Книга путешествий по заграницам

На таком большом самолете (ТУ-154) я летел впервые. И когда он пошел на подъем, все пережили дискомфорт в ушах и в голове. Первую остановку сделали в Томске, потом в Иркутске, где с высоты увидели озеро Байкал и небольшие горы. В Иркутске на наши деньги накупили много шоколадных конфет, шоколадных плиток и шкалики с вином, водкой и коньяком (сувенирные), что потом пригодилось угощать людей в посольстве. Летели мы до Иркутска семь часов, головы шумели, настроение было неважное. А от Иркутска до Пекина летели еще два часа. День был солнечным, вид – хороший, и мы им все любовались под облаками. А кругом были горы, горы и горы. Через два часа нам объявили, что мы подлетаем к столице Китая Пекину, и только здесь мы увидели китайскую равнину среди гор, всю покрытую зеленью. Город Пекин располагал небольшими, в основном одноэтажными строениями. Кое-где высились семиэтажные высотки.

Самолет стал стремительно снижаться, и скоро мы приземлились. Вышли мы из самолета, и каждый подумал: «Улечу ли я отсюда домой?». Но долго думать нам не дали. Завертели мы головами во все стороны. Кругом гремела китайская музыка, непонятные нам песни. Зашли в зал ожидания, нас угостили китайским зеленым чаем, который тут же заваривал официант, развозивший его на тележке. Чай нам не понравился. Тут подали наши чемоданы, и нас повели в автобус.

Когда выехали из аэропорта, не переставали удивляться, всему увиденному из окна автобуса. Так, увидели, как в посадке по дороге китайцы граблями собирали листву и складывали ее в две корзины на багажнике велосипеда. Палочки, сухие сучки обламывали – оказалось, что они собирали топливо для своих «буржуек». На центральной улице увидели массу людей, злых и злобных. Мы спросили у дипломата, который нас встречал, что это за народ. Оказалось, народ шел со стадиона, как наши «Лужники», где привели приговор над семью китайцами. Их повесили на крюке с надписью «за воровство».

Посольство встретило нас величаво. Мы въехали через большие чугунные ворота, объехали большую роскошную клумбу и красивое здание Посольства. Подвезли нас к общежитию, и стали мы выбирать комнаты и соседей. Я поселился с Олегом Хамалетдиновым из Татарстана. После этого повели нас в столовую.

В этот же день улетело часть ребят, которые провели здесь год в командировке, а с остальными мы начали знакомиться. Они нам отдавали свою рабочую одежду и обувь, мы им – деньги, что у нас оставались, угощали шкаликами и шоколадом. Весь оставшийся день нас водили по посольству знакомиться со зданиями, школой, торгпредством, консульством, бассейном, домами, где жили дипломаты.

Когда мы улетали из Москвы и Иркутска, там была слякотная погода, снег с дождем, ветер, в общем, мы немного и простыли, а здесь температура +27. Мы разделись, ведь жарко, но нас быстро поставили на место. Утром пришла врач и прочитала нам лекцию, что погода обманчива. Мы видели, что китайцы ходят в стеганых халатах и теплой одежде. Врач объяснила, как себя вести, беречь здоровье, как пить женьшень. В этот день я познакомился с агрономом-садовником Абрамовым Ильей Ивановичем и его женой Маргаритой Семеновной. Я полностью перешел под его опеку во всех наших агрономических делах на целый год и одну неделю. Прилетели мы туда 17-го ноября 1970 года.

Здесь я обрисую, что собой представляло Посольство и, где оно было расположено. Итак, посольство СССР в Китае до 1950-х гг. располагалось в одной гостинице в центре Пекина. Когда дружба СССР с Китаем достигла больших высот, решено было построить мощное, триумфальное здание. Территорию нашли быстро, в одном парке на окраине Пекина на площади 16 гектар располагались русские казаки, оставшиеся здесь с 1900-го года, когда войска царской России вступили на территорию Пекина, помогая другим европейским странам усмирять восстание ихэтуаней, «отряды справедливости и мира». В этом подавлении участвовали Англия, США, Япония, Франция, царская Россия, Германия, Италия и Австро-Венгрия. Китайцы капитулировали перед этой мощью.

