Непристойное предложение

– Даш, синяк пока не прошёл, но я обещаю следующие двадцать четыре часа, не останавливаясь, его целовать. Вот увидишь, какой я замечательный доктор! – Даша улыбается и благодарно смотрит мне в глаза. Кстати, у меня, как выяснилось позже, обнаружился фингал под глазом. Когда Игорь успел мне его поставить, я не заметил

в горячке короткого боестолкновения, как сказали бы у нас в погранотряде.

Таксист, пожилой мужчина, поглядывает на нас в зеркало заднего вида, а потом,

не выдержав, спрашивает:

– Ребята, вы что, с гулянки возвращаетесь домой?

Мы отвечаем хором:

– Да нет, с работы!

– Сурьёзная у вас, видать, работа!

– Помните песню? – говорю я. – Там слова есть: «…наша служба и опасна, и трудна, и на первый взгляд, как будто не видна…»

– Извините, вы что, из милиции?

– Из службы авиационной безопасности, – отвечаю я уверенным голосом. – Кстати, если Вы здесь остановитесь, то будет в самый раз.

Расплачиваюсь, выхожу из такси, помогаю выйти из «Волги» Даше и закрываю дверь машины со словами благодарности водителю за поездку. Дарья стоит в двух шагах от места, где мы вышли из такси, и ждёт меня.

– Послушай, Юра, давай зайдём домой вместе. Ты защитил меня в самолёте – поддержи меня сейчас, у меня дома. Я не знаю, что говорить маме. Я первый раз в жизни прихожу домой в таком виде и после такого дикого чепе.

– Даш, как маму зовут?

– Ольга Григорьевна.

– Подожди меня минутку. Я мигом.

У бабушки, сидящей на автобусной остановке в двадцати метрах от только что отъехавшего такси, покупаю пять розовых роз.

– Сынок, розы эти долго стоять будут. Муж мой срезал час назад в нашей тепличке. Дома подрежьте их чуть.

– Бабушка, спасибо огромное.

– Да не за что, внучек! – говорит бабушка и улыбается.

Возвращаюсь к Даше

– Ты уж сегодня меня извини – это розы твоей маме. А розы для тебя – за мной! Ну что? Если ты готова, то пошли к твоей маме.

Мы поднимаемся по лестнице на четвертый этаж обычного кирпичного девятиэтажного дома, так как прочли на двери лифта объявление – «Лифт на ремонте». До площадки четвертого этажа остаётся один пролёт. Вижу, как тяжело даются Даше последние ступени. То, что произошло дальше, я сделал автоматически, даже не задумываясь об этом, чтобы облегчить Даше подъём по лестнице: я подвожу свою ладонь под её попу, чтобы, поднимая её, помочь преодолеть оставшиеся ступени. Она сделала вид, спасибо ей за это большое, что ничего особенного не случилось. Мы уже на площадке перед её дверью с блестящим номерком сорок шесть. Я нахожусь в шоке от того, что я сделал. Аж жарко стало.

Даша нажимает на звонок квартиры.

– Кто там? – голос из-за двери раздаётся через минуту.

– Мам, это я.

Дверь открылась. Дашина мама оказалась стройной женщиной примерно такого же роста, как и дочь, с русыми волосами, вьющимися скорей от бигуди, нежели от рождения. На ней светлая блузка с широкими рукавами и воротником, переходящим в завязанный на груди бант, заколотый запоминающейся брошкой кораллового цвета с белой головкой девушки. Если бы я на улице встретил Дашу с мамой до сегодняшнего моего знакомства с ней, то подумал бы, что Дарья идёт со старшей сестрой.

Мы входим. Даша автоматическими, привычными движениями снимает с себя куртку

и вешает на свободный крючок в прихожей. Увидев дочь, состояние её кофточки, гематому около глаза, Ольга Григорьевна всплеснула руками:

– Дашенька, доченька, так поздно и в таком виде. Звонка от тебя нет, справочная сказала, что ваш рейс давно прилетел. Что случилось? Я вся извелась!

Вдруг, обратив внимание, что рядом с дочерью стоит незнакомый парень с заплывшим синим глазом и запёкшейся кровью на брови, в лётной куртке и синей фуражке работника гражданской авиации, продолжила:

– Молодой человек, раз Вы пришли с Дарьей, попробуйте понятно объяснить мне, что с вами обоими стряслось. Почему вы так выглядите, как будто дрались?

Ну вот – мой выход:

– Ольга Григорьевна! Честно говоря, я перед Вами виноват, что первый раз пришёл в Ваш с Дарьей дом и в таком безобразном виде. Но должен сказать, что Ваша дочь – большая умница. Сегодня Дарья помогла мне задержать опасного преступника на борту нашего самолёта. Его после посадки в Ростове нужно было сдать работникам милиции. Но, чтобы вывести этого пассажира из самолёта, нам с Дашей пришлось приложить немало усилий. Такой здоровый чёрт оказался! Я, конечно, очень виноват, что пострадала Ваша дочь. Не должен был я этого допустить. Виноват! Ольга Григорьевна, понимаю, что то, что я скажу, будет Вам слабым утешением, но знаете, очень приятно видеть пассажиров рейса, стоя хлопающих нам с Дашей, когда мы с ней вели по проходу самолёта рецидивиста со связанными за спиной руками, чтобы сдать работникам угрозыска, ожидающим нас у трапа.

