Стрингер. Русские forever. Остросюжетная проза

– Когда они обещали позвонить? – резче, чем необходимо, спросил Куприянов, мысленно ругая себя за то, что ввязывается в это дело и не может отказать женщине со смазливой физиономией.

Полина сдержанно вздохнула, видимо, всё-таки у неё до последней минуты не было полной уверенности, что частный детектив согласится на её предложение.

– Завтра в двенадцать часов… – посерьезнела Полина. – Они должны назначить день и время передачи денег.

– Хорошо, – задумчиво проговорил Куприянов, написав на листочке цифру «12». – Как мы с вами встретимся? Похитители будут звонить на ваш домашний телефон?

– Да… Если вы выедете часов в десять, то как раз успеете. У меня на дорогу обычно уходит часа полтора…

– Хорошо, – согласился Куприянов. – Так и сделаем. К двенадцати я буду у вас.

– Совсем забыла, – слабо улыбнулась Полина, раскрывая свою сумочку. – Раз уж вы взялись за дело, то нужен какой-то аванс, да? Пятьсот долларов наличными хватит?

– Вполне, – обреченно отозвался Куприянов, хотя за такую цену он согласился бы разве что снять кошку с дерева.

3

Оказавшись в Америке, Куприянов поочередно работал и грузчиком, и городским лесорубом, и даже сторожем приехавшего на гастроли цирка, пока по совету одного из знакомых, имевшего опыт эмигрантской жизни, не сдал экзамен на право вождения такси и не устроился водить ярко-желтый кэб. Это было серьёзной удачей, поскольку количество таксистских медальонов ограничено, да и экзамен на знание улиц и переулков большого, разбросанного по холмам города, сдать мог далеко не каждый.

Бывший опер экзамен выдержал и стал водить большую желтую машину, проводя больше времени в аэропорту или возле гостиниц в ожидании пассажиров, чем в езде по городу. Зарабатывал он вполне прилично, и что важно, большую часть заработка составляли полученные в виде чаевых наличные деньги, которые можно было не указывать в декларациях о доходах и, соответственно, не платить с них налоги.

Среди таксистов Сан-Франциско, русских – много. Общаясь с соотечественниками и коллегами по баранке в местах вынужденного времяпровождения, Куприянов с изумлением обнаружил, что большинству из них в прежней жизни работа таксистом не виделась даже в кошмарном сне. Публика подобралась, в основном, интеллигентная: физики, математики, журналисты, историки и прочие гуманитарии всех мастей. Поэтому ожидание пассажиров всегда скрашивалось умными беседами.

Однако, через несколько месяцев Куприянов понял, что работа может его засосать с головой, а погоня за выгодными пассажирами стать самоцелью. Как у латыша Яниса, отработавшего в такси больше двадцати лет, не имеющего ни семьи, ни дома, ночующего если не в собственной машине, то в комнате дешевого мотеля, но зато щедро пожертвовавшего своей исторической родине миллион долларов, когда она освободилась от коммунистического ига. О нем даже в газетах писали. Жест, конечно, широкий, но здорово смахивающий на приступ слабоумия.

Подобная судьба Олега Куприянова не прельщала и он, сориентировавшись, принял решение открыть собственное дело – «боди шоп». Когда Олег позвонил в Киев и сообщил об этом своему отцу, тот сильно удивился, долго и безмолвно сопел в трубку, наконец, поинтересовался настороженно:

– Бордель, что ли, решил открыть? – и, горько помолчав, спросил: – А что, сынок, стоило в Америку ехать, чтобы в сутенеры податься?

– Бать, ты чего? – в свою очередь опешил Куприянов.

– Какими такими телами ты торговать собрался? – справившись с волнением и раздельно произнося слова, напористо спросил отец.

Сообразив, что скудные познания старого милицейского полковника в английском, позволили ему перевести «боди шоп» как «магазин тел», Куприянов расхохотался и успокоил отца, сообщив, что заведение, порочно именуемое в Америке «боди-шоп», это всего лишь автомастерская.

Получив отцовское благословение, Куприянов на скопленные сбережения арендовал помещение, нанял трех мающихся без работы спецов, в прошлой жизни трудившихся в автосервисах, и дал объявления в русскоязычных газетах. Клиент медленно, но пошел. Чтобы поддержать бизнес и иметь возможность платить зарплату работникам, Куприянов продолжал работать в такси, но уже через год оставил это занятие, а через пять лет смог выкупить заброшенное здание магазина со складом в районе Ричмонд, где в основном обитали бывшие соотечественники.