Советское правительство в переговорах с монахами предложило им любые места и города в СССР, а территорию государство оставило за собой. Здесь и решили по голландскому проекту построить многие здания и сооружения. Посольство было огорожено кирпичным забором в два с половиной метра. На территории, в тот момент располагались главный корпус Посольства, котельная, работающая на угле, торгпредство, средняя школа, клуб-столовая и библиотека, находившиеся в одном здании, бассейн с двухметровой вышкой, два теннисных корта, персиковый сад, консульство, гаражи, мастерские и жилые дома работников Посольства, и парк с разнообразием растений,кустарников,дорожки для прогулок.

. В 1966 году началась "культурная" китайская революция. Территорию посольства, обслуживание зданий, побочные профессии занимали китайские рабочие. Но в период революции контракт с ними был разорван и их, 106 человек, заменили на нас, 26 человек с гражданскими специалистами. Работали мы на разных должностях как гражданские люди, по общему режиму. С мая режим работы установили с семи утра без перерыва до двух часов дня. В этот период была невыносимая жара, до 40-43 градусов, и три месяца поливали тропические ливни, называемые «футяни».

Моя работа с Ильей Ивановичем и Маргаритой Семеновной заключалась в наведении порядка в парке. А он был захламлен листьями, порослью, переросшими туями, заросшими клумбами, на больших деревьях много сухостоя, трава выросла в рост. И вот мы квадратик за квадратиком стали приводить все в порядок. Начали с дорожек, клумб, с зеленого забора из туй. Обламывали сушняк, вырубили поросль, сгребали листву, и для троих нас садовников – эта работа было не под силу. В коллективе провели комсомольское собрание с участием Котова Валерия – секретаря комитета комсомола посольства, где образовали нашу ячейку и меня избрали комсоргом. Здесь же я предложил работать в субботу и воскресенье пополдня, вывозить кучи мусора к одним из ворот на нашей территории, а там китайцы с удовольствием забирали себе на топливо.

С ноября до апреля наша работа начала просматриваться. Посветлели главные маршрутные дорожки теренкура – это дорожка вокруг забора изнутри посольства, по которой прогуливаются люди. Дорожки, беседки, озеро, пруд и каналы освободили от мусора. Короче, эту работу мы проводили почти весь год, а трава и поросль росли следом за нами, и мы возвращались заново их убирать.

Ко дню рождения В.И. Ленина у нас на клумбе уже цвели цветы. С цветами было очень трудно. В магазинах нам их просто не продавали, и мы старались поскорее восстановить свою оранжерею. Все деревья были подрезаны и обрезаны от сухостоя. Я часто карабкался по деревьям с поясом электрика, убирали в первую очередь над дорожками сухие сучья.

Наш посол Толстиков Василий Сергеевич, бывший первый секретарь Ленинградского обкома КПСС, жил на отдельной вилле на полуострове, отделенным бамбуковым заборчиком, где я был закреплен за уборку по утрам листву и подметать дорожки, поливать цветы, чистить маленький бассейн. Такая территория была закреплена за всеми нашими коллегами по всему посольству. Утром я просыпался в семь часов и бежал убирать свою территорию. Работал до семи сорока и – в столовую. В это время посол уходил на работу, а я после завтрака продолжал уборку. Трудно было подметать, когда начала осыпать свои листья мимоза: не успеешь подмести – они опять нападали.