– А эти розы я нёс Вам! – передаю Ольге Григорьевне букет. – Подумал, что как-то неприлично: первый раз прийти в дом и с пустыми руками. Надеюсь, эти розы, кроме того, хоть немного компенсируют в Ваших глазах мой сегодняшний вид и мою вину за вид Дарьи. И еще, Ольга Григорьевна, Даше бы отдохнуть. Найдётся у Вас что-нибудь успокаивающее? Знаете, Даша отказывалась покушать, как мы её ни уговаривали. Сказала, что мама её ждёт к ужину и она не хочет маму расстраивать. Так что, я думаю, она очень голодна, хоть и не признаётся мне.

У Ольги Григорьевны в глазах заблестели слёзы. Она положила розы на тумбочку в коридоре, где мы стояли, и обняла Дашу.

Даша всё время, пока я произносил эту речь, стояла и смотрела в пол как нашкодивший ребёнок.

– Дашенька, дорогая моя, я всё поняла, пойдём, сейчас мама всё сделает. А Вы, молодой человек, проходите. Кстати, как Вас зовут?

– Юрий.

– Проходите в комнату, Юрий.

Мама, обняв дочь, повела её вглубь комнаты по коридору.

Я тихонечко вышел на лестничную площадку и аккуратно прикрыл за собой входную дверь квартиры. Мне показалось, что так будет правильней да и удобней. Женщинам сейчас не до меня. Несмотря на то, что я ушёл, не попрощавшись, по-английски, я был уверен, что Ольга Григорьевна меня поймёт и простит. А извинения перед Дашей у меня еще впереди и не только за свой уход. Кроме того, под курткой на мне рубашка, запачканная кровью. Снять куртку и сидеть в таком виде мне очень не хотелось.

2. Юра Мурадов и его друг Саша Грачёв

Юра Мурадов родился в городе Ейске в 1967 году. Ейск всегда был и остаётся по настоящее время небольшим курортным городом на берегу Азовского моря. Его название произошло от реки Ея, впадающей в Ейский лиман. Основан город в 1848 году, когда Император Николай I принял предложение кавказского наместника князя Михаила Семёновича Воронцова и подписал высочайший указ, где есть такие слова: «… на Азовском море, у Ейской косы, открыть порт и учредить город, который именовать – портовый город Ейск». Город и порт начали расти и развиваться. С 1993 года Ейский порт стал международным, что дало громадный толчок в его грузообороте и в его техническом развитии. Что касается города, то благоприятный для здоровья людей климат, большое количество летних солнечных дней и неглубокое Азовское море, быстро прогревающееся с мая по сентябрь, привлекали сюда отдыхающих со всех концов страны. Ейск утопает в зелени парков. Не забыли тут и человека, которому город обязан своим рождением, – князя М. С. Воронцова. Конный памятник кавказскому наместнику украшает одну из центральных улиц Ейска и поныне.

Мальчишки Ейска конца семидесятых годов мечтали о двух океанах. Одних тянуло к морю – тому причиной большой порт. Другие рвались в небо, ведь в городе расположено одно из престижнейших лётных училищ – Ейское Высшее военное авиационное училище лётчиков, которое выросло здесь из Севастопольской школы морской авиации, переведенной в город в 1931 году из Крыма по решению правительства СССР. В училище был построен военный городок, а в центральном парке появился стадион. Сначала парк назывался Парком училища, а в 1965 году ему было присвоено имя знаменитого и непобедимого борца Ивана Поддубного, жившего в этом городе.

Юра рос пареньком крепким, жилистым и с 5 класса пошёл заниматься в Детско-юношескую спортивную школу имени Поддубного, в секцию рукопашного боя. Там он познакомился со своим ровесником Сашей Грачёвым. Саша учился в другой городской школе. Встретились они на татами, в тренировочном бою. Тренер после боя объявил им ничью. Хотя каждый боец унёс домой уверенность, что именно он бой выиграл. Кроме этой уверенности, ребята принесли домой по синяку под глазом, и так как оба спортсмена были правши, то синяки оказались у обоих под левым глазом.

В 15 лет друзья уже ездили на соревнования в Краснодар, Сочи, Новороссийск, Ставрополь, Ростов-на-Дону. Кроме грамот, привозили домой и медали за победы в своей возрастной категории.

10 классов школы ребята закончили без троек, чем очень порадовали своих родителей, да и сами они были довольны результатами своих школьных трудов. Занятия их в секции рукопашного боя продолжались. А через год подошёл очередной призыв в армию.

При распределении в воинские части оба друга попали в Закавказский пограничный округ. После учебки Саша прибыл для прохождения службы в 37-й Батумский погранотряд, а Юра – в один из самых южных форпостов на границе СССР – Мегринский пограничный отряд. Отряд располагался в самой южной точке Армении, на берегу древнейшей библейской реки Аракс – быстрой и мутной, в окружении высоких зубчатых скалистых гор Зангезурского хребта. Эти умопомрачительные могучие кавказские горы на границе с Ираном, ущелье мифического Аракса, разделяющее две древние страны Иран и Армению, опасный серпантин дороги, проходящей по кромке обрыва, и пограничные заграждения – всё это потрясало воображение.

В начале восьмидесятых годов через Мегри проходила железная дорога, связывающая Ереван и Баку. Впоследствии этой дороги не стало из-за конфликта между Арменией и Азербайджаном. Когда Юра служил в Мегринском отряде, железная дорога уже не работала. Всё ценное потихоньку разбиралось населением Мегри. Да и пограничники кое-что прибрали к делу…