Мастерская располагалась не так чтобы на самом бойком месте, поскольку улица Гери, устремившись вниз по склону холма прямо к океану, уходила чуть в сторону. Кроме купленного здания Куприянов преспокойно использовал кусок пустыря возле него, очень пригодившегося для размещения отремонтированных автомобилей. Сейчас там, в ожидании хозяев стояло несколько не новых, но вполне прилично выглядевших машин.

Лучшей рекламой автомастерской «Днипро» был качественный и, что для эмигрантского люда немаловажно, недорогой ремонт. Клиентов у Куприянова хватало, сейчас в мастерской трудилось семь механиков, едва успевающих справляться с заказами. Наум, в прошлой жизни главный механик на большом заводе в Полтаве, работающий в мастерской с самого основания, которому Олег, после получения лицензии частного детектива без долгих раздумий передал бразды правления, пару раз уже подкатывался к хозяину с предложением принять на работу еще двух-трех рабочих.

Мастерская давала небольшой, но стабильный доход, позволявший снимать приличный дом и содержать жену и сына. Казалось бы – живи неспешно, работай без особого напряга, а вот поди ж ты… После суетной и нервной работы в уголовном розыске на Украине новая размеренная жизнь казалось бывшему оперу скучноватой. И когда однажды Денис Гребски попросил его о помощи в одном из своих журналистских расследований, Олег Куприянов с готовностью согласился. А после одного шумного и опасного расследования, в котором он не только принимал самое деятельное участие, но и привлек отца с братом, оставшихся на Украине, решил рискнуть, применив в новой американской жизни свои старые «ментовские» навыки и получил лицензию частного детектива.

– Это гены, – грустно вздохнула жена, когда Куприянов, с виноватым видом, пришел с ней посоветоваться, а на самом деле – сообщить о решении передать мастерскую под управление опытного Наума, а самому взвалить на плечи привычное ярмо сыщика. – Вся ваша «уголовная» семейка такая. Ментом ты был, ментом и помрешь…

Под «уголовной» семейкой жена имела в виду отца Олега, полковника милиции в отставке, и брата, продолжавшего тянуть милицейскую лямку в Киеве. Но как женщина умная, перечить мужу не стала, по извечной традиции русских жен рассудив, что чем бы мужик ни тешился, лишь бы не пил. Тем более что кое-какие деньги новоиспеченный детектив в дом все-таки приносил.

4

– На сегодня, пожалуй, хватит, – сумрачно сообщил Куприянов самому себе, после ухода Полины, задумчиво рассматривая пять стодолларовых купюр. Спустившись вниз, он сел в раскалившуюся на солнце машину, выругал себя за то, что не загнал ее в тень, и поехал домой.

В то время, как частный детектив еще раз прокручивал в памяти недавний разговор, его темно-синий «понтиак» на переполненных в конце дня улицах как бы сам собой притормаживал, обгонял и поворачивал в нужных местах совершенно без участия водителя.

История, которую рассказала Полина Маркус была незамысловатой, но от этого не становилась менее страшной.

Томас Маркус, шестидесятипятилетний муж двадцатипятилетней Полины, в прошлую пятницу выехал во Фресно на переговоры к клиенту, а обратно уже не вернулся. Полину это не обеспокоило: Томас разъезжал на своем мощном «вэне» по всей Калифорнии и частенько отсутствовал по несколько дней, останавливаясь на ночь в мотелях. Правда, он всегда звонил, предупреждая жену, если задержится. В этот раз звонка не последовало и Полина попробовала сама дозвониться до мужа, но его телефон был отключен.

Звонок раздался в воскресенье вечером, когда, начавшая уже беспокоиться Полина, раздумывала с кем бы ей поделиться тревогой о муже. О плохом она не думала, поскольку сам Томас весело пресекал её упреки, говоря, что если с ним что-нибудь случится, ей так или иначе сообщат: полицейские или врачи, или служащие морга.

– Это он так шутил, – грустно сказала Полина.

– Раздался звонок… – ненавязчиво напомнил Куприянов замолчавшей девушке.

– Да… да… Я сначала ничего и не поняла, – рассказывала Полина, часто и нервно затягиваясь длинной сигаретой. – Тут все говорят на каком-то странном английском языке… А этот тип еще вставлял через слово что-то, кажется, по-испански… Но главное я уяснила – они требуют три миллиона долларов в обмен на Томаса, или… или они пришлют мне его голову… – у Полины задрожал подбородок, но она справилась с собой, несколько раз судорожно вздохнула, как ребенок, который долго и безудержно плакал. – Они сказали, что если я заявлю в полицию, то Томаса больше не увижу…

– Понятно, – кивнул Куприянов. – А где взять деньги? Сумма-то не маленькая…

– Они дали трубку Томасу… Он мне объяснил, что надо сделать, – быстро добавила Полина и замолчала, всем своим видом пресекая возможные расспросы на эту тему.