В один из вечеров мы затеяли вскопать клумбы вокруг бассейна, и тут пришел с работы Василий Сергеевич. Попросил дать ему работу вместе с нами. Быстро переодевшись, он вышел к нам с супругой, и мы вместе копали землю, бороновали, сеяли семенами и рассадой цветы, потом поливали и много разговаривали с послом. У него была такая привычка: когда пораньше выходил на работу, а я еще убирал – всегда за руку поздоровается, поговорит, спросит, как настроение у ребят. Однажды предложил подобрать желающих остаться еще на год в Китае. Эту работу мы провели быстро. Из пятнадцати согласившихся, пятерых мы отсеяли сами, а остальные десять написали заявления и начали ждать результата из Москвы.

Посол наш был членом Правительства СССР и депутатом Верховного Совета СССР. Однажды он вышел в семь десять на работу очень озабоченный, поздоровался со мной и сказал, что у нас в стране случилась беда. Три наших космонавта – Волков, Пацаев и Добровольский – погибли. В этот день в посольстве была организована траурная комната, появилась книга для записи траурного соболезнования, и меня прикрепили к моему соседу по комнате Олегу помощником в этот день. Он был водителем и уже знал улицы Пекина и многие посольства. Развозили траурные сообщения и приглашения посетить наше посольство. Этим мы занимались до глубокой ночи. Развезли около 75 приглашений.

Жизнь продолжалась, парк наш преображался в цветущий оазис, все нам говорили спасибо. Одну особенность в посольстве мы заметили сразу по приезду: люди здесь такие культурные, добрые, улыбаются при встречах и обязательно здороваются утром, поприветствуют днем и вечером. Мы провели комсомольское собрание по этому поводу и тоже стали привыкать к такому обращению. Завтракали, обедали и ужинали в общей с дипломатами столовой, где готовили и наши два повара, Орлов Анатолий и Руслан Панин. Еда была из 3-4 блюд, наедались вволю. Здесь же днем работал буфет, где продавали отечественные товары.

В начале пребывания в Посольстве жизнь для нас проходила скучно. После работы ужинали и шли домой. Здесь у нас была гитара, и Шляпников Николай играл нам свои песни. Киномеханик Бадренков Володя советовал крутить каждый день кино. Он вывешивал объявления, кто хочет посмотреть какую картину. Фильмотека в посольстве была богатая, и мы порой долго выбирали фильм для просмотра всего населения городка. Зимой ходили в школьный спортзал играть в волейбол. Бочкин Александр был художественным руководителем в клубе, он предложил к Новому году подготовить своими силами концерт; правда, привлекли и дипломатов, их жен и даже детей из школы.

Новый год провели очень красиво. Елку в посольство доставили на самолете из Иркутска. И в большом посольском зале, где мы надраили до блеска паркет, устроили вечер-концерт. От блеска мастики паркет был очень скользким, и часто от танцующей пары «улетали» по полу, в основном женщины. Вечер продолжался до утра, а мне еще досталось сидеть вахтенным на въездных воротах.

В столовой, в низу цокольного этажа, стояли три бильярдных стола, где постоянно «резались» дипломаты и наши ребята. Ещё мы читали в библиотеке книги. На катке играли в хоккей, правда, без коньков. Мороз зимой доходил до -16.

Мне поручили сделать в пруду и канале лунки для поступления кислорода рыбам, которой было полным-полно: летом, при 40 градусах, жаре она просто лежала кверху брюхом до вечера, а когда жара спадала, уплывала. Никто не поверит, что при температуре +27-29 градусов можно не согреться. Такая температура опускалась ночью, и, когда мы стали дежурить по ночам, одевались тепло.

У памятника Буды, где нам разрешили сделать 4 фото, т.к. к нему стояла огромная очередь для фото.

