Оккультные миражи

– Прямо концентрационный лагерь какой-то, – пробормотал Захаров, покачав головой. – Но ведь если вы тут работаете давно, то должны знать, как можно покинуть это местечко.

Собеседник повернул голову и посмотрев с ужасом в глаза Игорю тихо сказал:

– Отсюда не возможно выбраться, потому что все коридоры и даже прилегающая к клинике территория, находится под круглосуточным наблюдением. Тут стены подвала до метра в ширину – это же раньше был бункер на случай ядерной войны… Потом сверху пристроили четыре этажа…, в которых и разместились палаты с кабинетами.

– Я так и не понял – это настоящая клиника или нет? – осипшим голосом, уточнил Игорь. Вглядываясь в изможденные, осунувшиеся лица пленников, сидевших напротив. – Почему тогда эти люди сидят здесь на полу, а не лежат в палатах?

– Самая настоящая, – тихо выдавил собеседник. – В палатах тут лежат люди, у многих из которых есть проблемы с психикой. Местные работники считают, что психически не здоровые люди, видят наш мир по другому. Они считают, что психически больные люди, у которых открыт третий глаз, видят параллельный мир, или фрагменты из этого мира.

– Который не видим мы? А их рассказы принимаем за бред или голлюцинации?

– Все верно. Именно из-за этого мы считаем их сумасшедшими! А они просто видят все вокруг по-другому. Это в том числе и изучает доктор Хью со своими помощниками.

– Это у которого все стены кабинета, отделаны зеркалами? – криво усмехнувшись, уточнил Захаров. Морщась от все возрастающей боли в груди.

– Точно! – кивнув, подтвердил тихо незнакомец. – У них вообще трепетное отношение к зеркалам. Это для них один из инструментов, который они используют в своей работе.

Захаров поморщившись, покачал головой в знак согласия, затем выдавил, сквозь стиснутые зубы:

– Это ты, приятель, точно подметил… Послушай…, помоги мне засунуть мою левую руку в карман пиджака. Я ее совсем не чувствую.

– Ты уже успел побывать в одной из черных комнат? – испуганно пробормотал незнакомец. Глядя на Игоря широко раскрытыми от ужаса глазами. – Что-то я в первый раз вижу тебя здесь. Или тебя приводили в «черную» комнату не в мою смену?

– Все в порядке приятель…, я только сегодня попал в автомобильную катастрофу. Поэтому и выгляжу как видишь скверно, поэтому и руку не чувствую… А, что? Люди в этих комнатах теряют чувствительность в руках?

– В этих комнатах у людей забирают последнее дыхание жизни, – передернув плечами, пробормотал сосед. Помогая Захарову засунуть в карман негнущуюся руку, порванного во многих местах пиджака. – Я слышал от инструкторов, что раньше – это была целая церемония…, с разрезанием несчастных, на огромных чурках, специальными ритуальными ножами и топорами. А теперь все стало гораздо прозаичнее…, жертвоприношение ушло в прошлое. Теперь жертву привязывают к металлическому стулу, в одной из этих комнат этого коридора…, а оккультные твари сами вытягивают дух из этих несчастных.

– И, что же потом? – прохрипел Захаров. С трудом вставая по стенке.

Кто же его знает, что там творится в этих каменных мешках, – вновь передернув плечами, отозвался незнакомец, озираясь по сторонам. – Впрочем, если тебе это так интересно, то можешь попробовать расспросить об этом у одного малого. Он лежит в конце коридора и он уже умирает, а может и уже умер. Возможно он тебе и поведает, что это такое – «поцелуй» смерти.

– В конце говоришь? – просипел Захаров, давясь от кашля. – Пойду пожалуй… и расспрошу. Неизвестно ведь, сколько жить отмерено. А ты то чего ждешь сидя на холодном полу?

– Это моя работа ждать! – воскликнул тот. – До одиннадцати часов ночи, я должен растащить по комнатам еще живых. Сбросить в океан тех кто уже приказал долго жить, их истерзанные тела уже будут ждать стаи голодных акул. Тут все продумано! Ну и конечно укрыться до полуночи в своей палате.

– Почему до полуночи? – уточнил Захаров, морщась от боли во всем теле. Ему так и не удалось восстановить дыхание, которое постоянно срывалось на одышку, словно он не переставая бежал.

Странный незнакомец опять залился беззвучным смехом, трясясь при этом всем телом.

– С полуночи – этот подвал наполнится странным шепотом, смехом, голубоватым свечением различных тварей и образов. Которые начнут перемещаться по этим коридорам.

В это время, аж до самого утра, тут не рискует появляться не охрана, ни врачи с санитарами. Много лет назад я не успел однажды подняться на верх отсюда.

– И, что уточнил Захаров. Смахивая рукавом, крупные капли пота, катившиеся по лицу.

– Ну и натерпелся же я тогда страху, – признался тот, дрожа всем телом. – Думал до утра не доживу…, благо тут в самом низу идут трубы старого коллектора. Они постоянно при топлены водой из океана, вот там и переждал в одной из боковых труб. Замерз как собака! Но как видишь остался живым.

– Спасибо, тебе…, за то, что ввел так сказать в курс дела, этого кружка самоделкиных. Ф – у – у – у-ух…, пойду пожалуй к тому парню…, может еще, что-то интересное узнаю.

– Постой, – проговорил новый знакомый. Что-то быстро ища по карманам. – Возьми вот это.

Едва стоя на ногах, Игорь сделал к незнакомцу шаг и тяжело дыша спросил:

– Что это?

– Берите, берите! Это огарок свечи и зажигалка. Возможно эти вещи пригодятся, когда ты окажишся в одном из каменных мешков. Я вижу, что ты хороший малый! Может мы еще будем вместе работать тут и подружимся.