Вот, собственно, и вся интрига. Утром деньги – вечером стулья, вечером деньги – утром стулья. А прознает полиция, стулья мы отдадим, но в разобранном виде…

Законопослушная американка, конечно же, тотчас бы подняла на уши полицию и ФБР, по телевизору в новостях показали бы фасад дома, соседи рассказали о том, какая замечательная была пара, а безутешная жена поведала миллионам охочих до подобных новостей домохозяек трогательную историю своего брака. Через неделю в заливе обнаружился бы обглоданный акулами труп похищенного мужа.

Такое развитие событий Полину никак не устраивало по многим причинам. Приехав в благословенную Америку по визе невесты чуть больше двух лет назад, она, естественно, не имела ни гражданства, ни даже грин-карты, и в случае смерти Томаса оставалась не только у разбитого корыта, но и вовсе без него. Перспектива возвращения без копейки денег на историческую родину ее не привлекала. Проблему с деньгами она разрешила, но осуществлять обмен в одиночку или с помощью престарелого адвоката мужа, просто побоялась. Поэтому, договорившись с похитителями о звонке на следующий день, Полина приехала в Сан-Франциско, где, не придумав ничего лучшего, взяла в русском магазине местную русскоязычную газету, нашла в разделе объявлений русского частного детектива и явилась к нему даже без предварительного звонка, потому что по телефону детектив мог бы отказаться, а отступать незадачливой русской жене похищенного американского мужа было некуда.

Куприянов и сам не заметил, как подъехал к своему дому.

После душа, начисто выбрившись, чего с ним давно не случалось по вечерам, Куприянов переоделся в свежую рубашку и джинсы. Захватил из холодильника банку пива и вышел в столовую, где, накрывая на стол, суетилась Оксана.

Глядя на слегка располневшую талию жены, перетянутую поверх домашнего халата тесемками фартука и на небрежно сколотые, на затылке пластмассовым гребнем волосы, с неожиданным для самого себя раздражением Куприянов проговорил:

– Ты бы в парикмахерскую сходила, что ли… – и торопливо добавил, натолкнувшись на удивленный взгляд обернувшейся Оксаны: – Ну прическу там сделать модную или платье какое-нибудь купить, а?

Мудрая Оксана, изучившая своего благоверного за шестнадцать лет супружества лучше, чем содержимое собственного холодильника, вытерла руки кухонным полотенцем, присела напротив него на краешек стула, тревожно заглянула в глаза.

– За новое дело взялся? Что-то сложное?

– Да пока не знаю, – ответил Куприянов, чувствуя за собой какую-то непонятную вину и от этого еще больше раздражаясь. – Кормить-то будешь?

5

Чисто выбритый и пахнущий хорошим одеколоном – подарком Оксаны по какому-то случаю, Олег Куприянов допил кофе, сел в свою машину и уже через десять минут выезжал на Голден Гейт мост, притормозив, чтобы заплатить за проезд.

Несколько лет назад проезд по мосту стоил три доллара, теперь – пять. Дорожает всё в Америке, дорожает. Про цены на бензин вспоминать не хотелось. Хотя, если задуматься, Миша Литвинов, его московский приятель, справившись в телефонном разговоре о ценах на бензин, быстро высчитал, что в Москве он дороже. Сумасшедший город! Даже более сумасшедший, чем Сан-Франциско, хотя, казалось бы…

Несмотря на позднее утро, верхушки моста всё ещё скрывались в густом тумане, а на ветровом стекле «понтиака» оседала влага. Куприянов включил щетки. К туманам и погоде, не позволяющей определить время года, он уже привык. Иногда, правда, хотелось, чтобы в январе лежал снег, а в октябре опадали листья, но в общем-то грех жаловаться.

Выпуская дым через приоткрытое окно, он размышлял о том, правильно ли сделал, согласившись помогать своей новой клиентке. Будь у него сейчас выбор, он бы отказался бы участвовать в этом деле. Но выбора не было: аванс получен, колесо событий закрутилось. И он ехал в городок Монте Рио, чтобы встретиться с Полиной и побеседовать с преступниками, похитившими её мужа.