Летом произошло одно ЧП, как у нас сказали дипломаты. Однажды мы, человек пять, шли извилистыми тропами утром в столовую, и вдруг видим – на одной лавочке сидит китаец. Я, как комсорг, даю своим команду стать возле него, а одному – бежать за дежурным или любым дипломатом, кто знает китайский язык. Пришел Женя Афанасьев, самый молодой дипломат – ему было всего 24 года, а мне миновал в ноябре 20-й. Когда он начал разговаривать с китайцем, тот попросил покушать. Мы быстро сбегали по очереди сами поесть и ему принесли. Оказалось, он очень уважает СССР, наш строй, социализм и решил перебежать к нам, попросить политического убежища. Женя оставил нас его караулить, а сам пошел доложить послу. Потом пришли другие дипломаты. Поговорив с ним, выражались по-нашему: «Тебя еще нам не хватает». Вечером китайцу сказали, что ему надо уйти с нашей территории. Он заплакал, что его посадят, убьют и прочее. Вокруг посольства дежурили через сто метров их часовые, и в трех метрах от нашего забора росла высокая кукуруза. Когда стемнело, мы подвели его к забору. Я командовал сверху, чтобы, как часовые разойдутся, четверо ребят перебросили его за забор. Так и сделали: забросили китайца в кукурузу. Шорох услышали часовые, но беглец притих и все разошлись по домам.

С этих пор нам дали команду ночью по два человека дежурить до самого отъезда. За этого отправленного восвояси "гостя" посол выразил нам благодарность. Потом мы еще два раза сплавляли перебежчиков. Один раз в наши пределы вторгся поросенок, и мы полдня его ловили. В 5 – 7 километрах от посольства находился свинокомплекс. Поросенок хорошо плавал по каналу, а мы обегали по мосту и еле выпроводили его к вечеру. Потом мы стали присматриваться к двум котам, которые утром приходили на территорию и ложились в посадке под туями. Выгнали их тоже.

Был случай, когда посол сказал, что я хотел устроить мировой скандал с Китаем. Вот в чём дело. При въезде в посольство у центральных ворот были две клумбочки, метров по пять в длину и метр в ширину. Я и сказал своему садовнику Илье Ивановичу: «Давай вскопаем и посадим цветы. Ведь они утоптаны и лет пять не копаны». Он ответил, что это не наша территория. «Ну и хрен с ней, ведь их часовые в нашей нише за поворотом сделали туалет и ходят туда". Короче, взял я лопату и начал копать землю. Как подбегает ко мне часовой, что-то кричит, руками машет, даже толкает меня. Я попросил охранника на воротах вызвать дежурного дипломата. Тот пришел, поговорил с часовым, и выяснилось, что это территория Китайской народной республики, здесь нельзя копать. Тогда я взял две доски метра по два, гвозди, молоток и забил крест-накрест туалет, куда они ходили справлять нужду.

Утром меня пригласили к послу, и он спросил: «Что ты там натворил? Нам прислали ноту протеста, мол, мы чиним им неудобства». Я рассказал все по порядку и попросил Василия Сергеевича, чтобы они вскопали клумбы, посадили цветы, и тогда я им открою туалет. Все это передали через их МИД. И что вы думаете? Через час подъехала машина, двое мужчин и три женщины привели в порядок клумбы и посадили цветы, ну, а я сразу ушел отбивать доски с туалета. Да, я просил еще Василия Сергеевича, чтобы китайцы убрали перед нашими воротами вытравленную карикатуру на секретаря ЦК КПСС и глупую оскорбительную метровую надпись, оставшуюся после хунвейбинов: «Антисоветская клика хорошо не кончит. Долой советский социал-империализм».

Мне все-таки хочется рассказать, что творилось в марте 1969 года. В связи с обострившимися разногласиями в идеологии Мао Цзэдуна с Советским Союзом Китай разорвал с нами дипломатические отношения на уровне послов. На одном из политзанятий у нас в группе побывал секретарь парторганизации посольства Кудашев Рашид Шарафутдинович, который прочитал лекции о жизни в СССР, о политике по отношению к Китаю. Я, как всегда, был активным, задавал много вопросов о Поднебесной, ведь мы сами видели их нищету, бедность в одежде, скудость в магазинах, горы земли на улицах Пекина – это они рыли ходы бомбоубежищ под своими домами, а потом эти ходы соединяли друг с другом. Землю за ночь насыпали целыми курганами, а на следующую ночь увозили из города.