Поблагодарив кивком головы своего нового знакомого, Захаров повернулся и медленно побрел по едва освещенному коридору, шатаясь и спотыкаясь словно пьяный из стороны в сторону.

Доковыляв до сидевшего на приличном удалении человека, у которого вся одежда была как и у всех в лохмотьях, он с трудом опустился рядом и тихо спросил:

– Не помешаю?

В ответ, человек сидевший на полу, вымученно улыбнулся и продолжая смотреть прямо перед собой, что-то прошептал:

– Извини приятель, – выдохнул Игорь, – но я ничего не слышу. Ты мог бы рассказать мне…, только погромче, что же там творится…, в этих каменных мешках? Говорят, что тебя запирали там… Чему ты улыбаешься?

С этими словами Захаров подался вперед и прищурившись попытался рассмотреть изможденное, синюшное лицо пленника. Тусклый свет редких светильников в коридоре, не давал возможности разглядеть лицо человека. Но шепот услышанный вновь, буквально потряс Захарова. Вымученно улыбнувшись, совершенно седой пленник, вдруг тихо пробормотал, до боли знакомым голосом:

– Все воюешь, майор?

Не веря услышанному, Игорь с трудом придвинулся к пленнику и с ужасом прошептал:

– Что же эти суки сделали с тобой, Николай? Неужели – это ты? Как же так? Как же ты оказался тут? Как же так?

– Беги…, беги отсюда, – едва шевеля губами, шептал тот. – Мне уже не помочь…, я уже не чувствую…, не чувствую своего тела. А ты беги…

– Так это значит тебя ищут наши? – с ужасом, прошептал Захаров. – Значит ты и есть тот офицер, которого потеряли? Погоди, Коля, погоди…, сейчас мы, что нибудь придумаем. У нас ведь, ты сам знаешь…, врагу не сдается наш гордый Варяг. Тут мне один приятель поведал, что внизу есть старый коллектор…, он уже там прятался, а может там и выход есть в океан. А раз так, то надо пробовать! Что? Что ты говоришь? Я очень плохо слышу, говори чуть громче.

– Брось меня…, а сам пробуй, – тихо прошептал Николай. Тело которого стало медленно заваливаться на Захарова.

– Чего ты такого говоришь? – прошептал в ответ Игорь. Пытаясь прижать Николая к стене здоровой рукой. – Посиди пока здесь…, а я схожу на разведку. Как ты мог подумать, что я тебя брошу? Было время…, когда меня гоняли и наши и бандиты…, а ты от меня не отказывался и помогал всячески, я все помню, Коля. Я скоро приду…, нам надо продержаться до полуночи…, а там…, а там у нас целая ночь будет впереди. Один приятель сказал, что они сюда боятся захаживать, все эти мистики хреновы.

Закусив губу, Захаров с трудом встал и нетвердой походкой, направился дальше по коридору, то и дело спотыкаясь, качаясь из стороны в сторону. Он уходил все дальше по коридору, дергая здоровой рукой закрытые металлические двери, пытаясь понять где может быть выход. Но все его попытки были тщетны, металлические двери были заперты. Он не знал сколько прошло время, он уже совсем отчаялся, когда внезапно уперся в шершавую, бетонную стену – это был тупик.

Упершись лицом в холодную бетонную стену, он какое-то время стоял молча, собираясь с силами, чтобы двинуться обратно.

Отдышавшись, Захаров медленно повернулся и уже собрался возвращаться, как его внимание привлекла узкая полоска света. Сомнений быть не могло – это был свет, который выбивался из потайной двери, сделанной под цвет стены. Почувствовав как сильно забилось сердце, отдавая тупыми ударами в висках, Игорь медленно подошел к стене. Облизнув губы, он нащупал пальцами контуры двери, затем, что есть силы толкнул ее плечом. Дверь оказалась не запертой и с тихим скрипом, медленно, стала открываться. На какое-то мгновение Игорь зажмурился от света многочисленных свечей, стоявших повсюду в этой странной комнате без окон. Когда же его глаза привыкли к свету и он оценивающим взглядом окинул помещение, то с удивлением обнаружил странного человека. Который сидел на циновке у камина, а вокруг него, прямо на полу стояли свечи с вазами, где горели ароматические палочки, наполняющие помещение характерным благовонием. Неизвестный продолжал сидеть в позе глубокой медитации, облаченный во все атрибуты черного мага. В фартуке резного, ажурного кружева из человеческих костей, пятигранной тиаре, с ожерелью бусин, выточенных из человеческих черепов, с магическим кинжалом за поясом. Рядом на полу стоял не большой серебренный чайник с полупустой фарфоровой кружкой.

Захаров шаркающей походкой, качаясь, подошел ближе к незнакомцу сидевшему в позе Будды, оцепенело выпрямившись, со скрещенными ногами, стеклянным взглядом, точно каменное изваяние. И только сейчас, при свете огня от камина, Захаров вдруг узнал этого человека. Это был полковник Холтоф, внешний вид которого красноречиво говорил о том, что человек испытывает сильнейшие муки.

Закусив нижнюю губу, придерживая правой рукой парализованную руку, Игорь стал медленно опускаться напротив него на другой край циновки, силясь перебороть острую боль в грудине.

– Вот уж не думал, что вновь встретимся на этом свете, – выдавил Игорь. У вас такой вид, полковник, словно вы подыхаете.

Холтоф с трудом открыл глаза и не добро уставился на незваного гостя, буквально буравя его своими черными глазами. Затем сквозь стиснутые зубы, выдавил наконец:

– Ничего…, транс снижает болевой порог и усталость.