь у дальней стены.

– Проклятье! Надо закрыть вход, – прорычал Фаэтин, заметавшись по храму. Шейл повернулся, увидел выскочивших из леса тварей, подбежавших было к стенам, но неожиданно затормозивших. Как-то по-собачьи прижав длинные острые уши, уродливые, похожие на худых высоких крыс, словно бы смешанных с псами, чудища отступили, принялись кружить возле храма.

Шейл поднял голову и увидел засиявший над входом узор, буквально выбитый неизвестным скульптором в камне: круг, поделенный на семь частей, внутри каждой из которых гордо покоился свой символ.

Знаки Семерых.

– Фаэтин! – позвал он друга. Эльф остановился, увидел символ, осознал, что опасность миновала – и упал на пол, вытянув ноги.

– Я уж думал, нам конец, – выдохнул он, закидывая слипшиеся от пота волосы назад. – Это что вообще за твари такие? Откуда они взялись?

– Понятия не имею, – пробормотал Шейл. – Мне снился кошмар, а затем оказалось, что это был вовсе не сон. Одна из них укусила меня за руку – и загорелась.

Он помахал совершенно здоровой рукой, на которой едва виднелись две маленькие точки – остатки укуса чудища. Метка бога вновь защитила его от жутких созданий.

Как и храм.

Фаэтин едва слышно выругался, прикрыл глаза, прислонившись затылком к стене.

Шейл прошелся вдоль стен, глянул в окна. Уродливые твари все еще бродили вокруг храма, явно надеясь, что двуногие сами выйдут к ним. Шейлу показалось, будто на их вытянутых мордах виднелось предвкушение. Будь чудищ меньше – он бы рискнул вступить в бой, но снаружи виднелось явно больше десятка тварей. Здесь не поможет даже запретное искусство.

Он отошел от окна, оглядел главный зал храма. Когда-то это было величественное сооружение, высокое и монументальное, но затем годы взяли свое – и красота пришла в упадок. Мозаичные фрески потемнели и потрескались, лишив возможности увидеть лики Семерых. У статуй богов вдоль стен стерлись лица, и теперь нельзя было угадать, кто есть кто.

Шейл приблизился к алтарю, на поверхности которого виднелся символ – точно такой же, как над дверью. Правда, он выглядел так, будто был нанесен позже, чем построен храм или возложен алтарь.

Юноша чуть наклонился, изучая знак на каменной поверхности. На миг ему показалось, будто символ тускло засветился, а затем резкая боль вдруг пронзила руку, заставила рухнуть на колени.

Шейл вцепился пальцами в камень алтаря, стараясь удержаться – но так боль стала лишь сильнее.

И, чувствуя, что кости предплечья буквально трещат и рвутся наружу, пронзая плоть, он закричал.

Тотчас, где-то внизу, в глубине храма, раздался гулкий звон.

Глава 4. Гостеприимство

Закат окрасил небо за кронами деревьев в багровые тона. Усталые путники мечтали об отдыхе, теплом костре и горячей похлебке, но командир продолжал упрямо вести их вперед. Лейнор словно не мог простить себе недавней схватки с егерями, и теперь стремился убраться как можно дальше от Западного леса.

Ари ехала верхом рядом с ним, стараясь не думать о Шейле, но мысли все равно сами возвращались к юноше. Со слов Лейна, он ушел на разведку, якобы, поглядеть на какой-то старый храм, но почему тогда не взял её с собой? Неужели она сделала что-то не так? Или причина в том, что они слишком мало говорили в последние дни?

Ворох мыслей крутился в её голове, вызывая тревогу и злость: то ли на себя, то ли на Шейла. Ари сама не замечала, как нервно подкидывала и ловила нож, пока едва не порезалась об острое лезвие. Лейнор задумчиво покосился на неё, но смолчал.

А затем, увидев в стороне от заросшей дороги поляну, скомандовал привал.

К тому времени, как отряд устроился на ночлег, окончательно стемнело, и все собрались у костра, над которым уже весело дымила похлебка – расстарались умелые повара. Ари устроилась возле молодых девушек, устало клевавших носом, то и дело посматривала на хмурого Лейнора, о чем-то шептавшегося вместе с Мельтаром возле подвод.

После сытного ужина, когда были выставлены часовые и назначены смены, все улеглись спать. Переход выдался сложным, в особенности для раненых, которые еще не до конца оправились от сражения недельной давности. Ари задумчиво рисовала веткой на земле, сидя у костра в одиночестве, когда рядом сел Элинаар.

Начальник разведки всегда казался ей странным: он выглядел несколько старше других эльфов, носил короткую бородку, придающую солидности, и редко говорил что-то не по делу. В общем-то, Ари даже сомневалась, что он способен поддержать разговор, не связанный с войной, преследованием или разведкой. К тому же, его вечно спокойный взгляд и равнодушное лицо вызывали у нее легкую дрожь. Будто вместо эльфа в отряде была говорящая кукла.

Однако, сейчас, украдкой посматривая на Элинаара, девушка с удивлением отметила легкую улыбку, тронувшую его губы. Пламя костра отражалось в глазах воина, и он весь казался ей загадочным, мистическим, эдаким посланцем богов.

Кем-то вроде колдуна.

Ари едва слышно хмыкнула, мысленно укорив себя за глупости. В отряде нет ни единого мага, у нескольких – лишь задатки. Как почти не было магов в гильдии авантюристов, если не считать пары целителей – но этот дар был куда более распространен, чем боевые направления.

На весь эльфийский лес, вероятно, сыщется от силы с десяток одаренных. Слишком уж редко боги наделяют смертных подобием могущества.