Правительство Китая всегда находило способ занять трудом свой народ. Так, когда мы ехали из аэропорта, то переезжали один канал, на котором работало по миллиону человек с одной и столько же с другой стороны. Канал метров сто шириной и глубиной метра три-четыре. Землю возили на тачанках или носили на коромыслах в корзинах на берег. Техники никакой. Здесь, в Пекине, рядом с посольством стояли осколки кирпичной стены, метров пять высотой и столько же шириной. Так ее китайцы кирками разбивали, клали себе на руки по 3-4 кирпича и несли в другой конец города.

Интересен для нас был их транспорт. Машины наши, ЗИМ правительственные и у военных, «Победы» – как такси, грузовых мало совсем, зато велосипедистами занята вся улица. Хотя им отведено метра три от тротуара, но они, как муравьи, передвигались по всей ширине, и горе тем водителям, которые попадают на эту улицу. Впереди едущий велосипедист не спешит уступить место машине, и она полчаса может ехать за ним, пока не толкнет велосипед в зад. В то время китаец получал 10-15 юаней в деревне и 40-50 в городе. Но чтобы пошить хлопчатобумажную одежду и купить велосипед (150 юаней), нужно было иметь талоны, так называемые «бупяо», а их выдавали по 10-20 штук в год. Нам выдали за год по 100 штук, а они эти талоны собирали годами, чтобы купить себе велосипед.

На политзанятиях я чем-то понравился секретарю парткома Кудашеву, и однажды он мне предложил вступить в партию в посольстве. Я долго думал и почему-то отказался. Потом он мне предложил поступить учиться на дипломата в МГИМО, здесь я дал добро, но увы, не вышло. Позже об этом будет сказано.

Возглавлял посольство с 1968 по 1970 год временный поверенный Елизаветин Алексей Иванович. В 1968 году здесь оставалось всего шесть человек дипломатов, одна женщина-повар и двадцать рабочих. 3 марта к воротам посольства подъехал автобус с 26 громкоговорителями, которые китайцы установили по периметру на заборе. Рядом с посольством проходила железная дорога, где непрерывно с гудками проходили паровозы. Громкоговорители были установлены и на крышах близлежащих домов, всего их было 56. Затем к воротам посольства подошли организованные колонны. Человек по десять хунвейбинов со значками на груди подходили к микрофону, установленному в воротах, и по очереди выкрикивали лозунги, типа: «Поганый временный поверенный, поклонись великому кормчему Мао Цзэдуну, или мы разобьем собачьи головы советским ревизионистам». В течение дня такие колонны сменялись несколько раз и так шло несколько дней. Потом они привели свои угрозы в исполнение. Повесили и сожгли чучела членов политбюро, зажгли деревянные ворота.

Эта толпа, тысячи две-три, зашла на территорию и остановилась в пяти метрах от посольства. В здании двери и окна были забаррикадированы, ребята с прутьями от коек стояли, ожидая вторжения. В это время по линии МИД шли переговоры, и, как нам сказали, был предъявлен китайцам ультиматум – покинуть через 40 минут территорию СССР, иначе мы предпримем экстренные меры, и вдруг прозвучал оглушительный крик в громкоговоритель, и все стали уходить с территории посольства.

До вторжения шла "заборная" дипломатия. Китайцы днем и даже в четыре часа ночи, кидали нам через забор ноты протеста на пограничников на Даманском, а наши передавали им ноты через другие посольства. Хлеб и продукты через забор нам давали немцы, болгары и представители других дружественных стран.

На второй день к посольству подъехали машины с водой, китайцы начали мыть и красить разрисованный забор. Убрали громкоговорители, паровозы, замерили размеры ворот, поставили усиленный наряд охраны, и жизнь стала преображаться.

К нашему приезду в ноябре 1970 года были установлены добрососедские отношения на уровне послов. Нам по случаю аванса или получки разрешали выезжать в Пекин, в магазины для иностранцев, на нашем автобусе, где мы могли приобретать интересные вещи. Нам запрещалось ходить по городу по одному, заходить в их магазины, заводить знакомства, на весь выезд давалось 2-3 часа.

Как-то утром я пожаловался послу, что скучно. Побудем в Китае и ничего не увидим. Тогда он дал указание секретарю по хозчасти организовать для нас экскурсию, знакомство с городом. В тот период в Пекине иностранцам запрещалось покидать пределы города. Плакаты об этом висели на всех выездах. В то время в городе не действовало метро, не работали кинотеатры, музеи. Они просто были разгромлены хунвейбинами и приводились в порядок. Нас стали возить по интересным местам. Закрытый город Пекина, площадь Тяньаньмынь (Красные ворота). 40 га занимала она и вмещала до миллиона человек. На этой площади располагались огромные портреты Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, а посредине – Мао Цзэдуна. Ездили мы за город по красивейшим местам захоронения императоровМинь. Подали заявку и три месяца ждали разрешения взойти на Великую Китайскую стену. Посетили зоопарк. Едва мы выезжали со своей территории, за нами сразу садились на хвост два ЗИМ с солдатами из КГБ. Они нас сопровождали до конца поездки.

По вечерам дипломаты учили нас китайскому языку, мы знали около восьмидесяти выражений и слов и как-то могли изъясняться в магазинах или на улицах. Если заблудился, надо было сказать: «Сулянь да ши гуань советское посольство». «Сулянь» – русский. Или спрашиваю торговку: «До шаотцянь, джегадунси?» (Сколько стоит эта вещь ?). Она отвечает по-своему. А я в ответ: «Во бодун» (Я не понимаю). И она пишет на бумаге. Так мы расходились в разговоре. Обязательно надо сказать, когда уходишь «цзай-цзай» – до свидания. Поздороваться – «нихаотунжа, Ван»: «Здравствуй, товарищ Ван».

В период нашествия на наш парк насекомых прибыли китайцы на машине, как наш бортовой УАЗ. Из бочки с раствором они неделю обрабатывали парк. Я сопровождал их, показывал, где вода, смотрел, чтобы они не отлучались, сидел с водителем в кабине. Как-то принес ему наши открытки о Москве, и ему очень понравилась девушка в купальнике, выходящая из бассейна. «Хао мадам!» – хорошая девушка. Показывал ему Москву, Ленинград, мавзолей Ленина, и вдруг он громко так говорит на русском языке: «Ленин, Сталин, Маркс, Энгельс». На другой день я принес цветной журнал «Советский Союз» на китайском языке и отдал ему. Попросил он фотографию, где я стою возле новой «Волги», ГАЗ-24 привезли послу, я ему отдал. Еще про Москву взял штуки три, и, посмотрев в зеркало, где находятся его работники, спрятал это все в бардачок где-то позади себя. Но что мне стало интересно, на следующий день, когда рабочие были вдалеке от машины, он достал журнал и фотографии и вернул их мне. Я ему говорю: «Это тебе», но он замахал руками и головой, положил это все мне на колени и отвернулся. Мы с этим Ваном так и здоровались по утрам за руку, приветствуя друг друга, и разговаривали, потом начали понимать. Я говорю: «Мы из Москвы». Он – «Москэу – хао» (хорошая), «Пекин – нихао» (нехороший). Говорил «вино цзянь», он пальцем стучал по горлу, видимо, это международный знак, означает «пить надо». Называл – курица, яйцо, он брал ручку и рисовал стрелку от курицы к яйцу. Я наоборот – от яйца к курице, и он пожимал плечами, не зная, что появилось сначала, яйцо или курица.

В один субботний день на нашем посольском «рафике» мы поехали на Китайскую стену. По пути остановились на участке дороги, где по обе стороны стояли в свой рост каменные изваяния животных, мы сфотографировались с этими изваяниями и поехали дальше к стене. Прибыли к заставе Марко Поло, первого итальянского путешественника по Китаю. Справа от заставы вверх уходила восстановленная стена для посещения туристов – ими были в основном китайцы, они боялись или стеснялись фотографироваться с нами, европейцами, и часто отворачивались от нашего фотоаппарата.

Стена – высотой метров пять и шириной, где вмещается тройка лошадей. Через 50-70 метров – так называемые заставы, где проход сужался до одного человека. Мы дошли до верхней точки восстановленной стены, сфотографировались на ее обломках и на фоне уходящей вдаль части этого чуда света, которую никто не восстанавливал. Длина Великой Китайской стены – 8 тысяч километров, или, по-китайски, 8000 му. Это их мера длины или объема. Нам рассказывали, что китайцам на земле выделяли по 4-5 му земли, где они должны жить, строить жилища, выращивать хлеб и хоронить своих сородичей.

После экскурсии мы зашли перекусить в кафе, где нам дали палочки. Вилки здесь не были предусмотрены, а первое готовили только в ресторанах. Причем, у них есть такое блюдо «суп», которое не остывает более суток. Секрет они не рассказывают и по сей день. На закуску нам дали знаменитые китайские яйца, о которых расскажу особо. Куриное яйцо кладут в известь и закапывают в землю на 2-3 года и достают его тогда, когда оно станет сине-зеленого цвета, тухлое и затхлое до невозможности. Нам подали на стол по половинке этих яиц. Многие отодвинули от себя тарелку с этим яством, кто укусил немного, потом не знал куда сплюнуть, а наш гид-дипломат попросил сложить все яйца к нему в тарелку и с аппетитом поел. На улице мы спросили, что это за гадость, гид ответил, что это готовый белок, который легко усваивается в организме. Больше это блюдо мы нигде не заказывали. Но в СМИ промелькнуло: когда после нас Китай посещал американский президент Никсон, его угощали китайскими яйцами.

Во время нашего пребывания китайцы ели мясо только четыре дня в год, когда у них проходил праздник весны – это где-то 27-30 января. Мы видели, как много туш они подвозили к магазинам и вываливали на дорогу. Потом заносили в помещение и рубили на порции по два килограмма на человека и отпускали людям.

Вся еда китайцев – это рис. Иногда они ели и пельмени, которые делали вручную тут же, в кафе, человек 10-20. Мы тоже любили это блюдо. Однажды в Пекине зашли в одно кафе попить разливного пива, а оно у них – очень вкусное и стоило около 13 копеек (финишек) бокал на наши деньги. Взяли пива, заказали по две порции пельменей, а Анатолию Попову захотелось выпить их водки – циндау, вонючей и невкусной. Китаец налил ему полстакана и сказал: «Хала». Мол, хватит, а то ты пойдешь зигзагом, и показал руками. В зале все прекратили есть и смотрят, что будет дальше. Китаец капает в стакан несколько капель и смотрит на нашего Анатолия, а тот все регулирует пальцем, мол, лей полный стакан. Налил китаец с верхом и смотрит квадратными глазами. Анатолий выпил водку, затем пиво, отодвинул в сторону пельмени и сказал нам: «Ну, теперь идемте». Рассчитались мы за пиво и вышли из кафе. Весь народ выбежал за нами на улицу посмотреть, как он пойдет. А мы только посмеялись.

Интересно было, когда мы, человек пять, заходили в китайский магазин, а у прилавка толпились китайцы. Они очень любопытный народ, заглядывают тебе прямо в пакет, что ты набрал. И вот, когда мы входили – с нами, конечно, их охрана или разведка, и в правом углу прилавка освобождали метра три-четыре и начинали выкладывать перед нами товары. Мы просили показать что-нибудь, но однажды ничего не взяли, так они очень на нас обиделись – это было видно даже на их лицах. По этому поводу мы провели даже собрание. Мол, они со всей душой, а мы – ноль внимания. И после этого стали брать кое-какие вещи. В то время у них был очень качественный текстиль, костюмчики для маленьких, которые мы брали в подарок домой.

Платили нам в посольстве большие по тем временам деньги, где-то 350 рублей на наши деньги. И мы, молодые и задорные, начали покупать японские магнитофоны и приемники. Некоторые купили магнитофоны «Акай», которые проигрывают кассеты по 6-8 часов. Там было три дорожки: моно, стерео и совмещенные. Стали заказывать костюмы. Для нас шестерых пошили красивые черные костюмы для приемов, на которых мы были официантами. Но это все было попозже.

Я работал с Ильей Ивановичем и Маргаритой Семеновной, которая была для меня и свахой, и мамой. Всегда рекомендовала, что надо купить домой в Россию. Я ей рассказывал про свою любимую Лиду, говорил, что она ждет меня и по приезду мы поженимся. Маргарита Семеновна готовила меня к семейной жизни. Для Лиды она подсказала купить крой-мех – колонка и пошить здесь же шубу. И я отослал невесте запрос, чтобы она сходила в лучшее ателье в Курске и выбрала фасон шубы и шапки из меха. И когда она это прислала, я принес мех в мастерскую. Китаец все щелкал языком, говоря, что очень хороший фасон. Сшил с шапкой, с муфтой для рук. Лида в ней была, конечно, неотразима.

Купил я разной посуды, сервизы, приборы, одеяло и много подарков для всей своей родни. Были у нас в делегации три молодых девушки. И вот с одной из них наш спортсмен Виктор Тихонов решил пожениться здесь же, в Китае. Он посоветовался со мной, а мы с Маргаритой Семеновной попросили разрешения у руководства. Им разрешили зарегистрироваться в консульстве и сыграть свадьбу в "фанзе" – был такой красивый домик в китайском стиле у нас на территории. В «дыре», как называли одну торговую лавку, мы купили им две напольные красивейшие вазы и на свадьбе их вручили. Какое было удивление, когда эти вазы увидели дипломаты. Они определили, что это антиквариат, и прямо со свадьбы поехали в эту лавку, но им сказали, что русские купили последние. Свадьбу отметили скромно: с одним шампанским, шведским столом и легкой закуской.

Пора рассказать, что через три дня после приезда вызвали нас шестерых, всех высокого и статного роста, красивых ребят в визитную комнату. И там начальство сказало, что мы будем официантами на приемах. А приемы раз, а то и два в неделю. И в торгпредстве нам провели урок, как сервировать стол, как обслуживать, как подносить полные блюда, как забирать посуду, следить, чтобы гости правильно брали приборы, как наливать спиртные напитки, чай, кофе и т.д.

В этот же вечер мы были на приеме. Четыре человека подносили и убирали блюда с едой, а двое разливали алкоголь и напитки. В общем, это целое искусство – работать на приемах. Все шло у нас хорошо. Мы были незаметны для гостей, нигде не останавливались послушать, о чем они говорят, как это было там, где обслуживали китайцы. Вначале обед был за столом, он состоял из 7-8 блюд с десертом, потом перерыв, а затем уже проходила деловая встреча дипломатов по своим вопросам. Женщины – себе, мужчины – себе, и всем надо было подавать напитки, какие они пожелают.

Летом в посольстве в саду показывали фильмы для дипломатов из других посольств. Зимой демонстрировали фильмы в зале, и перед просмотром кино всегда угощали гостей водкой, коньяком, вином, шампанским и легкой закуской: орешками, картофельными чипсами, печеньем. Были и большие приемы, как, например, 7 ноября – в день годовщины нашей революции. В большой зал посольства приглашали до пятисот и более гостей из китайского МИД, дипломатический корпус, выступал наш посол. Иногда приезжали артисты из Москвы. В тот вечер были Валентина Левко и Михаил Викторов. Гостей обслуживали китайские официанты, а мы разносили блюда своим дипломатам.

"Демократов" из наших родственных дружественных стран приглашали отдельно, после этого вечера в «фанзу», человек 50-70. Вот здесь уже обслуживали только мы. Бывали и другие торжества, и везде приходилось трудиться нам.